Эскадра его высочества - Алексей Владимирович Барон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему только Колбайс и Хорн? Почему вы не убили меня? – все еще сухим языком спросил Глувилл. – Я это заслужил… ваша люминесценция.
– Конечно. Еще как заслужил. Я допускал, что Керсис попытается устроить мне Ускоренное Упокоение. Но не ожидал этого от тебя, Глувилл. Разумеется, не потому, что ты слишком уж честный или преданный. А потому, что тем самым ты подписал бы приговор и себе. Вот этого… апчхи! я не предполагал.
Глувилл недоверчиво промолчал. Эпикифор снисходительно усмехнулся.
– Скажи, тебе приказали доставить меня живым или мертвым?
– Мертвым…
– Неужели ты думаешь, что после этого в живых оставили бы тебя? Что, решившись поднять руку на эпикифора Ордена сострадариев, Керсис остановится перед устранением всего лишь коншесса? Неужели ты так наивен, Глувилл?
– Нет, не так наивен. Но у меня не было выбора, ваша люминесценция.
– Почему?
– Керсис грозился расправиться с моей матерью. И сестру еще… про разные мерзости говорил. Потом повел в подвалы и показал… как это делается.
– Понятно, – сказал эпикифор. – М-да. Ты так привязан к родственникам?
– Не очень, ваша люминесценция, – сознался Глувилл. – Но бывает такое… никому не пожелаешь. Особенно старались вот эти двое, – Глувилл кивком головы показал на стену, отделяющую подвал от бухты.
– Колбайс и Хорн?
– Да. Я действительно не ангел, могу и убить. Но эти…
– Да, знаю. Почему же ты не обратился за помощью ко мне?
– А вы бы защитили? Простите, ваша люминесценция. Мне терять нечего. Скажу начистоту: уже тогда, два года назад, многие считали, что Керсис посильнее вас будет. И вовсе не из-за того, что слишком умный, а из-за того, что уж больно лютует. У него ведь на все случаи одно наказание… Только это наказание куда доходчивее действует, чем все те выговоры да порицания, которые вы объявляли за провинности. Жизнь почему-то так устроена, что безопаснее служить опасному господину, чем доброму. Вот я и… того. Сломался.
Глувилл замолчал. Эпикифор молчал тоже. И это продолжалось едва ли не минуту.
– Так что же, – не выдержал Глувилл, – убивать-то меня когда будете?
Эпикифор слабо усмехнулся.
– Если бы я этого хотел, то давно бы уже сделал. Только чего ради? Мы теперь – самые завзятые союзники, обрат ты мой Глувилл.
– Как – союзники? После того, что я…
– После того, что ты.
– Но почему?
– Видишь ли, я еще слаб и без твоей помощи вряд ли уцелею. А ты не слаб, но многого не знаешь и не умеешь из того, что знаю и умею я. Поэтому либо мы вместе уцелеем, либо Керсис убьет нас поодиночке. О сестре и матери теперь можешь не беспокоиться.
– Почему?
– Потому, что Керсису до них нет теперь никакого дела. Ему ведь и в голову не придет, что я могу тебя простить. Убив Хорна и Колбайса… Потому что сам он такого ни за что бы не простил. Керсис вообще прощать не умеет, чтоб ты знал. Следовательно, он решит, что я тебя убил вместе с его охранниками. Для него ты мертв, а мертвым мстить нет никакого смысла. Да и хлопот у него нынче – повыше лысой макушки. Ему сейчас не до какой-то мести, ему сейчас ох, как необходимо удержать власть. Под пушечный шумок, пока Санаций перепуган, пока пожары не угасли, пока не окончилась суматоха… В таких условиях люди жаждут поскорее обрести хоть какого-никакого владыку. Понимаешь?
– Понимаю. Очень даже понимаю.
– Еще вопросы есть?
– Да. А что со мной будет после того, как вы окрепнете?
– Глувилл! Я когда-нибудь не выполнял своих обещаний? Не платил долгов?
– Нет. Чего не было, того не было. Через это и пострадали… Но, виноват, это же я, я вас… чуть не того. Всего несколько часов назад!
Эпикифор взглянул на свою безжизненную руку.
– Помню, конечно. Но готов забыть. Все зависит от тебя.
– Спасибо, – глухо выдавил Глувилл. – Я отработаю. Что нужно делать?
– На полке между оконцами осталось полбутылки шериса. Там же – сухари и солонина. Для начала выпей. Поешь. Скоро потребуются все твои силы.
Глувилла долго уговаривать не пришлось, он так и набросился на еду. И здорово при этом чавкал. Эпикифор устало прикрыл глаза.
– А что, неужели обрата Керсиса можно сбросить? – спросил Глувилл с набитым ртом.
– Можно. Только очень сложно, – не открывая глаз, ответил эпикифор. – Сначала предстоит уцелеть самим. Без этого ничего не получится…
– Да уж, – согласился Глувилл. – Ох, ваша люминесцениция! А вы-то, вы-то почему не едите?
– Не хочу, – через силу усмехнулся Робер. – Аппетит неважный.
И тут Глувилл наконец почувствовал, что краснеет.
* * *
– Хрюмо!
– Я здесь.
– Глувилл не появлялся?
– Пока нет, ваша просветленность.
– Как появится – немедленно ко мне.
– Кхэм.
– Что у тебя?
– Флигель-адъютант из Эрлизора.
– Чего нужно?
– Базилевс-император требует эпикифора для доклада.
– Немедленно?
– Так точно.
– Подождет старикашка. Отвечай, что люминесценций пока не прибыли. Санаций окружили?
– Да, еще час назад.
– Надежно?
– Очень.
– Что сказано бубудускам?
– Что эпикифора убили померанцы, а вместо него высадили двойника. Коего следует немедленно задержать, а при малейшем сопротивлении – уничтожить.
– Ладно. Сойдет объясненьице. Только нечего задерживать негодяя.
– Понял.
– Головой отвечаешь, Хрюмо.
– Так больше нечем, ваша просветленность.
– Почему же? А про семейство свое забыл?
Хрюмо промолчал.
– Вижу, что помнишь, – сказал бубудумзел.
* * *
– Сколько я спал?
– С полчаса, ваша люминесценция.
– Много. Нельзя терять столько времени…
Робер приподнялся и здоровой рукой пошарил над своим топчаном. Часть стены за его спиной бесшумно ушла в пол.
– Глувилл, захвати все арбалеты. Надеюсь, ты их зарядил?
– Да.
– Очень хорошо. Помоги мне.
Они спустились по лестнице и оказались в сводчатом подвале. Большую часть пола в нем занимал обложенный камнем бассейн. Эпикифор привел в действие еще один потайной механизм. Внешняя стена приподнялась. Причем очень немного, чуть больше, чем на полметра. Но света, проникшего в щель, вполне хватало, чтобы увидеть плавающую в бассейне лодку. Можно было лишь удивляться, как такое немалое укрывище оставалось тайным. Однако Глувилла, натуру практическую, больше волновало другое.
– А не лучше ли дождаться ночи?
– Нет. Хвала Поммерну, сейчас повсюду неразбериха, никто на нас и внимания не обратит. А вот к ночи Керсис догадается выслать патрули повсюду, включая Ниргал. Сейчас же он больше всего на свете опасается, что я попытаюсь проникнуть в Санаций.
– Так, может, и в самом деле…
– Нет. Уж что-что, а Санаций-то обложен на десять рядов.
Глувилл кивнул. Он подтянул лодку к бортику и помог перейти на нее эпикифору.
– Быстрее, – сказал тот. – Щель скоро закроется.
