Золотой шут - Робин Хобб

И тут мы оба замолчали. Я не опускал глаз и встретил его взгляд спокойно, уверенный в собственной правоте. Я твердо решил, что заговорю только после того, как Дьютифул вежливо попросит меня объяснить, почему я так с ним поступил. Он же явно намеревался запугать меня своим королевским взглядом и заставить униженно просить прощения.

В данном случае сила была на моей стороне.

— Тебе давным-давно следовало объяснить мне, что произошло.

— Возможно, — не стал спорить я и снова замолчал.

— Объясни свое поведение, Том Баджерлок.

На мой вкус, ему бы следовало добавить «пожалуйста», но я решил, что он и так сделал большой шаг в мою сторону, а гордость мальчишки — штука хрупкая.

Я подошел к столу, наполнил свой стакан и вопросительно приподнял бутылку, но Дьютифул резко покачал головой, демонстрируя, что не желает пить с мерзавцем вроде меня. Я вздохнул.

— Что вы помните про берег? Тот, на котором мы оказались, когда спасались бегством через Скилл-колонну?

Дьютифул нахмурился, и на лице у него появилось настороженное выражение.

— Я… — Он уже собрался было соврать, но потом все-таки сказал правду: — Только разрозненные куски. Воспоминания уходят, точно сон, а потом вдруг возникают снова, яркие и четкие. Я знаю, что ты использовал Скилл, чтобы доставить нас туда. После нашего перехода я чувствовал слабость и не очень понимал, что происходит. Думаю, именно тогда ты применил против меня магию.

Я снова вздохнул, поняв, что объяснение будет труднее, чем я надеялся.

— Ты помнишь, как мы сидели у костра, когда ты на меня напал, собираясь прикончить?

Дьютифул на мгновение отвернулся, а затем кивнул с таким видом, словно сам удивился тому, что помнит подобные вещи.

— Но я действовал не совсем по своей воле. Ты же знаешь! Пеладайн даже тогда пыталась взять под контроль мое тело. Я считал, что ты мой враг.

— А я вас совсем не знал. Не так, как сейчас. Однако мы были связаны Скиллом, потому что мне снова пришлось отправиться за вашей душой, чтобы вернуть ее в тело.

Я поколебался несколько мгновений, но потом все-таки решил не рассказывать ему о другом, очень могущественном существе, которое помогло нам обоим вернуться. Воспоминание о нем было окутано дымкой, и я посчитал возможным промолчать о том, чему сам не находил объяснения.

— Я знал, что Пеладайн находилась внутри вас. И что она ни перед чем не остановится, чтобы меня убить, даже если при этом причинит вам непоправимый вред. И тогда, охваченный гневом и опасаясь за свою жизнь, я приказал вам при помощи Скилла: «Дьютифул, прекрати со мной сражаться». Мой приказ запечатлелся в вашем сознании гораздо прочнее, чем входило в мои намерения. Я не собирался этого делать, все произошло случайно. Потом я сожалел о случившемся и пытался исправить то, что совершил. Мне казалось, что я добился успеха.

Я почувствовал, как незваная улыбка коснулась моих губ.

— Мне казалось, я снял свой приказ. Пока не попытался удержать вас от весьма глупого поступка, который вы совершили. Только тогда я понял, что едва различимая тень приказа осталась. Причем осознал я это уже после того, как вы уничтожили все следы моего вмешательства.

— Да, уничтожил, — с гордостью заявил Дьютифул и снова наградил меня сердитым взглядом. — Но, зная, что он существовал, зная, что ты в состоянии все снова повторить, как я могу тебе доверять?

Я раздумывал над ответом, когда в сторону сдвинулась дверца у камина, и в комнате появился Олух. Проход был узким даже для меня, а уж Олуху и вовсе пришлось несладко. Он весь перепачкался в паутине и пыли. Несколько мгновений он стоял, удивленно моргая своими крошечными глазками и переводя взгляд с принца — не менее изумленного его появлением — на меня. Олух выставил вперед челюсть и вывалил изо рта язык. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Я за моим свистком, — сказал он наконец.

— Ты его получишь, — ответил я и, взяв со стола свисток за зеленый шнурок, протянул Олуху. Затем мягко добавил: — Ты молодец, Олух. Ты очень хорошо воспользовался Скиллом и нашел сюда дорогу.

Олух сделал несколько опасливых шагов вперед. Сомневаюсь, что он узнал принца без атрибутов его положения и роскошного костюма. Мрачно посмотрев на него, Олух сказал:

— Ты заставил меня много пройти. — Затем схватил свисток и поднес его к своим маленьким глазкам. — Не мой свисток, — нахмурившись, заявил он.

— Теперь твой, — заверил я его. — Он новый, его сделали специально для тебя. Видишь на нем маленьких птичек?

Олух повертел свисток в руках, затем неохотно сказал:

— Я люблю птичек.

Прижав свисток к груди, он повернулся, собираясь уйти.

Принц смотрел на него с удивлением, граничащим с отвращением. Я знал, что принято делать в горах с детьми вроде Олуха. Его ждала быстрая и легкая смерть — так Баррич топил больных щенят. Но королева Кетриккен приказала мне учить убогого дурачка. Неужели воспитание матери, рожденной в Горном Королевстве, помешает Дьютифулу принять Олуха? У меня родилась надежда, что принц не захочет иметь рядом с собой дурачка, пусть и наделенного Скиллом, но я изо всех сил старался ее прогнать. Я решил задержать Олуха.

— Может быть, проверишь, какой у него звук, Олух?

— Не проверю. — Олух упрямо направлялся к двери.

— Попробуй сыграть на нем ту мелодию, которую ты поешь для себя при помощи Скилла. Вот эту: ла-да-да-да-де… — Как только я попытался повторить мелодию, которую знал наизусть, Олух резко развернулся, и я увидел в его маленьких глазках ярость.

— Мое! — завопил он. — Моя песня! Моей мамы!

И он бросился ко мне. Я увидел в его глазах неутолимую злобу, когда он поднял свисток, словно намеревался пронзить им мое сердце.

— Прости, Олух. Я не знал, что она принадлежит только тебе.

Впрочем, тут же сказал я себе, мне следовало бы сообразить. Я сдался. Приземистый, толстый Олух с короткими неумелыми руками был мне не соперником, если бы дело дошло до драки. Я бы легко его победил, но тогда мне пришлось бы причинить ему боль — только так я мог одержать верх. А мне не хотелось еще больше настраивать его против себя. И я метнулся за стол.

— Моя песня! — повторил Олух. — Ты песья вонючка, дерьмо и вор!

Дьютифул невольно рассмеялся. Думаю, его ужасало и одновременно забавляло зрелище, свидетелем которого он стал: дурачок напал на меня, защищая свою песню. Затем принц неожиданно нахмурился. Я кружил около стола, стараясь, чтобы он постоянно оставался между мной и Олухом, и пытаясь придумать способ его успокоить.

— Я знаю эту песню! — неожиданно вскричал принц. Он напел небольшой отрывок, и Олух еще сильнее нахмурился. — Я слышу ее всякий раз, когда собираюсь использовать Скилл. Она твоя? — В его голосе прозвучало изумленное недоверие.

— Моя песня! — заявил Олух. — Моей мамы песня! Ты не можешь ее слышать. Только я!

Он вдруг изменил направление движения и бросился на принца. По дороге он успел прихватить со стола бутылку с бренди и поднял ее над головой, словно дубинку, не обращая внимания на то, что жидкость полилась ему на руку и плечо. Принц был потрясен, но гордость не позволила ему отступить перед дурачком. Он лишь занял боевую стойку, которой я его научил, и потянулся к поясу за кинжалом. Я почувствовал, что Олух в ответ начал мысленно бормотать: Ты меня не видишь, не видишь меня, не видишь. Но при этом он продолжал наступать на принца. Я видел, что Дьютифул сражается со Скиллом Олуха и готовится к собственной атаке.

— Нет! — заорал я возмущенно. — Не трогайте друг друга!

Мой приказ был приправлен Скиллом, и оба вздрогнули, а затем одновременно повернулись ко мне, подняв вверх руки, словно отгоняя магическое заклинание. Мне показалось, что я увидел, как оно от них отскочило, но на одно короткое мгновение мой приказ все-таки отвлек их друг от друга. Их ответный удар вызвал у меня головокружение, но я пришел в себя быстрее, чем они. Принц сделал шаг назад, а Олух уронил бутылку и поднял свои жирные руки, прикрывая глаза.

Я пришел в ужас от того, что сделал, однако, пока они оба стояли, не шевелясь и не предпринимая новых попыток атаковать друг друга, сказал:

— Хватит. Вы не должны нападать друг на друга при помощи Скилла — если собираетесь вместе познавать его тайны. — Мне удалось произнести свою речь совершенно спокойным голосом. Повод, чтобы гордиться.

Дьютифул покачал головой и сказал удивленным голосом:

— Ты снова это сделал! Ты посмел использовать против меня Скилл!

— Вот именно, — не стал спорить я, а затем добавил: — Как ты думаешь, что еще я мог сделать? Смотреть, как вы оба лишите друг друга рассудка? Ты встречал когда-нибудь своего кузена Августа, Дьютифул? Пускающего слюни безумного старика? Он стал жертвой несчастного случая. Однако известно, что люди, пользующиеся Скиллом, делали друг друга инвалидами, вступая в схватки, подобные той, которую вы чуть не затеяли. Да, и еще: я читал о том, что исходом таких сражений была смерть одного из противников, причем тот, кто оставался в живых, страдал почти так же сильно, как тот, кто становился жертвой.