Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи - Новелла Матвеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воспоминание
Мама, помнишь тот сад полночныйИ черёмухи свет непрочный?Зной стоял. До утра мы не спали —Всё полынь молодую искали.
У соседки в горшках петуньи Огневели в воздухе мёртвом. Всем казалось, что мы — колдуньи И ночами — скотину портим!
Но не портили мы скотинуНи рогатую, ни безрогу;Это ветер путал картину, —Пел в берёзах… Звал нас в дорогу —
По верховному соизволенью Той весенней ночи высокой, — Недоступной закабаленью, Беспокойной и одинокой.
1994Есть комики с душой…
Есть комики с душой.Но, рассуждая строго,Прямых учеников у Чаплина не много.
Ключи от клуба, 1982 годЕсть Райкин, есть Никулин… И ещёАктёры есть находчивее многих.И… вдруг заметишь ты, как горячоУчаствуют они душой в далёких
(И столь недавних!) «Новых временах»Невозвратимой чаплинской эпохи,Где у кофеен подбирает крохиБродяга Чарли в латаных штанах!
…Ты, мания величия, враждебнаВсему, что справедливо и волшебно.Но люди Сердца поняли давно:
Ничто так не рифмуется открытоС величием, как срочная защитаОтверженных! И в жизни, и в кино.
31 января 1995В полношный шас
Сонет на опыты над русским языком
«Молочник» был, а стал «молошник».(Пустует — вот он и грубит!)И торжествует «полуношник»,А «полуночник» позабыт.
И я приёмник выклюшаю,Штоб вышказаться напрямик:«В полношный шас по молошаюНе шастай, шокнутый штарик!»
Когда бы вся ПериферияЗаговорила через Центр,Кто не вскричал бы: «Вот Россия!»Но и один людской процент
На том наречье не гуторит,Которому Столица вторит!
13 января 1995Покажись! или «Нечто» и «нешто»
Ну, дожили! Включив беспечноСебя в языковые дожи,Пойми, арбитрушко, что «нечто»И «нешто» — не одно и то же!
Как ты ни стой на безобразье,Как ни алкай переворота,А «нечто» — это значит «что-то»,А «нешто» — это значит «разве»!
Бог весть кому актёр, художникВ испуге вторят, холодея:«Тошь-в-тошь», «достатошно», «молошник»…
Кто ты, тиран, который нами(В стране, свободной по идее)Заочно вертишь, как рабами?!
Июль 1995Вечер с бузиной
У ягод бузины не вкус, а кислый чад.У лиственных глубин — лазоревость угара,Как будто, истопив прохладами очагИюня, истопник закрыл заслонку рано!
В тех зверских кисточках — томатный зной кораллаИ едкость перца есть! И — в сизых ободкахТумана — все они краснеют, как в очкахСовиных (к сумеркам), — и огненно, и вяло.
Пресытясь красками, слабеет летний день.И детство, крадучись, опять приходит к нам.Ну как же! Красота всегда вмещает пытку!
Ведь там, куда сейчас оглядываться лень,Не только яркость; был на кой-то нужен намИ жёлчный привкус «бус», наколотых на нитку!
18 мая 1995Сибирь
Ивану Киуру
Красно-рыжую с бурым тайгуВзял мороз, но отпустит потом:Леса бронзовый лисУбирает хвостомГолубые следы на снегу. Осень леса рванётся к садам, Краскам родственным в далях — мигнёт, Да по снежным по тем васильковым следам Опахалом сырым полыхнёт…Но к чему эта ростепель вновьРушит заморозка филигрань?Жаль мне красных лисиц!Васильковых снегов!Жаль святую рассветную рань!Заповедную жаль глухомань… Там Еловка — деревня твоя, С материнскою прялкой в избе. Или избы вдали Аж под корень снесли, Чтоб никто не узнал о тебе?Там недетские думы копил,С тайным ужасом слушал псалмыПод соломой, слетающей с чёрных стропил…Или все свои льды океан растопил,Чтоб не стало сибирской зимы? Или зря о заре серебрил Высоченные кроны мороз?.. — Всё в Сибири офомно! На то и Сибирь,— Помню, с важностью ты произнёс.
Ноябрь, декабрь 1996Рисунки для чайного сервиза, или Обиженный пастушок
Мы вроде вчера сговорилисьПлясать до утра с АмариллисНа нашем Овечьем лугу? Так что же нейдёт Амариллис Плясать, как вчера сговорились? Я долее ждать не могу.
Я был бы, конечно, скотиной,Когда бы с пастушкой БеттинойС досады пустился плясать! Но… был бы я также — скотиной, Когда б не сдружился с Беттиной: Зачем же ей вызов бросать?
Двух песен с Беттиной не спели,Два круга пройти не успели —Уже Амариллис пришла! И, видя, что я ей не верен, Свой сельскохозяйственный веер Леандру всердцах отдала!
А он подарил ей гитару,Перчаток пастушеских паруИ розовый зонтик при том. (Гитара — для драк, для огрева, Перчатки из кружев — для хлева, А зонтик — ходить за скотом.)
Весь в розах, в пастушеских бантах,Побрёл я в сарай на пуантахИ, — пару хозяйственных цитрХватив о бордюр балюстрады,Амврозии выдул с досадыЯ чисто пастушеский литр.
И вспыхнул в моих подсознаньях,Под шляпою в перьях фазаньихТипично пастушеский план: Леандр! Легкомысленный скотник, До женского пола охотник, Ответишь ты мне за обман!
Вблизи мелового карьераВ долину спускалась портьера:Я спрятался в складках ея И, маску достав из крапивы, Сел ждать, чтобы вместе пришли вы, Леандр и плутовка моя!
Ну, что ж вы? Смелее — на сцену!А я вас не песнями встрену…Мне трудно читать вам стихи; Рывок, да перчатки, да маска, Да вострая сталь из Дамаска, — Вот то, чем берут пастухи!
Зачем ты не шла, Амариллис,На пляску, как мы сговорились?Почто объявилась не в срок? А я-то! — я чтил её свято. Свидетели — овцы, ягнята И розы, И горы, И дрок!
1996Сонет в защиту Марианны
«О вкусах не спорят» и глотки зазря не дерут,А сразу дубину (не то кирпичину) берут.И спорщик при виде дубины (не то кирпичины)Действительно — больше не видит для споров причины.
ЭпиграммыСегодня сериалы в моде:Мы сразу к ним попали в тон.Тем человеку легче вроде,Чем больше серий видит он.
Но раздражительный пижонГотов напасть — путём пародий —Уж и на зрелища в народе,Который хлебушка лишён.
«Ах! Марианна примитивна!» —Бунтуют снобы. Им противно.Что здесь без грязи обошлось.
А залепи в них неучтивоСплошной похабщиной — небосьВ ней не увидят примитива!..
1996Стансы
