Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

— Да. Я… думаю, что не готова.

Я знала, что должна быть более решительной, более уверенной. «Я не готова» звучало лишь временным состоянием, а не полным отказом.

На его лице не отразилось ни малейшего признака раздражения, ни намёка на разочарование из-за того, что я отказывала ему в том, чего мы оба явно желали. Напротив, он наклонился и поцеловал меня с такой нежностью, что весь клубок нервов в моём животе мог вылиться в слёзы.

Когда Мэддокс отстранился, я пробормотала:

— Но это не значит, что я хочу остановиться. То есть… я…

За его тихим смехом, который показался мне жестокой насмешкой, последовало движение его бёдер. Его эрекция оставалась на месте, готовая ко всему, что я захочу.

— Я знаю. И у меня есть идея. Ты доверяешь мне?

Я, не задумываясь, кивнула. Мы легли, и он обнял меня сзади, прижимая свой торс к моему, его бёдра устроились позади меня. Ощущения были интригующими. Как я и предполагала, я ничего не знала о сексе. А эта поза, в которой я не могла его видеть, но могла чувствовать, вызвала во мне волну запретного удовольствия.

Одна его рука оказалась подо мной, обхватив меня таким образом, что он мог держать меня и одновременно касаться моей груди. Вторая рука легла на мой бок.

Его губы и нос скользнули по моей шее и затылку, открытым и уязвимым. Затем Мэддокс спустился ниже, к моим шрамам. Я втянула воздух, когда почувствовала, как он поцеловал их и глубоко вдохнул.

— Океан и ясень, — пробормотал он. — Твой аромат не покидает меня с того самого дня, как я взял тебя на руки в Робабо.

Тогда я тоже уловила его запах и нашла его завораживающим: свежая древесина и огонь. К этому моменту комната была пропитана смесью наших ароматов, и это ощущалось как нечто порочное.

Рука на моем бедре исчезла, и через мгновение я почувствовала, как что-то твёрдое и горячее скользнуло между моими ягодицами. Я вздрогнула всем телом, напряжённая, пока не почувствовала, как его рука пробирается между моих ног.

— Если ты раскроешься для меня, я обещаю, тебе будет очень хорошо.

Я послушалась. Подняла немного ногу, и его член скользнул между моих складок. Он ласкал меня им так же, как и до этого, только теперь я его не видела. И хотя головка члена дразнила мой вход каждый раз, когда проскальзывала мимо, дракон не делал попыток преодолеть эту преграду. С каждой новой атакой и отступлением я всё больше входила во вкус, всё больше подстраивалась под его движения, пока между нашими вспотевшими телами не осталось ни одного зазора. Головка стала каждый раз касаться моего клитора.

— Во имя трёх богинь, — застонала я.

— Да, об этом я и говорил.

Его пальцы играли с моими сосками, и хотя он казался очень довольным собой, я заметила, каким быстрым и поверхностным стало его дыхание. Оно было в такт с моим и звучало, как очень быстрая мелодия.

Я не смогла бы долго этого вынести, только не при всех этих ощущениях одновременно. И когда я попыталась опустить руку, он остановил меня.

— Это несправедливо, — захныкала я. — Я тоже хочу тебя трогать.

— Может быть, в другой раз, — грубовато ответил он. — А пока мне нужно сохранить самообладание.

Он говорил о маскировочных чарах? Из-за наших ласк всё могло пойти насмарку?

Я перестала задаваться вопросами, когда Мэддокс начал покусывать мою шею. Стон сорвался с моих губ, почти неосознанно, пока я продолжала чувствовать его снова и снова между своих ног, почти желая, чтобы произошла ошибка и он случайно вошёл в меня. Звуки, которые я издавала, казалось, подстёгивали его, его бёдра двигались с большей интенсивностью и силой, ударяя по моим ягодицам и производя всевозможные непристойные звуки. Чувствовать его таким разнузданным и потерявшим контроль из-за меня было слишком. Когда пламя пульсирующего удовольствия охватило меня всю, унося за грань, я закричала. Выгнулась и протянула руку назад, чтобы схватить его за волосы; мне нужно было удержаться за что-то, что продлило бы это головокружительное падение.

— Чёрт, ша’ха, — прорычал он над моим ухом.

Всё его огромное тело содрогнулось, и, после последнего мощного толчка, он отстранился, и я почувствовала горячие струи, выплеснувшиеся на нижнюю часть моей спины и ягодицы.

Несколько долгих минут не было никаких звуков, кроме нашего тяжёлого, удовлетворённого дыхания. Руки Мэддокса теперь полностью обнимали меня, удерживая рядом, и то, что с любым другим превратилось бы в неловкий момент и непреодолимое желание отстраниться, с ним было… Приятным. Тёплым. Уютным.

Я как будто обрела дом.

И эта мысль подтвердила мне, что я никогда не буду прежней.

Мы оделись в тишине, наполненной множеством оттенков. Нельзя было сказать, что это было неловко. Это было естественно после того, что мы пережили. Очевидно, вся нужда, которую я ощущала в течение ночи, рассеялась, как дым после порыва ветра. Появилось новое осознание, и некое гудение в моих интимных местах подтверждало, насколько хорошо они были удовлетворены.

Мы с Мэддоксом пытались смыть чернила водой из умывальника, но только больше размазывали их. Заря занималась на горизонте за окном, и никто из нас не хотел опоздать на свадьбу Хигеля.

Я посмотрела на Мэддокса. Боже мой, да никто не поверит, что чернила пролились случайно. На его челюсти был отчётливый отпечаток пяти пальцев, один из которых заходил на скулу. Если бы я приложила свою руку, она бы идеально подошла.

Я не хотела даже представлять, что творится у меня между ног.

Он, казалось, был не особо обеспокоен этим, если вообще обеспокоен. Быстро осмотрев свои руки и грудь в чернильных узорах, напоминающих татуировки, я мечтала стереть его ухмылку кулаком с размаху.

— Это не смешно, — бросила я ему.

— Ты просто не видишь это так, как вижу я.

Я не знала, простит ли мне Гвен безнадёжно испорченное платье. Пришлось надеть брюки и рубашку с длинными рукавами в надежде, что они скроют следы на коже. Мэддокс, облокотившись на стол, снова был в своей тёмной одежде и держал в руке один из жёлтых цветков.

— Подойди сюда.

— Нам нужно торопиться, — возразила я, хотя ноги по инерции понесли меня к нему.

Осторожным движением он вплёл цветок в мои волосы возле виска.

— Так мы не оскорбим ни одну богиню, — прошептал он. Когда его глаза скользнули по моему лицу и ниже, я почувствовала себя так, словно всё ещё была обнажённой.

Я взяла ещё один цветок и сделала то же самое: завязала маленький узел из стебля на одной из его достаточно длинных прядей так, чтобы не выпал. Я чувствовала себя странно и одновременно хорошо. Это была я, и в то же время не я. Возможно, потому что всё это было для меня новым и удивительным.

Я ни с кем ещё не испытывала такой близости, но мне всё ещё мало. Это какое-то безумие.

— Готова? — спросил он.

Я в последний момент вспомнила, что нужно взять мешочек с рисом.

— Готова.

К тому времени веселье Бельтайна немного поутихло. Разгул, смех и музыка уступили место тому, о чём говорила Гвен. Костры уже потушили. Повсюду на глаза попадались жёлтые цветы, и тут и там собирались компании, чтобы вместе встретить рассвет. Куда бы мы ни шли, на нас смотрели с нескрываемым интересом. Я старалась не краснеть, зная, что они видят и какие выводы делают, но это было сложно для девушки, которая привыкла держать детали своей жизни в тайне.

Секвана и Цето сидели на крыльце своего дома вместе с другими мерроу и феями. Их челюсти отвисли при виде нас, но мы с Мэддоксом продолжили идти дальше.

— Мама, что у них на лице? — спросил маленький фей с деревянными рожками, указывая на нас.

Женщина поспешила опустить его руку и тихо одёрнуть его.

Мы нашли Гвен и Сейдж, сидящих на склоне перед таверной, где собралась большая часть жителей деревни. Если бы это было возможно, я бы запечатлела выражения их лиц, когда они увидели нас вместе. В таком виде.

— Какого чёрта? — тихо выругалась Гвен.

Сейдж решительно выставила ладонь.