У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действия в международном формате
На фоне многочисленных неблагоприятных внешнеполитических факторов еще острее становится необходимость выработки Россией четкой и сбалансированной стратегии продвижения национальных интересов в Северо-Восточной Азии (СВА), которая пока отсутствует. Она должна включать приоритеты, этапы и сроки их реализации. Партнеров (страны региона) хотя бы для “внутреннего пользования” надо ранжировать.
Есть необходимость в большей инициативности нашей страны, в том числе в отношениях с государствами Корейского полуострова, ведь достигнутый уровень взаимодействия с ними позволяет нам занимать более активную позицию. При этом Россия должна и дальше придерживаться сбалансированного подхода во взаимодействии с Югом и Севером, который позволил ей повысить свою роль в регионе в начале XXI в. после практически полного прекращения сотрудничества с КНДР в 1990-е гг., что привело к резкому снижению влияния России в корейском вопросе.
На Корейском полуострове Россия сталкивается и с глобальными (в силу вовлеченности в них США и Китая) вызовами, важными как для безопасности и развития дальневосточных территорий России, так и безопасности страны в целом. Примером тому служит ситуация с размещением в Южной Корее американской системы противоракетной обороны THAAD (системы высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности), вопрос о развертывании которой стал практически решенным после последнего ядерного испытания КНДР и северокорейского запуска ракеты и вывода на орбиту ИСЗ. Хотя сама система не направлена против российских ракет (она предназначена для перехвата боеголовок на нисходящем участке траектории, т. е. нацеленных на территорию собственно Южной Кореи), в России полагают, что размещение ТН A AD в Южной Корее – лишь один из этапов строительства США полноценного противоракетного щита от Аляски до Юго-Восточной Азии[345]. Это может привести к гонке вооружений и вряд ли будет способствовать миру и безопасности в СВА, в том числе решению ядерной проблемы Корейского полуострова. Особенно уязвим становится Китай, опасающийся нарушения стратегического паритета в Восточной Азии. Северная Корея, ядерным испытанием и ракетным запуском придавшая новый импульс военному присутствию США в регионе, также будет реагировать на размещение американской системы ПРО на Юге резко отрицательно. При этом раскручивающуюся спираль напряженности могут остановить только переговоры, проведение которых, однако, стало еще менее реальным.
Взаимодействие с ключевыми партнерами
Пока США не изменят подход к КНДР и не начнут относиться к ней как к хоть и неприятному, но законному субъекту международных отношений, Россия может лишь бороться за сохранение стабильности, а не за позитивные перемены.
Как показало голосование в Конгрессе США по вопросу о введении дополнительных санкций против Северной Кореи, жесткого подхода придерживаются и республиканцы, и демократы[346]. Констатируется, что курс на вовлечение Северной Кореи “мертв и не воскреснет”. Безусловно, Россия должна продолжать взаимодействие с США по этой теме.
Новация в американских подходах состоит в том, что теперь “менять режим” предлагается при содействии Китая, который, мол, должен быть заинтересован в более вменяемом и подчиняющемся рецептам мирового сообщества правительстве соседней страны, должен помочь смене если не политической системы, то руководства КНДР (такой сценарий становится “планом Б” в случае, если не удастся пока добиться объединения Кореи на южно-корейских условиях).
Для нас взаимодействие с Китаем, которого все больше раздражает поведение Северной Кореи, является наиболее сложным. Не исключено, что в какой-то момент он захочет увидеть более внятную реакцию России, которая при этом ей невыгодна. Кроме того, растет его подозрительность, хоть и не вполне обоснованная, к действиям России в КНДР и попыткам Пхеньяна разыграть российскую карту против него. Необходимо найти баланс: успокоить подозрения КНР, но при этом намекнуть, что интересы России и ее значительную самостоятельную роль в корейском вопросе нельзя сбрасывать со счетов. Необходимо расширять доверительное обсуждение с Китаем корейской ситуации хотя бы для того, чтобы возможные радикальные действия Пекина в этом направлении не стали для нас неожиданными.
В частности, нужно проводить самостоятельную линию в СБ ООН, не поддерживая автоматически предложения КНР и без сомнений одобряя результаты его согласований с США.
Теоретически можно было бы активизировать взаимодействие с Японией в контексте развития российско-японских отношений и контактов на высшем уровне. Несмотря на то, что события на Украине негативно сказались на российско-японских отношениях, многие в Японии видят сегодня в России потенциального партнера в вопросах региональной безопасности с учетом обеспокоенности Токио растущей военной силой Китая, ее чувствительности в корейском вопросе и готовности действовать в нем с меньшей оглядкой на США, чем в других вопросах. Возможна посредническая роль России в отношениях между Северной Кореей и Японией: обе страны тяготятся монополией Китая в корейских делах.
Южная Корея в контексте межпартийной борьбы и кризиса в дипломатии РК, зажатая между США и КНР, вряд ли может ожидать укрепления доверия с Севером при администрации Пак Кын-хе. Надо учесть печальный опыт Кэсонского промышленного комплекса (КПК), который успешно функционировал, несмотря на возникающие конфликты между Севером и Югом. Однако в ответ на северокорейское ядерное испытание и запуск спутника руководство Южной Кореи решило остановить работу комплекса, сославшись на необходимость исключить возможность использования Пхеньяном получаемых от него поступлений на военные цели[347]. Решение было принято, чтобы стимулировать другие страны (особенно Китай) к принятию жестких санкций против КНДР, несмотря на протесты оппозиции, высказавшей опасения, что это приведет к дальнейшему ухудшению межкорейских отношений[348].
Сегодня можно сделать вывод о том, что Сеул отказался от диалога с Пхеньяном в пользу всестороннего давления, ужесточения санкций (такие меры были названы одной из основ стратегии политики РК в отношении Севера[349]) и демонстрации военной силы.
От России РК при нынешней администрации будет и дальше требовать ужесточения санкций в отношении КНДР и усиления ее изоляции, вбрасывать нереалистичные варианты переговоров по урегулированию корейского вопроса, как, например, предложенный в январе 2016 г. пятисторонний формат[350], исключающий из переговорного процесса КНДР и призванный, по сути, сформировать против нее единый фронт.
В Южной Корее вряд ли действительно верят в успех своих инициатив, поэтому достаточно было бы поддерживать диалог без обострений, но и без обещаний. При этом согласие РК на размещение американской системы ПРО[351] станет аргументом, объясняющим неготовность России к стратегическому партнерству. Однако, по мнению специалистов, угроза для ракетного потенциала России возникнет только при развертывании полномасштабного противоракетного щита с элементами базирования в Японии и Южной Корее, что надо предотвратить, в том числе путем настойчивой работы с южнокорейцами, включающей как “пряник”, так и “кнут”.
Надо ли исключать продолжение трехстороннего сотрудничества, прежде
