Психоанализ: учебное пособие - Валерий Лейбин

Толкование появившегося в сновидении названия диссертации «Тропы и геймы» вызвало такие ассоциации, которые привели к рассмотрению гейкультуры. Но если подобное толкование сопровождалось у меня размышлением над тем, что представляет собой эта гейкультура, то у кого-то другого оно может вызвать внутреннее сопротивление и неприятие. Именно это и имело место в редакции журнала, один из сотрудников которого предложил мне написать статью о психоаналитическом видении политических страстей в России.

В тексте статьи я воспроизвел вышеизложенное сновидение. Ни сама статья, ни это сновидение не вызвали особых негативных эмоций со стороны тех, кто читал ее в редакции журнала. Она была принята к печати. Перед ее публикацией я имел встречу с главным редактором журнала. Тот расхваливал статью, говорил о том, что ее вскоре напечатают, но высказал одно пожелание, которое повергло меня в смущение. Редактор сказал мне, что гомосексуализм не такое распространенное явление в нашей культуре; что можно было бы обойтись в статье без упоминания понятия «гей». Он привел еще какие-то аргументы по этому поводу, но главное сводилось к следующему. Давайте, говорил он, изменим название диссертации, фигурирующее в вашем сновидении. «Тропы и геймы» вызывают какие-то ненужные ассоциации. Пусть остаются «тропы», но вот вместо слова «геймы» поставим какое-либо другое выражение.

В свою очередь, я постарался доходчиво объяснить главному редактору журнала, что название «Тропы и геймы» не мной придумано наяву, а явилось ко мне в сновидении. Оно является объективной данностью, не зависящей от субъективного восприятия того, насколько неблагозвучным или непристойным оно представляется мне самому или кому-то другому. Данное словосочетание появилось в сновидении не случайно, и оно включает в себя определенный смысл, раскрытие которого как раз и является одной из составных частей психоаналитического подхода к пониманию бессознательного.

Однако, несмотря на все мои объяснения, главный редактор настаивал на своем. По мере нашего дальнейшего разговора стала очевидной безуспешность моих попыток убедить его в том, что сновидение – это не тот текст, который подлежит редактированию извне. Мне не оставалось ничего другого, как заявить о том, что то изменение, которое главный редактор хочет внести в статью, совершенно неприемлемо и я даю свое согласие на ее публикацию лишь в том случае, если словосочетание «тропы и геймы» сохранится в первоначальном виде.

Чем можно объяснить неприятие главным редактором словосочетания «тропы и геймы»? Почему у него возникло столь сильное внутреннее сопротивление против понятия «гей»? С чем связано то, что у него не было никаких возражений против содержащихся в статье рискованных сюжетов, относящихся к здравствующим политическим лидерам, и в то же время вполне безобидное слово «гей» вызвало столь бурную реакцию?

В начале 90-х годов, когда обсуждалась моя статья, главный редактор журнала не испытывал какого-либо идеологического давления, которое ранее ощущали на себе все издательства. Он мог смело публиковать в своем журнале острые и разоблачающие политиков материалы, в том числе и на сексуальные темы. Поэтому неприятие понятия «гей» не было связано с какими-либо идеологическими соображениями. Судя по тому, с какой горячностью он говорил о гомосексуализме как таковом, можно было заключить, что эта тема волнует его прежде всего как человека. Внутреннее сопротивление главного редактора журнала против использования в статье понятия «гей», скорее всего, было связано с какими-то личными воспоминаниями и переживаниями. Интересно отметить, что у него не возникло негативных эмоций против использованного в статье выражения «изнасилование». Более того, как потом выяснилось, в опубликованном без моего ведома варианте статьи оказались и такие изменения, как, например, выделение жирным шрифтом названия «изнасилование в коридорах политической власти». В символически выраженной форме политический гомосексуализм был для главного редактора вполне приемлемым явлением, в то время как словосочетание «тропы и геймы» вызвало негативную реакцию.

По-человечески мне понятно внутреннее сопротивление главного редактора журнала при его ознакомлении с моим толкованием сновидения, точнее, интерпретацией названия диссертации «Тропы и геймы». Когда я писал статью для журнала, то поймал себя на том, что у меня самого возникло определенное сопротивление. Появилась мысль – не лучше ли, что называется, от греха подальше умолчать о незначительной по объему части сновидения, связанной со странным названием диссертации, и сосредоточить внимание на интерпретации всего того, что напрямую связано с политическими страстями?

Ведь, ознакомившись с предложенным толкованием названия диссертации «Тропы и геймы», кое-кто из читателей может составить нелестное представление об авторе статьи. Его рассуждения могут выглядеть следующим образом: «Коль скоро автору статьи пришла на ум ассоциация слова „геймы“ с понятием „гей“, то это связано, видимо, с его сексуальной ориентацией, так как каждый думает о том, что волнует его самого». Аналогичная мысль может прийти в голову и читателю данного учебника. Так что можно понять мое внутреннее сопротивление, которое возникло в период написания статьи и которое я отчасти испытываю по мере того, как пишу эти строки.

С подобного рода сопротивлениями против толкования сновидений, в которых могут содержаться сюжеты, компрометирующие сновидца, сталкивается, по всей вероятности, каждый, кто занимается самоанализом. Но еще большее сопротивление возникает в том случае, если приходится говорить публично о своем толковании собственного сновидения.

Одно из правил психоаналитического толкования сновидений гласит, что человек не вправе исключать ни одной возникшей у него мысли по поводу своего сновидения или отдельного его элемента, если даже какая-либо мысль вызывает возражение против того, что об этом неприлично думать и тем более говорить вслух. Тот, кто ради поддержания своего престижа в глазах окружающих отступает от этого правила, не должен браться за подобного рода работу. Но уж коль скоро пишешь о сновидениях, работаешь с пациентами, требуя от них искренности, и занимаешься самоанализом, то следует быть честным и перед самим собой, и перед студентами, и перед теми, кто знакомится с данным учебником. В противном случае учебник по психоанализу превращается в абстрактное изложение основных психоаналитических положений, не дающих почувствовать живую ткань аналитической работы.

Спустя какое-то время после написания и опубликования работы «Толкование сновидений» Фрейд не советовал повторять свой опыт, поскольку анализ и последующее изложение собственных сновидений требует откровенности и честности, что может обернуться против того, кто это делает. Разумеется, каждый аналитик по-своему решает, следует ли ему внять этому совету или поступить так, как он считает нужным. Большинство психоаналитиков предпочитают говорить о сновидениях своих пациентов и умалчивать о собственных. Это их право, тем более что часто взаимоотношения между психоаналитиками таковы, что, обладая психоаналитическими знаниями и имея навыки терапевтической работы, они смотрят друг на друга с позиции «врач – пациент». Более того, они находят в своих коллегах симптомы психических заболеваний и не прочь использовать материалы учебного анализа или какие-либо откровения, включая сновидения, в качестве подтверждения того диагноза, который они поставили коллеге. Я же исхожу из того, что отражение личного опыта аналитической работы в рамках учебника может оказаться полезным в плане осознания тех трудностей и проблем аналитического характера, с которыми придется иметь дело тому, кто захочет получить психоаналитическое образование и использовать его в своей практической деятельности.

Из всего вышеизложенного нетрудно понять, что толкование сновидений, особенно своих собственных, точно так же, как и его восприятие, может вызывать очень сильное сопротивление. В результате раскрытие смысла сновидения и познание бессознательного оказываются непосильной задачей для человека, незнакомого с психоанализом. Вот почему следует со всей серьезностью отнестись к психоаналитическому методу и технике толкования сновидений. Даже если первоначальное знакомство с ними у кого-то вызовет внутренний протест против тех психоаналитических идей, которые покажутся явной нелепостью с точки зрения рационального мышления и нравственного сознания. Особенно это касается внутреннего сопротивления, связанного с восприятием или, точнее, неприятием психоаналитического понимания символической деятельности бессознательного в сновидениях, имеющих отношение к сексуальности.

Согласно Фрейду, искажающая деятельность сновидения осуществляется благодаря цензуре, направленной против непристойных, аморальных, асоциальных бессознательных желаний человека. Но цензура – это не единственное, что затемняет сновидение и затрудняет обнаружение его подлинного смысла. Есть еще нечто такое, что также способствует маскировке мыслей сновидения и затрудняет открытое проявление в нем непристойных бессознательных желаний. Речь идет о символике, которая, с точки зрения Фрейда, является, быть может, наиболее примечательной частью психоаналитических воззрений на сновидения.