Эхо вины - Шарлотта Линк

Следующий подвал выглядел точно так же, как и предыдущий, только был еще больше и разветвленней. Осторожно ступая, Бейкер освещал себе дорогу карманным фонариком. В запутанных, покрытых конденсатом ходах подвала легко было поскользнуться и сломать себе шею.

Сантиметр за сантиметром Бейкер освещал пространство подвала. Он надеялся обнаружить какую-нибудь потайную дверь или расшатанные кирпичи в стене, которые указывали бы на то, что за ними прячется каморка. Но он ничего такого не находил. Кругом были ровные, плотно зацементированные стены. Никаких лазов, никаких скрытых дверей. Ничего.

«Я ошибся», – подумал он.

Преодолевая страшную усталость, Бейкер спустился по ступенькам очередной лестницы. По его душе, как быстродействующий яд, распространилось отчаяние. Ким Квентин уже не спасти. Ее родителям нечего сказать в утешение. Может быть, Стелла права, и они теряют драгоценное время.

Наверное, надо было продолжать допрос Джека Уолкера, ждать, пока тот расскажет все в подробностях о Саре, Рейчел, а потом, часов через пять, дойдет до своей последней жертвы. Надо было добиться от него не смутных намеков, а четких ответов на вопросы: что он сделал с Ким и где ее искать. Наверное, он поторопился ехать сюда. Ему казалось, что Ким еще жива, что надо как можно скорее найти ее, а не слушать путаные показания Уолкера в надежде на то, что тот выдаст нечто более существенное. Бейкер думал, что найти Ким будет легко. Это подсказывала ему интуиция, а она, как правило, его не обманывала.

А что, если на этот раз он заблуждается? Это может стоить жизни похищенной девочке!

Тяжело дыша, Бейкер остановился. Он понимал, что надо возвращаться в город и продолжать допрос Уолкера, однако заставлял себя довести начатое дело до конца. «Спокойно, – твердил он самому себе. – Сейчас ты досконально осмотришь этот подвал, затем полностью обойдешь следующий. И только тогда поисковую операцию можно считать оконченной».

И в этот момент он услышал какие-то неясные, едва различимые звуки.

Эти звуки были до того слабыми, что их легко можно было заглушить собственными шагами. И тем более шаги и дыхание Стеллы, окажись она рядом, помешали бы расслышать их. Только потому, что он был один, только потому, что он остановился, только потому, что воцарилась полная тишина, Джеффри смог уловить эти звуки.

Они были похожи на царапанье. Такое легкое, такое эфемерное, что в следующее мгновение следователь подумал, что ему это лишь чудится. Но вскоре звуки послышались снова. Кажется, они доносились из той черной дыры, куда упирался длинный проход, по которому двигался Бейкер.

С него внезапно слетела вся усталость. Быстрыми шагами следователь продвигался вперед. Он твердил себе, что победу праздновать рано, ведь звуки могут означать что угодно. Может быть, это скреблись крысы, скользя своими крошечными коготками по бесконечным цементным полам.

То и дело Бейкер останавливался и прислушивался, затаив дыхание. Звук мог иссякнуть в любой момент, а найти его источник было невероятно трудно.

Однако царапанье не прекращалось. Слабый, прерывистый – этот звук все-таки был слышен…

Бейкер дошел до самого конца коридора. Слева и справа от него располагались два помещения. Их двери были давно сорваны с петель и валялись под ногами.

Он снова прислушался. Звук доносился из комнаты справа, и Джеффри направился туда. Они со Стеллой уже были здесь сегодня, и видели громадную кучу поломанных евро-палет, которые валялись посреди помещения. Тогда они посветили фонариком между деревянными планками, однако ничего интересного не увидели. Но теперь Бейкеру казалось, что царапанье слышится именно оттуда, из-под горы дров, и он снова приблизился к ней.

Поддонов было очень много. Поломанные, сцепленные друг с другом, с торчащими во все стороны гвоздями и щепками, они представляли собой настоящее препятствие. Бейкер отложил фонарик, разместив его так, чтобы тот освещал ему рабочее пространство, и принялся разбрасывать доски в стороны. Ему приходилось действовать очень осторожно, ведь он не знал, что прячется под этой пирамидой, и нужно было разгребать ее так, чтобы остаток дощатых ежей не сложился карточным домиком.

Бейкер тяжело дышал. Царапанье затихло.

Затем за его спиной раздались шаги, и подвальную полутьму пронзил луч второго фонарика.

– Вот ты где! – сказала Стелла. – Ты чего там делаешь?

– Я слышал здесь какие-то звуки, – пояснил Бейкер. – Там, под этими поддонами. Помоги-ка мне, живо!

Стелла тоже отложила фонарик в сторону, и с ее помощью дело пошло быстрее. Она поддерживала дощатые поддоны с одного края, а он осторожно разбирал завал с другого. Куча досок заметно поредела.

– Под ними что-то есть! – воскликнула Стелла.

Она снова схватила фонарик и осветила какой-то предмет, который вырисовывался под остатками завала.

– Там ящик! – закричала она.

– Держи фонарик! – взревел Бейкер. Наскоро убедившись, что ему на голову ничего не свалится, он разбросал в стороны остатки палет и склонился над ящиком. Замка на нем не оказалось, но крышка была очень тяжелая, и Бейкеру потребовалось приложить все силы, чтобы откинуть ее.

Ким Квентин лежала на стопке старых одеял. Ее ноги были скрючены, поскольку вытянуть их она не могла. В тот момент, когда ее лицо осветил фонарик, она непроизвольно закрыла глаза. Девочка была жива.

Бейкер вынул из ящика ослабевшее тельце. Легкое, как перышко, оно безвольно повисло у него на руках.

– Господи боже мой! – услышал он шепот Стеллы. – Как все-таки хорошо, что мы…

Она замолкла.

– Ким, – позвал Бейкер, осторожно отнимая со лба девочки залипшие пряди волос. – Ким, все будет хорошо.

Девочка открыла глаза и посмотрела на него ясным взглядом.

– Я ужасно хочу пить, – выговорила она.

Вторник, 12 сентября 2006 года

1

Было почти восемь часов вечера, и на Ферндейл Хаус опустились сумерки. Осень приближалась семимильными шагами. Когда солнце заходило, сразу же становилось очень холодно. Воздух был пряным и влажным.

Вирджиния постояла у открытой кухонной двери, вдыхая свежесть, струящуюся из парка. Над ней тихо колыхались ветви громадных деревьев, полностью загораживая небо. Женщина искала его глазами, спрашивая себя, почему же раньше ее не беспокоила эта вечная полутьма.

Вскоре ей стало холодно. Вирджиния вернулась на кухню, оставив дверь открытой, и начала собирать со стола, укладывать тарелки в посудомоечную машину… Она наготовила массу еды для Ким, хотя сама есть совсем не хотела. Почти все наготовленное осталось. Вирджиния вздохнула. Уже четыре дня как их семья снова была вместе. Дочь вернулась к ним, но с большим трудом поддерживала разговор и почти ничего не ела. Даже к своим любимым блюдам девочка притрагивалась лишь слегка, затем откладывала вилку в сторону и смотрела на мать несчастными глазами.

– Я не могу, мамочка. Просто не хочу.

На завтра Вирджиния записалась на прием к психотерапевту, который консультировал детей с душевными травмами. Предстояла долгая и нелегкая работа с Ким. Но главное, что она все-таки осталась жива.

Важнее ничего быть не могло!

В доме царила полная тишина. Ким, как и во все предыдущие вечера с момента ее спасения, рано отправилась в постель. Она зарылась в подушки с плюшевым мишкой в обнимку, и сама была похожа на медвежонка в берлоге. Мама укрыла ее одеялом, прочитала ей сказку и спросила, не посидеть ли с ней еще немного. Но Ким отрицательно покачала головой.

– Не надо, мама. Я засыпаю.

Когда Вирджиния десять минут спустя снова заглянула к ней, то увидела, что дочка и в самом деле уже спит.

Без пятнадцати восемь Фредерик повез Грейс на вокзал. Несчастная женщина была потрясена до глубины души и находилась в шоке. Она решила уехать к брату в Кент, чтобы на новом месте попытаться пережить трагедию, нежданно-негаданно свалившуюся на ее голову. Столпы, на которых держался ее мир, рухнули в одночасье, когда в прошлую пятницу в их домик вломились полицейские, перевернули все вверх дном и конфисковали компьютер Джека. Известие о том, что натворил ее муж, и о том, что он десятилетиями скрывал от нее свои грязные сексуальные пристрастия, просто раздавило Грейс. Фредерик верил в то, что она действительно ничего не знала, и предложил ей остаться в Ферндейл Хаусе. Но, как и следовало ожидать, Грейс не согласилась. Она не могла больше оставаться в этих стенах. С собой она взяла лишь два чемодана и кошку в клетке. Уехать, скорее уехать! Только перемена места хоть как-то поможет ей справиться с тем злом, которое причинил ей собственный муж.

Когда Вирджиния скидывала в ведро остатки еды, у нее за спиной внезапно раздался какой-то шорох. Женщина вздрогнула и оглянулась. В проеме раскрытой двери стоял Натан Мур.

Он все еще выглядел довольно неплохо, был таким же загорелым и крепким. Дни, проведенные в предварительном заключении, не нанесли особого урона его приятной внешности. На нем был пуловер – как всегда, немного узкий в плечах, – и Вирджиния, присмотревшись, поняла, что это одна из вещей Фредерика, постоянно хранившаяся в шкафу на даче. Очевидно, когда они с Натаном побывали там, тот не упустил случая поупражняться в привычном самообслуживании.