Темное, кривое зеркало. Том 1: Другая половина моей души - Гэрет Уильямс

Леди же Эльризия явно не испытывала угрызений совести по этому поводу. Она давно уже решила, что может сидеть там, где пожелает. Будущая императрица вольна делать то, что ей вздумается.

С формальной точки зрения, титула императрицы не существовало. Императорские жёны оставались теми же самыми «леди», хотя они и пользовались гораздо большим почётом и уважением. Эльризия собиралась изменить эту традицию. Она собиралась изменить множество разных вещей.

— Нет, ты слышала, как он разговаривал со мной? Это была наглость, говорю тебе! Неслыханная наглость! Я хочу, чтобы его высекли!

— Картажья, дорогой. Замолчи. Эльризия быстро уставала от его инфантильной болтовни. Если бы Мэррит был не до такой степени постным и скучным, она бы, возможно, предпочла бы проводить время в его компании. В конце концов, она же собиралась стать его женой и императрицей.

Императрица Эльризия. Что ж, звучит совсем неплохо.

Но, как всегда и во всём, здесь была проблема. И у этой проблемы было имя — Лондо Моллари.

Он представлял собой чистый анахронизм. Старая гвардия. Достаточно лишь взглянуть на его причёску и послушать его выговор, чтобы понять это. Он всё ещё верил в «старые добрые времена» центаврианского могущества. Старые добрые времена ушли безвозвратно. Эльризия была намерена положить начало новым добрым временам.

И если бы люди вроде Лондо и её дражайшего мужа не стояли у неё на пути, ей было бы гораздо, гораздо легче добиться этого.

И Эльризия делала, что могла. Несколько попыток покушений так и не дошли до завершающей стадии, но она была уверена, что её газовая западня в машине должна была сработать. Она ведь заплатила приличную сумму за это. Но нет, Лондо удалось вырваться и из неё.

— Как ему это удаётся? — спросила она саму себя. — Что, неужели все боги сговорились и встали на его сторону? Как может тот, кто постоянно прожигает своё состояние в играх, быть столь удачливым?

— Удача рано или поздно оставляет кого угодно, — сказал Картажья.

Эльризия призадумалась, потом улыбнулась.

— Знаешь, это первая умная вещь, которую ты сказал за целый день. Поздравляю.

Её личный коммуникатор неожиданно заработал. Маленькое, очаровательное устройство, которым пользовались министры и военная верхушка, чтобы быстро находить друг друга. Один из них она присвоила себе, и теперь пользовалась им в собственных целях. Эльризия выслушала пришедшее ей сообщение, и недобрая усмешка появилась на её лице.

— Да ты просто провидец, Картажья, — сказала она. — Похоже, что министра Моллари только что постиг… несчастный случай. Его личный автомобиль, — полагаю, замена того, которым он владел раньше, — взорвался, когда министр возвращался в своё имение. Очевидно, были проблемы с двигателем. Те, кто их делает, должны лучше следить за качеством своей работы, правда?

Картажья улыбнулся. В этот момент он действительно напоминал разумного человека.

— Когда мне был двадцать один год, я совершил путешествие в Тибет, чтобы увидеть Далай-ламу. Тогда это было наполнено для меня большим смыслом. Много вещей кажутся очень важными, когда тебе всего лишь двадцать один год. Мы обедали вместе с ним… я уже забыл, что там подавали. А потом, он поглядел на меня и спросил:

«Ты понимаешь?»

Я ответил ему: «Нет». А он просто улыбнулся и сказал мне: «Хорошее начало. Будет еще лучше, когда ты поймешь, чего ты не понимаешь».

Теперь Далай-ламы больше нет. Нет Тибета, нет Гималаев, нет Земли… Да, их теперь больше нет, но они живы в наших сердцах и душах, в нашей памяти. Один… очень дорогой мне человек сказал однажды: «Любовь не знает границ». Если любовь не знает границ, значит, их не знает и память, а вместе с ней — наши надежды, наши мечты и стремления. Мы все потеряли слишком многое, и все пережили тяжкие страдания.

И похоже на то, что нам предстоит страдать ещё больше и потерять всё, что у нас осталось. Может быть, нам не будет суждено вернуться домой. Может быть, наши враги, в конце концов, окажутся сильнее нас.

Я не знаю вас всех, и никто из вас близко не знает меня, но я беру на себя следующее обещание. Всю мою жизнь я служил Земле. Да, Земля теперь перестала существовать, но это вовсе не означает, что мы перестанем верить в то, что она раньше символизировала для всех нас. Земля продолжает жить в каждом из нас, и я буду продолжать служить ей, — и все вы будете служить ей, — точно так же, как делал это прежде я.

Я не могу дать вам гарантий, что сумею сохранить ваши жизни, и любой на моём месте, кто пообещал бы вам это, стал бы лжецом. В этой галактике любые гарантии сейчас неуместны. Но я клянусь вам, что сделаю всё, на что хватит моих сил, во имя Земли и во имя Человечества.

Когда-то был на Земле президент, который сказал… который сказал… Чёрт! Что же он там сказал?

Шеридан пришёл в замешательство и покраснел, слыша с разных сторон приглушённые смешки.

— Ладно, — продолжил он, поняв вверх обе руки. — Хорошо, я забыл, что он сказал. Я просто хотел наглядно продемонстрировать, как важно то, чтобы я мог положиться на всех вас, и чтобы каждый из нас мог положиться на другого. Мы с командором Корвином — новички на этом корабле, но мы намерены и готовы делать всё, на что способны, для вас, для блага Земли и Человечества.

Шеридан закончил и был вознаграждён восторженными, хотя и несколько сдержанными аплодисментами. Он окинул взглядом рубку, и вдруг на его лице появилась широкая и тёплая улыбка. Это была его первая за долгое время улыбка, которую видел Корвин, тоже улыбнувшийся вместе с ним.

— Похоже, что я не буду слишком удачлив, — шепнул ему капитан. — Теперь ваша очередь.

Синевал ощущал странное чувство душевного подъёма, которое охватывало его всякий раз, когда он вёл приготовления к крупной военной кампании. Нетерпение, возбуждение, бьющая через край энергия. Почти как ребёнок, которого впервые ведут в храм. Он хорошо понимал, что теперь он стал воплощённым духовным, политическим и эмоциональным центром минбарского народа, и такие эмоции были… неуместны для лица его уровня. Вот потому-то он и проводил большую часть времени в Зале Серого Совета, глядя на панораму неба, видимую из центра гигантской армады, которая продолжала собираться вокруг его корабля.

Количество кораблей исчислялось сотнями. Крейсера, новые Белые Звёзды, челноки… Были среди минбарцев такие, которые удивлялись вслух, — разумеется, тогда, когда не подозревали, что Синевал слышит их, — зачем для этой битвы нужен такой огромный флот. В конце концов, им же придётся иметь дело с одними лишь землянами. Что за оборона у Проксимы-3? Один тяжёлый крейсер, некоторое количество кораблей средних и малых классов; возможно — силы союзников-нарнов… Ах, ну да. Ещё там будет Старкиллер.

Но на Минбаре были люди, которые знали правду. Синевал, глава Серого Совета, посол Центавра Рифа со своим помощником, а также многие из самых верных Синевалу рейнджеров.

У Проксимы-3 была гораздо более надёжная защита. На их стороне была сама Тьма.

Посол Рифа предоставил доказательство того, что земляне заключили союз с Врагом. Подробности, впрочем, были неизвестны, но они и не имели значения. Уже восемь циклов, с того самого момента, когда первый корабль Теней поднялся из песков красной планеты, Серый Совет знал, что этот день придёт. Враг возвращался, и Великая война, о которой говорил Вален, должна была вот-вот начаться.

Минбарцы были готовы к ней. Был риск, что вместо этого они впадут в бессмысленную апатию и будут ждать явления каких-то туманных символов и знамений, но Синевалу удалось это предотвратить. Требовались решительные действия. Каста воинов решит исход Великой войны, Священной войны, а Синевал… Синевал будет тем, кто поведёт их в бой. Его имя встанет в один ряд с именами величайших минбарцев. Его будут поминать наравне с Валеном, Вармейн и Дукхатом…

Синевал, не торопясь, покинул Зал Совета. Традиция требовала, чтобы Великий никогда не покидал этот Зал. Это была лишь одна из традиций, которые Синевал намеревался изменить.

Он нашёл его. Минбарец, которого он искал, разговаривал с Калейном, воином, ставшим Сатаи после исчезновения и проклятия Деленн. Оба воина встали и поклонились Синевалу.

— Приветствую, Шай Алит Трифан, — сказал Синевал.

— Великий. Это большая честь для меня…

Калейн снова поклонился и ушёл. Он знал, что двух старых друзей следовало оставить наедине друг с другом.

Трифан замешкался, но Синевал приветствовал его жестом привязанности и дружбы, вытянув руку и склонив голову. Трифан улыбнулся и ответил ему тем же.

— Всё ли готово, Трифан? — спросил Синевал. — Нет, зачем я спрашиваю это? Разумеется, всё готово.

— Мой корабль в превосходном состоянии, Великий. Мы более чем готовы.