Сложные оборотни госпожи Дарианы - Наталья Варварова

Поймала себя на мысли, что ни разу не видела отца в поединке. Полуоборот на нем сказывался меньше, чем на других знакомых оборотнях. Черты лица узнаваемы. Глаза абсолютно человеческие. Да, волосы изменились в гриву, но высокий открытый лоб намекал на то, что и в этой ипостаси ему не изменял холодный рассудок. Ильяса он мог переиграть разве что стратегией. Никак не физическими характеристиками.

Полукровка, обернувшись, внушал, без преувеличения, животный ужас. Шерсть была везде — на лице, шее, даже на внутренней поверхности ладоней. Наверное, эта форма как-то включала себя и волка тоже. Он шире отца в полтора раза, а руки и кулаки — так точно в два. Эта гора мышц держалась на таких же перекаченных ногах. Я с ужасом наблюдала, как под его кожей перекатываются узлы.

Оба замерли. Ни один не собирался двигаться первым. В это время Аделаида по стене попробовала подняться на ноги и отчаянно застонала, когда посмотрела в круг. Это так отличалось от обычного хладнокровного поведения вурдалаков. Если бы я могла, то подошла бы к ней и обняла. Ни одно существо не заслуживает увидеть подобное. Как твоего любимого на твоих глазах…

Наверное, ноги изменили ей, как и мне. Она уселась обратно и спрятала лицо в ладонях, но ее губы продолжали шевелиться. Возможно, она молилась первым богам. Таким же древним. Впрочем, отцу никакое заступничество не будет лишним.

Маркус обнял меня, я буквально распласталась у него на груди. Когда подняла глаза, то увидела, что Ильяс выплевывает выбитый зуб, а папочка так и стоит, одинаково далеко от центра этого смертельного круга и от его края. Причем руки он скрестил на груди, даже не в боевой стойке — словно провоцируя противника.

Ильяс с воем бросился на него. Я не стала отводить глаза, и поэтому не поверила им. В последний момент папа слегка уклонился, увернувшись от когтей-лезвий, и пока полувампир пролетал мимо, опустил локоть ему на спину, а потом ребром ладони саданул по мощному загривку.

Луна в свидетели, да что он такое делает? Ведь достаточно было выпустить когти с другой стороны шеи. Пара кромсающих взмахов, и поединок бы завершился. Я всхлипнула, и Маркус прикрыл мне рот ладонью.

— Тише, Дарриа. Лучше не дыши. И лишь бы графиня не шевелилась. Нельзя сбивать ему концентрацию.

То есть Маркус надеется? Я поискала глазами Аделаиду. Та, на первый взгляд, пребывала в состоянии глубоко обморока. Голова запрокинута к стене, глаза закрыты.

Ильяс поднялся, отряхнулся. Он больше не угрожал. Вообще перестал разговаривать и рычать. Сфокусировался на высокой поджарой фигуре. Одним прыжком преодолел расстояние в метр и ударом снизу попытался вспороть альфе живот. Но тот совершил нечто физически невозможное — избежал разящих прикосновений, зашел за спину Ильясу и с двух сторон все же вонзил когти в левый и правый бок. И в момент, когда полуволк, еще не сообразивший, что проиграл, попытался закрыть раны, из которых хлестала кровь, альфа одним ударом выкинул его из круга. Затем вышел сам.

— Вызывай доктора Пенна, Дариана. И браслеты-подавители на него. Но прежде всего прими в общину. Мы не можем разбрасываться теми, у кого наша кровь.

— Я не знаю такого ритуала, папа, — не то чтобы я пыталась возражать, просто повисла на шее невредимого родителя.

Пускай поясняет, что имеет в виду, раз такой умный.

— Ну ладно. Значит, попросится сам. Вместе со всем кланом, разумеется… Эй, щенок, будешь повторять за мной. Королева не возражает взять вас. Вы получите ровно те же права, что любой из Домов. А расследование всех преступлений против теперь уже собственного народа мы поручим дер Варру. Уж он постарается выяснить правду.

... Так у нас в общине появился четвертый Дом. Обратная сторона Луны.

Ильяс безропотно произнес за папой все, что тот перечислял. После поражения притих, и лишь ошалело посматривал на старшего альфу. В виде вампира он совсем ребенок, да и оборотнем я бы не дала ему более двухсот пятидесяти. Талантливый мальчишка, вообразивший, что сильнее и умнее всех.

Нет, я не буду ему сочувствовать. Необходимо провести расследование. Но предложенный отцом вариант, однозначно, наиболее гуманный. Если серьезные злодеяния действительно найдутся, то там уже и будем решать, что делать с такими сородичами.

— Срок давности какой? — хмуро спросил Маркус, косясь на Аделаиду. Та пришла в себя, но с места не сдвинулась.

— Последние пятьсот лет, — предложил отец. И ведь даже не посмотрел в сторону женщины.

— Твою истинную, ну, ту первую, убили раньше. Давай возьмем хотя бы восемьсот…

— Маркус, пятьсот лет — вполне приемлемый срок. Если кто-то из семей будет настаивать на частном разборе, не станем возражать, — теперь он все же взглянул на Аделаиду. — Я бы попросил вас уйти. Вот уже и Пенн с носилками. Левитируйте это недоразумение отсюда. Мне нужно поговорить с графиней.

Что-то в его голосе намекало, что он не намерен прощать. Я внутренне напряглась, хотя до поединка не испытывала к Аделаиде ни малейшей симпатии.

— Рудольф, послушай меня, немедленно сними блок с ее запаха. Иначе ты скажешь лишнее, потом пожалеешь. И никогда себе не простишь.

Я принюхалась и чуть не взывала от удивления. Вот откуда это странное тепло, затопившее меня прямо во время поединка. Но этого просто не может быть.

Что отличало моего отца, так это почти полное отсутствие идиотского мужского упрямства. Конечно, он мог бы проигнорировать слова дер Варра, но слишком хорошо разбирался, когда стоит изображать осла, а когда нет. Через пару секунд до него дошло, и он вскрикнул.

— Пойдем, Дарриа. Пенн уже вынес раненого. Нам здесь делать нечего. Ты еще наболтаешься с графиней.

Я все-таки оглянулась. Отец встал перед Аделаидой на колени и вероятнее всего благодарил. Или просил прощения. Уверена, что он найдет верные слова.

— Маркус, когда ты, черт побери, догадался? — спросила я, когда мы отошли от них достаточно.

— Ну ты же сама говорила, что от нее стало пахнуть сдобой. Это верный признак у любой расы. Только загвоздка, заключалась в том, что в данном случае раса так и не была определена.