Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне - Кайюс Беккер

Для этого последнего усилия люфтваффе собрало все, что могло. Были оголены другие фронты и брошены все резервы из фатерланда. В конце концов было сосредоточено около 1700 самолетов. Генерал Ханс Зайдеман с 1000 бомбардировщиков, истребителей, штурмовиков и противотанковых самолетов должен был поддерживать удар 4-й танковой армии генерал-полковника Гота из района Белгорода на юг. Удару 9-й армии генерал-полковника Моделя с севера должна помогать 1-я воздушная дивизия генерал-майора Пауля Дойчмана из Орла, имевшая первоначально в своем составе 700 самолетов.

Наступление началось 5 июля в 3.30, и в этот же момент 1700 самолетов должны были оказаться над линией фронта и атаковать не только вражеские аэродромы, но и укрепления, окопы и артиллерийские позиции в тылу глубоко эшелонированной обороны русских.

В штабе VIII воздушного корпуса, располагавшегося в Микояновке примерно в 35 километрах за Белгородским фронтом, царило лихорадочное напряжение. Были отданы все приказы, и на пяти харьковских аэродромах, забитых авиацией, все боевые части находились в режиме ожидания в кабинах самолетов. Так было намечено, что первой со своих баз взлетает Geschwader бомбардировщиков, дожидается эскорта истребителей и направляется на фронт. На этот раз в расчеты не вмешивалась погода: начинался ясный летний день. С другой стороны, никто не рассчитывал, что этот налет будет внезапным. Самое большое, на что надеялись, так это на тактическую неожиданность: мол, русским не будут известны время и место нанесения удара.

Но вдруг к генералу Зайдеману поступили тревожные донесения от службы воздушного наблюдения. Радиоперехватом был замечен неожиданный всплеск в объеме радиопереговоров между русскими воздушными полками, который мог означать лишь одно: большое наступление неизбежно. Вскоре после этого радарные станции «Фрея» в Харькове сообщили о приближении соединений в несколько сотен самолетов.

Никто не предполагал такого разворота событий. Русские, очевидно, знали о дате и часе германского наступления. Они проведали один из наиболее тщательно охранявшихся секретов их противника, а теперь намеревались предупредить вражеское наступление своим собственным. Еще до того, пока взлетел хотя бы один германский бомбардировщик, в небе уже находилась целая воздушная армия, нацелившаяся на удар по переполненным аэродромам Харькова! Надвигалась катастрофа. Немецкие самолеты будут раздавлены либо обездвиженные на земле, либо в момент их максимальной уязвимости, когда они идут на взлет. И это за минуты до того, как они сами нанесут удар. За эти минуты операция «Цитадель» – последняя попытка германских войск добиться перевеса на Востоке – провалится, еще не начавшись. Потому что без максимальной и непрерывной авиационной поддержки эту битву не выиграть.

Немецкие истребители осознали кризисную ситуацию и поняли, что сейчас все зависит от них. Как только сообщение о приближающейся советской армаде достигло их в Микояновке, самолеты JG 52 рванулись ввысь, чтобы встретить ее. На харьковских аэродромах взлет бомбардировщиков откладывался с минуты на минуту. Ревели моторы, летчики были готовы к взлету, как и истребители Geschwader JG 3 («Удет»), которые, в это время выруливая через их ряды, поднимались в небо со всех направлений.

Зайдеману и вместе с ним начальнику Генштаба люфтваффе Иешоннеку пришлось пережить тревожные минуты, пока русские авиасоединения пролетали над их головой в направлении Харькова. Сразу же после этого немецкие истребители вступили с ними в боевой контакт, и разгорелось величайшее воздушное сражение этой войны: две Geschwader германских истребителей против примерно 400–500 русских бомбардировщиков, истребителей и штурмовиков.

«Это было редкое зрелище, – писал впоследствии Зайдеман. – Повсюду горели и врезались в землю самолеты. За какие-то минуты было сбито около 120 советских самолетов. Наши потери были столь малы, что победа была безусловной, в результате чего в секторе VIII воздушного корпуса господство в небе было полным».

Таким образом, ряды русских, когда они долетели до харьковских аэродромов, значительно сократились. Там им пришлось пройти сквозь мощную зенитную оборону, а тут еще и «мессершмиты», несмотря на опасность быть сбитыми своими же зенитками, сели им на хвост. В результате этот великолепно задуманный, смелый налет русской авиации ничего не дал. Русские бомбы летели в полном беспорядке, а германские соединения бомбардировщиков, которым только что грозило уничтожение, по-прежнему могли, практически нетронутые, взлететь в назначенное время.

Первые дни операции «Цитадель» характеризовались глубоким проникновением в русскую оборону на севере, а еще больше на юге их Курского выступа. Как и в дни «блица», а сейчас в последний раз в этой войне «Штуки» пробивали бреши для прохода немецких танков. Вместе с другими самолетами тактической поддержки они совершали до шести вылетов в день.

«Мы хорошо понимали, насколько это было важно для наших танков, чтобы первые воздушные удары были эффективными», – докладывал капитан Фридрих Ланг, лидер III Gruppe в StG 1 подполковника Пресслера. Под руководством 1-й авиадивизии в Орле эта Geschwader действовала против глубоко эшелонированной советской обороны к западу от Малоархангельска. Где-то там необходимо было пробить брешь, через которую могли бы ворваться танковые дивизии Моделя и использовать свое тактическое превосходство в мобильном бою. Но русские упорно держались и в прямом контрасте с немцами могли рассчитывать на нужные подкрепления.

За три дня тяжелых боев южная стрела клещей, то есть 4-я танковая армия, сумела пройти на север примерно 40 километров, тем самым обнажив свой растянутый восточный фланг. А на этом самом фланге, к северу от Белгорода, тянулся пояс лесов, который дивизии генерала Кемпфа не смогли очистить от противника. По этой причине данные лесные массивы представляли собой основную опасность для германского наступления и стали объектом постоянной воздушной разведки.

В ранние утренние часы 8 июля, четвертого дня наступления, леса просматривались на бреющем полете звеном штурмовиков «Хеншель-129 B-2», базировавшихся в Микояновке. Патруль возглавлял Gruppenkommandeur капитан Бруно Майер. Как он ни вглядывался, лес казался непроницаемым. Затем на открытой местности к западу он вдруг увидел движущиеся танки – двадцать, сорок и больше. А впереди танков шли плотные, как на картинах Средневековья, колонны пехоты.

Это могла быть только та самая ожидаемая фланговая атака русских. Теперь была дорога каждая минута. Майер срочно повернул на базу и, понимая, что это отнимет много времени, оповестил по радио своих коллег в Микояновке. Это была IV противотанковая Gruppe из Schlachtgeschwader 9, которую направили в VII воздушный корпус прямо со стрелковых испытаний в Германии лишь несколько дней назад, как раз вовремя для «Цитадели». В Gruppe входило четыре эскадрильи, в каждой по шестнадцать противотанковых самолетов «Hs-129».

Майер приказал атаковать поэскадрильно, и в течение четверти часа первая их них, ведомая своим командиром, уже заходила на цель. Выйдя из леса, русские танки двигались на запад без какого-либо прикрытия. Устремившись вниз, «хеншели» атаковали их сзади и со стороны бортов из своих 30-миллиметровых пушек. Первые танки взорвались, получив попадания. Самолеты сделали круг и выбрали очередные цели, выстрелив еще по четыре-пять снарядов.

В русской колонне появились признаки замешательства. Такой вид атак был им незнаком. Раньше эти самолеты просто бросали осколочные бомбы или обстреливали из пулеметов на бреющем полете, причем в случае попадания была опасность, что будет поврежден либо гусеничный привод, либо будет попадание через вентиляционную щель. Даже 20-миллиметровые снаряды обычно отскакивали от брони, не причинив вреда. Но эти 30-миллиметровые снаряды ее пробивали, и через несколько минут на поле боя стояло полдюжины горящих танков.

До сих пор люфтваффе воевало всю Польскую и всю Французскую кампании, а также прошло битву за Англию, обойдясь одной лишь Lehrgruppe II/LG 2 – единственным противотанковым соединением. То же самое можно сказать и о начале войны с Россией. II/LG 2 так и оставалась единственной противотанковой группой, в которой на вооружении, кроме нескольких «Ме-109», все еще оставались древние бипланы «Хеншель-123».

Летом 1941 года под Витебском эта часть вписала страницу в военную историю, которой невозможно было бы поверить, если бы не личное свидетельство тогдашнего командующего 2-й воздушной армией фельдмаршала Кессельринга. Несколько «Hs-123», возвращаясь с операции, заметили внизу около пятидесяти русских танков, сражающихся с немецкими бронемашинами. Тот же самый Бруно Майер (тогда старший лейтенант и командир эскадрильи) ринулся вниз, обозначая атаку, а за ним следовала его эскадрилья. Но проблема была в том, что у них не осталось бомб, а пара пулеметов, стрелявших сквозь дугу пропеллера, была в этой ситуации бесполезна. Единственной надеждой было попробовать деморализовать противника, пикируя на него, то есть повторить трюк, удававшийся ранее, потому что на полном газу рев пропеллера похож на артиллерийский залп.