Долго и счастливо - Джил Грегори

Значит, это правда. Она уехала с Кирби по собственной воле. Ей не грозит опасность, она просто бежит от него. Филип почувствовал, как напряглись его мускулы.

«Она меня любит, – упрямо сказал себе Филип. – Я знаю, что она меня любит. Но она мне не доверяет. Не верит мне».

И кто может ее в этом винить? Все это время он выставлял себя на посмешище, добиваясь Бриттани, когда настоящая, единственная в его жизни любовь была прямо перед ним. Он был слеп. Неудивительно, что Камилла не верила ни его обещаниям, ни его любви.

«Зато у меня достаточно веры для нас обоих, любимая!»

Он зашагал к двери, не замечая недоумевающих взглядов Шарлотты и братьев.

– Дарджесс! – рявкнул граф, и дворецкий поспешно возник из тени, словно джинн из бутылки.

– Мне нужна легкая дорожная карета и гнедые, пусть запрягают немедленно. Я уеду через четверть часа. И скажи О’Нилу, если он уже распаковал мою дорожную сумку, пусть он лучше снова уложит ее, черт побери, и пусть поторопится. И пошлите за Джеромом – я хочу поговорить с ним перед отъездом.

Миссис Уайет, которая как раз спускалась по лестнице, когда его сиятельство ринулся наверх, обменялась с дворецким тревожным взглядом. Его сиятельство был в необычном волнении. И они оба догадывались почему.

Хорошенькая мисс Смит, которая уехала самым таинственным образом, не сказав никому ни слова, – вот причина.

Кто бы мог подумать, что эта девушка так сильно повлияет на ход событий в их доме? Но даже миссис Уайет, которой пришлось проглотить все свои прежние сомнения, не могла отрицать, что в этой зеленоглазой леди со звонким смехом, которая заставила ожить Уэсткотт-Парк, было нечто особенное. Ни она, ни Дарджесс не успели, однако, обдумать этот вопрос, поскольку когда его сиятельство пребывает в таком настроении, Боже упаси проявить нерасторопность. Миссис Уайет поспешила вниз, чтобы сообщить кухарке, что его сиятельство все же не будет ужинать дома, а Дарджесс, все с тем же суровым лицом, засеменил прочь, чтобы сделать необходимые распоряжения в конюшне.

Джеймс и Шарлотта ожидали в холле, когда Филип сбежал по лестнице в пальто и перчатках.

– Ты едешь за ней? Но, Филип, если она действительно хочет уехать…

– Не хочет.

Шарлотта вдруг заговорила.

– Она не взяла с собой ничего, кроме накидки, а у моря прохладно. Я велела Мэри упаковать некоторые ее вещи – муфту, перчатки на меху и ее бархатную пелерину.

Филип взглянул на дорожный саквояж, который протягивала ему Шарлотта, потом на ее встревоженное лицо.

– Вы очень предусмотрительны, Шарлотта. Я вам признателен. – Внезапно он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Я знаю, как вы любите Камиллу. Не волнуйтесь, я благополучно доставлю ее обратно – и очень скоро. Можете передать это Доринде.

В этот момент в холле появился Джером, спешно вызванный из конюшен.

В суматохе сборов никто не обратил внимания на резкий стук дверного молотка у парадного входа.

– Проклятие! – Филип тихо выругался. – Кто бы это ни был, у меня нет времени с ним разговаривать. Кирби опередил меня на целый день, и есть вероятность, что Камилла уже в Париже.

Портсмут… Париж. Он отправится разыскивать ее следы по всей Франции, если возникнет такая необходимость. Он не вернется домой без Камиллы. Он не станет жить без Камиллы.

Филип вспомнил талисман, который носил с собой. Теперь он знал его значение, и Камилла должна тоже узнать обо всем. Он расскажет ей о жизни, которой она была обманом лишена, о месте, принадлежащем ей по праву, в котором ей так долго отказывали. А потом ей предстоит решать будущее, будущее их обоих.

Он повернулся к конюху, неловко переминающемуся с ноги на ногу.

– Джером, – начал было граф, но вопрос так и остался незаданным – снова раздался стук бронзового дверного молотка, эхом разнесшийся по холлу.

Филип потерял терпение. Но тут Дарджесс стремительно проскочил мимо собравшихся в холле и открыл дверь. Все уставились на крошечного кривоногого человечка, замершего на пороге.

И с этого мгновения, как позже вспоминал Филип, начался новый отсчет времени.

Глава 27

Замок был сырой, тускло освещенный и полный сквозняков. В его бесконечных каменных коридорах эхом отдавались шум моря, резкие крики диких птиц на утесах и тщетный ропот давно умерших предков Кирби.

Камилла лежала в темноте на узкой кровати, в комнате, расположенной в башне. Руки и ноги ее были привязаны веревками к кровати, но если бы она даже была свободна, то все равно не смогла бы убежать. Под воздействием снотворного сознание в ней едва брезжило.

Ночью Кирби время от времени приходил и смотрел на нее. Он был возбужден, как ребенок перед днем рождения. Он нашел дневник Маргариты в кармане накидки Камиллы и несколько часов читал его, испытывая восторг пирата, откопавшего ценный клад. Мысли и чувства Маргариты были записаны в дневнике, и он мог изучить их и понять. Ее глупое увлечение Максвеллом, ее абсурдный страх перед ним самим. Все это служило для Алистера подтверждением того, как необходимо было убить ее, убить их обоих.

Он был благодарен Камилле за этот неожиданный подарок. Больше чем когда-либо он был полон решимости убить ее как можно безболезненнее. Безусловно, он обязан сделать это для нее.

Когда звезды стали исчезать с неба, он осторожно приподнял голову Камиллы и влил ей в рот еще немного вина со снотворным. Потом опустил обратно на шерстяное одеяло и прикоснулся к нежной, как лепесток розы, бледной щеке.

Дрожь волнения охватила его. Такая красивая. Ее так любит Филип. Он был в восторге.

Он никак не мог решить, каким способом ее убить. И в какой именно момент. Но в самом предвкушении заключалось особое удовольствие.

Когда прохладный сиреневый рассвет стал просачиваться в узкое окно башни, Кирби на цыпочках вышел из комнаты Камиллы. Он лег спать в детской, в которой спал вместе с братом, когда они были еще маленькими. Ветер свистел в щели высоких окон. Поскрипывал узорчатый паркет. Ему снились прекрасные сны.

Сегодня будет совершенно особенный день – день убийства.

Он просто сгорал от нетерпения.

Камилла проснулась от грохота волн, разбивающихся о серые скалистые утесы Корнуолла. Тело ее онемело от холода. Во рту было такое ощущение, словно его набили опилками. В висках пульсировала боль. Она попыталась понять, что с ней. Обнаружив, что она связана, Камилла разом все вспомнила, и к ней вернулся ужас.

Оглядевшись, Камилла увидела, что находится в узкой комнате башни с единственным зарешеченным окном и массивной дверью. За этим высоким окном белел квадрат тусклого серого неба, и она поняла, что уже наступил день.