Психоанализ: учебное пособие - Валерий Лейбин

Одним словом, сексуальная символика в жизни человека связана с историей становления человечества. Она распространена в мифах, религии, искусстве, языке, и это не вызывает какого-либо активного неприятия у людей. Но признание сексуальной символики в сновидениях, как это сделал Фрейд, опираясь на историю культуры и работы его предшественников, до сих пор встречает упорное сопротивление у современников. При этом существует представление, что Фрейд настолько сексуализировал сновидения, что вроде бы в них не остается места ни для чего другого.

На самом деле он только подчеркнул, что сексуальная символика в сновидениях – это важный объект исследования бессознательного, игнорирование или недооценка которого отнюдь не способствуют пониманию смысла сновидений. Причем основатель психоанализа не считал, что буквально каждый элемент сновидения следует рассматривать исключительно через призму сексуальности. По этому поводу он как-то заметил, что в одном контексте сигара может означать половой орган мужчины, в то время как в другом – это может быть просто сигара. В том-то и дело, что бессознательное в сновидениях пользуется древним, но утраченным способом выражения. В понимании этого древнего языка и заключается трудность, которую испытывает современный человек при толковании сновидений. Но благодаря параллелям в символике сновидений психоанализ оказывается близким по духу многим гуманитарным отраслям знания: мифологии, языкознанию, фольклору, психологии народов, религиоведению.

Символический язык сновидений свидетельствует о том, что во время сна человек находится в таком состоянии, при котором он как бы регрессирует на более нижние ступени своего развития. Бессознательная символика – это некий архив примитивной культуры, который не попадает в поле сознания бодрствующего человека, но к которому он обращается во время сна.

Обращение к этому архиву вызывает работа сновидения, которая является, по сути дела, архаической. Благодаря этой работе разнообразные символы вплетаются в канву сновидения, в результате чего подавленные и вытесненные из сознания асоциальные, неприличные влечения и желания человека оказываются приемлемыми, хотя и неузнаваемыми. То, что в сновидении современного человека выступает как символ, на предшествующих ступенях развития человечества имело реальную ценность и являлось составной частью жизни.

Толкование сновидений предполагает обращение к символическому языку бессознательного с целью перевода его на доступный для современного человека язык. Тот понятный для него язык сознания, к которому он апеллирует в повседневной жизни. Но для этого необходимо иметь представление о символике, то есть обладать необходимыми знаниями об архаических, примитивных ступенях развития, где естественные желания и влечения человека выражались открыто. Другое дело, что современный человек оторван от своих корней, не понимает языка бессознательного, что вызывает значительные трудности при его попытках понять свое собственное сновидение. Чаще всего подобные попытки завершаются неудачей.

Если человек не знает, допустим, китайского языка, то из написанной на этом языке книги он не сможет почерпнуть для себя никакой информации. Причем речь идет даже не о том, что он не сможет узнать ничего нового для себя. Даже то, что он, в принципе, знает, окажется недоступным для его понимания, поскольку за иероглифами как некими символами он не увидит никакого смысла и значения.

Я вспоминаю, как несколько лет тому назад мне передали переведенную на арабский язык одну из моих книг. Я держал ее в руках и не мог не только ее прочесть, но и сообразить, как следует читать – с начала или с конца, справа налево или наоборот. До сих пор эта книга стоит на полке как некая реликвия, и хотя я знаю, о чем она написана, так как являюсь ее автором, ни одной строчки из нее прочитать не могу.

Точно так же и сновидение, являющееся собственным продуктом бессознательной деятельности человека, чаще всего оказывается для него непрочитанной книгой, поскольку он незнаком с тем символическим языком, на котором написан ее текст.

Изречения

З. Фрейд: «Толкование, основанное на знании символов, не является техникой, которая может заменить ассоциативную или равняться ей. Символическое толкование является только дополнением к ней и дает ценные результаты лишь в сочетании с ассоциативной техникой».

О. Ранк, Г. Закс: «Символика является бессознательным осадком излишних и ставших ненужными примитивных средств приспособления к реальности, архивной кладовой культуры, в которую взрослый человек охотно спасается бегством в состоянии пониженной способности приспособления, чтобы снова вытащить на свет божий свои старые, давно забытые детские игрушки».

Э. Фромм: «Язык символов – это такой язык, с помощью которого внутренние переживания, чувства и мысли приобретают форму явственно осязаемых событий внешнего мира. Это язык, логика которого отлична от той, по чьим законам мы живем в дневное время; логика, в которой главенствующими категориями являются не время и пространство, а интенсивность и ассоциативность. Это единственный универсальный язык, изобретенный человечеством, единый для всех культур во всей истории. Это язык со своей собственной грамматикой и синтаксисом, который нужно понимать, если хочешь понять смысл мифов, сказок и снов».

Толкование сновидений составляет основу психоаналитической работы. Его результаты оказались настолько важными и существенными, что фактически предопределили дальнейшее направление развития психоанализа. Представления о бессознательной деятельности человека, цензуре, вытеснении, механизмах искажения и замещения, превращении логической мысли в различные образы, сопротивлении, символике – все это дало возможность навести мост между здоровой и расстроенной психикой человека. На основе толкования сновидений было фактически осуществлено приближение к пониманию патологических явлений. Фрейд считал, что психоаналитическое понимание сновидений и соответствующая техника толкования их дали возможность получить ключ ко многим загадкам психических заболеваний. Сновидение явилось своеобразным окном, через которое был прорублен доступ к психологии неврозов. Оно стало, используя выражение основателя психоанализа, «широко применяющейся моделью всех психопатологических проявлений».

При терапевтической работе средствами психоанализа сновидениям пациентов уделяется самое пристальное внимание. Нередко бывает так, что из одного рассказанного пациентом сновидения аналитик узнает о его психическом состоянии значительно больше, чем из многочисленных сессий, предшествовавших рассказу сновидения. Обладая необходимой для лечения информацией, почерпнутой из общения с пациентом, аналитик может составить определенное представление об истоках заболевания и переживаниях обратившегося к нему за помощью человека. Но пациент далеко не сразу готов сообщить о себе то важное и существенное, что привело его к бегству в болезнь. Он не осознает причины своего заболевания и поэтому не в состоянии чем-либо помочь ни себе, ни аналитику, пытающемуся разобраться в запутанном клубке внутрипсихических конфликтов, разыгрывающихся в душе пациента. Но то, о чем он не в силах поведать в бодрствующем состоянии, когда находится под контролем своего сознания, может в завуалированной для него самого, но в более или менее явственной форме для аналитика проявиться в сновидении.

Вспоминаю сновидение одной пациентки, которое прояснило для меня многое из того, что было не совсем понятно из материала предшествующих встреч. У меня вызывали определенные сомнения рассказы моей пациентки о причинах ее конфликтов с ее мужем, матерью и свекровью. Приведу это, по ее словам, «жуткое» сновидение полностью, поскольку оно представляет интерес не столько в плане возможной интерпретации, сколько в дидактических целях. Итак, вот что она мне рассказала.

«Мы ссоримся с мужем, ругаемся, кричим друг на друга. У меня начинает пульсировать живот. Я говорю об этом мужу, показываю на живот. Думаю, что умираю. Муж неожиданно наносит удар кулаком. Из живота полилась слизь. Я кричу мужу: „Что ты делаешь?!“ В ответ он смеется и выходит из комнаты. Мне больно. Я набираю „03“, рассказываю врачу. Она выслушала и говорит: „Уже не поможет“. У меня снова пульсирует живот. Идет кровь. Я зову мужа и прошу, чтобы он позвонил моей маме. Он набирает номер телефона мамы. Долго разговаривает с ней о чем-то постороннем. Я прерываю его. Хочу поговорить с мамой. Муж ездит на стуле по комнате и ухмыляется. Мне плохо, я умираю, падаю. Муж подхватывает меня на руки. Я тянусь к его губам. Он тоже тянется к моим губам. Еще немного, и мы поцелуемся. Но в последний момент муж плюет мне в лицо и уходит».