Иерусалим: три религии - три мира - Татьяна Носенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арабские страны с той или иной степенью критичности реагировали на мирные переговоры между Египтом и Израилем. Но кэмп-дэвидская формула переговоров по Палестинской автономии, в которых сами палестинцы не участвовали, и игнорирование вопроса о статусе Иерусалима объединили всех — от саудовской монархии до стран с радикальными режимами, входившими во «Фронт стойкости и противодействия», в резком осуждении египетского курса.
Между тем, в ходе кэмп-дэвидских переговоров фактически впервые после 1967 г. Израиль признал, что основой для мирного урегулирования с его соседями является резолюция 242 СБ ООН. Кроме того, в подписанном Израилем соглашении («Рамки для мира на Ближнем Востоке») содержалось признание законных прав палестинского народа и его справедливых требований. И наконец в первый раз с арабской стороны была предпринята попытка поставить перед Израилем вопрос об Иерусалиме как части политического урегулирования арабо-израильского конфликта. Египетский президент обозначил свою позицию по Иерусалиму в специальном послании на имя американского президента Д. Картера от 17 сентября 1978 г.: Восточный Иерусалим является неотъемлемой частью Западного берега; он должен отойти под арабский суверенитет; живущие в арабском Иерусалиме палестинцы составляют часть палестинского народа на Западном берегу и должны пользоваться своими законными национальными правами (имелось, правда, в виду только предоставление жителям Восточного Иерусалима права голоса на выборах в органы палестинского самоуправления). Наконец, в письме Садата указывалось, что город должен оставаться неразделенным, а для этого предлагалось создать объединенный муниципальный совет при равном участии в нем арабов и евреев.[383] Таким образом, арабская страна официально признавала за Израилем права на часть Иерусалима, выдвигая при этом требование признать права палестинцев на его арабскую часть.
Однако по Иерусалиму израильтяне не собирались идти ни на какие компромиссы. В письме на имя американского президента, параллельном египетскому посланию, премьер-министр М. Бегин заявлял, что «Иерусалим является единым, неделимым городом, столицей Государства Израиль».[384] В последний день переговоров А. Садат передал через американцев израильтянам требование об установлении арабского флага над мечетями на Храмовой горе. М. Бегин категорически отверг это предложение. Американцы поинтересовались, нельзя ли найти в Иерусалиме какое-то другое место для флага, на что М. Даян саркастически отпарировал: «А кнессет им не подойдет?».[385] Во избежание срыва кэмп-дэвидских переговоров иерусалимская проблема была отложена в «долгий ящик», тем более что и решать ее без палестинского участия было практически невозможно.
Непосредственной реакцией Израиля на обозначившуюся в ходе кэмп-дэвидских переговоров тенденцию включить статус Иерусалима в круг обсуждаемых вопросов ближневосточного урегулирования явился так называемый «Основной закон «об Иерусалиме, принятый кнессетом 30 июля 1980 г. Он формально закреплял аннексию Восточного Иерусалима, провозгласив «весь объединенный Иерусалим» столицей Израиля.[386] В пику арабским притязаниям М. Бегин даже собирался перенести канцелярию премьер-министра в Восточный Иерусалим, но сами же израильтяне сочли эту идею нецелесообразной как по причине трудностей обеспечения безопасности, так и из-за удаленности от других правительственных учреждений в Западном Иерусалиме.
Реакция международного сообщества на фактическую аннексию Восточного Иерусалима была, пожалуй, не менее резкой, чем возмущение в связи с захватом израильтянами Старого города в ходе «шестидневной войны» 1967 г. ОИК впервые в своей истории приняла в январе 1981 г. резолюцию об объявлении Израилю джихада. Правда, осуществлять «священную войну» предполагалось не военными, а экономическими средствами, используя все ресурсы арабских стран для подрыва экономики Израиля, пресечения поступающей ему извне финансовой и военной помощи.[387]
В резолюции 478 от 20 августа 1980 г. Совет Безопасности постановил «не признавать «Основной закон» и такие другие действия Израиля, которые как результат этого закона направлены на изменение характера и статуса Иерусалима».[388] В ней также говорилось, что принятие «Основного закона» является нарушением международного права, еще раз подчеркивалось, что действия Израиля противоречат Женевской конвенции 1949 г. о защите гражданского населения в ходе войны. По требованию ООН 12 латиноамериканских стран и Нидерланды, дипломатические миссии которых после 1967 г. располагались в Иерусалиме, перевели их в Тель-Авив.
Фактически в 1980 г. Совет Безопасности повторил уже сложившуюся в предыдущий десятилетний период позицию международного сообщества по Иерусалиму, которая основывалась на одном из базовых ооновских документов по ближневосточному конфликту — резолюции 242 СБ от 22 ноября 1967 г. Ее главной содержательной частью является требование о выводе израильских войск с территорий, оккупированных во время «июньской войны» 1967 г., что в соответствии с толкованием ООН включает и территорию Восточного Иерусалима. На 5-й чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, созванной сразу же после «июньской войны», была принята резолюция 2253 от 4 июля 1967 г., согласно которой любые действия Израиля, ведущие к изменению статуса Иерусалима, объявлялись недействительными.
Кроме того, в своей резолюции 237 от 14 июня 1967 г. Совет Безопасности определил, что к ситуации на всех оккупированных в 1967 г. территориях, включая Восточный Иерусалим, применимы статьи 4-й Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны (1949 г.), участником которой является и Израиль. В частности, ее статья 47 воспрещает аннексию территории оккупирующей державой, а статья 49 — перемещение населения этой державы на оккупированную территорию.
За последние тридцать с лишним лет ООН и ее специализированные учреждения приняли немало резолюций и постановлений по Иерусалиму, этот вопрос неоднократно рассматривался на специальных заседаниях Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности. Созданный в 1975 г. в ООН Комитет по осуществлению неотъемлемых прав палестинского народа с первых шагов своей деятельности занялся и иерусалимской проблемой, в частности, нарушениями прав палестинцев в связи со строительством израильских поселений в Иерусалиме и прилегающих к нему районах. В 1979 г. Совет Безопасности в соответствии со своей резолюцией 446 учредил специальную Комиссию «для рассмотрения положения, связанного с поселениями на арабских территориях, оккупированных с 1967 г., в том числе в Иерусалиме». Израильское правительство отказалось сотрудничать с ней, и члены Комиссии даже не были допущены на территорию Израиля.
Несмотря на обилие резолюций после 1967 г., ООН не могла предложить какого-либо определенного решения по иерусалимской проблеме. Даже само требование о восстановлении статуса Иерусалима, которое содержалось во многих документах Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности, фактически было лишено какого-либо юридического смысла. Под понятием «статус Иерусалима» в них подразумевался «единственно тот статус, который был установлен в главной резолюции Генеральной Ассамблеи по разделу Палестины, то есть corpus separatum под международным управлением».[389] Таким образом, международное сообщество требовало возвращения городу статуса, которого он никогда не имел в реальности. Организация, которая в 1948–1949 гг. до мельчайших деталей разработала Статут Иерусалима как особой территориальной единицы, теперь не стремилась вдаваться в подробности этого сложного вопроса, связывая решение проблемы Иерусалима с урегулированием арабо-израильского конфликта и переговорами между его непосредственными участниками.
Во многих международных документах того времени вопрос об Иерусалиме рассматривался схематично, в общих чертах. Это характерно, в частности, для программного Венецианского заявления ЕЭС по Ближнему Востоку от 14 июня 1980 г., в котором говорилось: «Страны ЕЭС признают особое значение той роли, которую играет вопрос об Иерусалиме для всех заинтересованных сторон. Страны ЕЭС подчеркивают, что они не согласятся ни с какими односторонними инициативами, призванными изменить статус Иерусалима, и что любое соглашение о статусе этого города должно гарантировать свободный доступ к святым местам для всех».[390] Налицо забота в первую очередь о святых (читай христианских) местах.
Показательно, что даже Советский Союз, выступавший в 70—80-е годы самым последовательным и активным сторонником ООП и ее «спонсором» в политическом, материальном и военном планах, долгое время уклонялся от конкретизации иерусалимского вопроса. В заявлении Л. И. Брежнева по ближневосточному урегулированию (раздел выступления на XXIV съезде КПСС, февраль 1981 г.), получившем на Западе название «план Брежнева», предусмотрительно было исключено упоминание об Иерусалиме.[391] В одном из последних выступлений Л. И. Брежнева (сентябрь 1982 г.) по поводу Ближнего Востока было все же сказано, что восточная часть Иерусалима должна войти в Палестинское государство и необходимо обеспечить доступ верующих к местам трех религий.[392] Если государства Запада избегали детализации иерусалимского вопроса из-за его сложности и деликатности, то в Москве предпочитали не затрагивать этой темы, пока арабы сами не выработают конкретную формулировку на этот счет. Будет ли она взаимоприемлемой, устраивающей израильскую сторону — это советских лидеров волновало меньше всего. Советский подход к иерусалимскому вопросу вполне соответствовал тогдашней политической установке по Ближнему Востоку — воздерживаться от любых инициатив, которые могли бы вызвать раздражение у палестинцев и других арабских друзей СССР и подтолкнуть их к поиску взаимопонимания с американцами.