Европейская поэзия XVII века - Автор неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для вас лазурь небес в ночи испещрена
Предначертаньями, где множество загадок;И вам дано читать златые письменаПро возвышенье царств земных, про их упадок.
Какою силой вы гонимы в дальний путь —Надеждой пламенной, внезапным ли наитьем?Или порыв сердец, влекущихся к открытьям,Велел с востока вам к полудню повернуть?
Святые мудрецы, вам этот путь не в тягость!Пока вы мерили очами небеса,Душе открылось их величье и краса.
Звезды таинственной она прозрела благость.И, — веры алчущим, — свой путеводный светЯвила вам звезда, и вы пошли ей вслед.
РАСКАЯВШИЙСЯ РАЗБОЙНИКСкитаясь по земле, он путника с коварствомПодстерегал, стремясь врасплох его застичь.Но, пригвожден, узрел Всевышнего и царствомНебесным был пленен, как вспугнутая дичь.
Он руки окунал в ручей, в лесной глуши:Чужая кровь их жгла проклятия печатью.Христова смыла кровь своею благодатьюЕе с греховных рук, и тела, и души.
Злодейству обречен, служитель тьмы усердный,Внезапно веры свет увидел милосердный,Хоть в меркнущих зрачках природный свет угас,
Злодей, в Страстную ночь судим за преступленья,Познал блаженства день и праздник искупленья.Мертвец при жизни, он живым стал в смертный час.
ЯН ЛЁЙКЕН
ВИДИМОСТЬСну подобно бытие —Мчится, как вода в ручье.Кто возропщет на сие,Чей могучий гений?Люди тратят годы, дниНа восторги, но взгляни —Что приобрели они,Кроме сновидений?Счастья не было и нетУ того, кто стар и сед,—День ли, час ли —Глянь, погасли,Унеслись в потоке лет.Плоть, вместилище ума —Лишь непрочная тюрьма,Все для взораМеркнет скоро,Впереди — одна лишь тьма.
НАПРАСНО ПРОПОВЕДУЮТ ГЛУХИМВзгляни, Любовь, на свой позорный вид:Раскаяние, слезы, горький стыд,Обман, измены, тысячи обидРазнообразных.
Не хочешь слышать о десятках бед,О том, что страсти учиняют вред,О том, что людям погрязать не следВ твоих соблазнах.
Приличий не желаешь ты блюсти,Стараешься в трясину завести,И все надежды на своем путиСпешишь разрушить.
Ты почитаешь истину за ложь,Простую робость трусостью зовешь,Советчика подалее пошлешь —Не хочешь слушать.
Твердят тебе упреки без конца —Твердящего ты числишь за глупца,И все морочишь бедные сердца,Творишь напасти —
Зачем я столько тут болтал, ответь?Ступай-ка ты своей дорогой впредь,Я кончу проповедь и буду петьО сладкой страсти.
ЛЮЦЕЛЛАВ час предутренний, когдаПетушок споет заранеИ к рассвету поселянеПробудятся для труда,Ведаю, что ты, Люцелла,За цветами в сад пошла,Где к нектару мчится смелоПрихотливая пчела.
Как нежна твоя краса,Несравненная, живая,—Ты богиня полевая!Ах, ланиты! Очеса!О Люцелла! Несомненно,Совершенна ты вполне!Страсть к цветам, прошу смиренно,Измени на страсть ко мне!
В сад любви со мною тыХоть разок вступить попробуй;Запах там струят особыйБлагородные цветы,Благовонием прекраснымТам точится каждый плодИ утехам сладострастнымВкус нежнейший придает,
Сад любви — как цитадель!Не страшна ему осада,Не страшны потоки градаИ свирепая метель!Шквал ненастья бессердечен —Но лови же миг, лови!День весенний быстротечен,Вечен только цвет любви.
МОЯ ЛЮБИМАЯ — МОЯ РАДОСТЬАх, Лелиана! Ах, мой свет!Что ж тебя так долго нет?Душу лечит,Стрелы мечетТвой необычайный взор —И пылает, словно костер!
Что ж ты прячешься в саду?Утешение найдуВ нежной власти,В сладкой сластиУст, на коих, о, чудеса,Как на розах, спит роса!
Солнце мне подает пример,Веселясь на свой манер,УказуяПоцелуяНе откладывать, — и с небесНежно лобзает листву древес.
Что ж ты скрылась нынче с глаз?Промедление сейчас,Ох, чревато:МаловатоБудет шейки мне одной —Заплатишь ты иною ценой!
Но все равно отыскать готовЯ тебя средн кустов!Злюсь до дрожи:Для чего жеДолжен я сгорать в огне?Я клянусь, ты заплатишь мне!
Не успокоят ни за чтоМеня поцелуев даже сто,Даже двести,—Алчу мести:Требую, моя красота,Шейку, щечку и уста!
ПОЛЕВИКНа волнах Рейна полный лик луныБыл отражен, и юный ПолевикНевдалеке от водной быстриныСел на траву и к дудочке приник.Ручьи журчали посреди дерев;Пел Полевик, и звонок был напев:
«О гордый вяз, о красная сосна,О ива, что склонилась над рекой,И ты, ольха, что на скале видна,И ты, скала, что поросла ольхой,И виноград, что смотрится в родник,—Но лишь Диану любит Полевик.
Рачительный крестьянин гонит скотНа луг, хозяйским рвением горя,На маслобойню молоко везет,Чтоб масло сбить, — вот так и я не зряС моей Диаиой долго бился всласть,И крепко сбил в ее сердечке страсть.
Мольба и лесть в былые временаСлужили мне, но на слова моиОна была бесчувственней бревна,Жесточе камня, горше спорыньи,—Да, как змея, она бывала зла —И жизнь моя все тягостней текла.
Теперь она зовет меня „дружок“,Всегда к любви подать готова знак;Мы падаем на скошенный лужок,Затем (о, если б чаще было так!)Мне без корсажа предстает она,И плоть моя желаньем зажжена.
Прелестная Диана прочих девНастолько же красою превзошла,Насколько выше дуб — иных дерев,Насколько выше трав земных — ветла,Она нежней, чем даже Рейн златой,И превосходит Эйсел быстротой.
Волшебнее отрад на свете всех —Отрада с ней побыть наедине,—Издалека мне слышен звонкий смех,Она уже подмигивает мне,И вскорости (о, это неспроста!)К ее устам прильнут мои уста!»
Но вот заря забрезжила вдали,Прозрачен воздух летний, даль тиха,—И парень весело вскочил с земли,Едва заслышал пенье петуха,В котомку сунул дудочку своюИ через поле зашагал к жилью.
ПРИХОД РАССВЕТАТебе, прекрасному, привет,Златых палат посол, Рассвет,Что постучался в ставни;Не медли, друг мой, за окном,Войди, благослови мой дом,Ты мой знакомец давний.
Ты приглашения не ждешь,Легко и весело грядешь,Пришелец издалече,—Покуда в сумраке стою —Стучишься в комнату моюИ радуешься встрече.
Тебе во всем подобен тот,Кто водворил на небосводГлавнейшее светило,—Кто ждет в предутренней тишиПред ставнями моей души,Не угашая пыла.
Кто я такой? О, скорбь, о, страх —В гнилом дому червивый прах,И мною ад заслужен,—Но ждет Господь у этих стен,Не мыслит он, что я презрен,Что я ему не нужен.
Войди же нынче, как вчера,Посланник вечного добра,Столь робкий поначалу —Неси благую весть сюда,Что все заблудшие судаТы приведешь к причалу.
ДУША СОЗЕРЦАЕТ ТВОРЦА В ЕГО ТВОРЕНИЯХУзрев красу вещей и каждого предмета,Я рек: «Прекрасны вы и радуете глаз!»«Мы таковы, но Тот, Кто даровал нам это,Стократ прекраснее и сладостнее нас».Я верю, Господи, и выразить не смею,Сколь велика Тебе земная похвала!Возможно ли сыскать белейшую лилею,Что в белизне с Тобой сравниться бы могла?И если роза есть, земных цветов царица,У коей на листах — росистый Маргарит,Ее ли пурпуру с Твоим дано сравниться?И коль фиалка все вокруг животворит,Свой чудный дух струя, что бесконечно славенСреди садов земных, и сладостен, и густ,—Так неужели он благоуханью равен,Что льется из Твоих всемилостивых уст?И Солнце, что грядет в сиянии великомНа небосвод, весь мир лаская и любя,—Неужто же оно с Твоим сравнимо ликом?О Господи благой, да узрю я Тебя!
ДУША РАССКАЗЫВАЕТ О СВОЕЙ СУЩНОСТИ, О ТОМ, КАКОЙ ЕЕ СОЗДАЛ БОГ И КАКИМ ПУТЕМ ОНА МОГЛА БЫ ВОЗВРАТИТЬСЯ В ЕЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕХрустальный водоем, где даже ряби нет,Где отражен всегда один лишь солнца свет.Такой сотворена душа была сначала,И Божий промысел собою увенчала.Живое зеркало, яснее всех зеркал,В котором Божий лик, непреломлен, сверкал,В котором обретал Тот, перед Кем единыИ высота, и ширь, и вечные глубины,—Да, знанье обретал, в зерцало глянув,Он, Что цель достигнута и Образ воплощен.Зерцало сделалось объято страстью ложной,Повергнуто во прах напастью всевозможной,Основа чистая ушла в пучину злаИ Образ благостный во прахе погребла.Что совершить теперь? Держась пути какого,Возможно воротить былое благо снова?У Духа вечного оружье — Воля — есть,Природу низкую сумеет он низвестьИ возвратить себе начальное блаженство —Пускай унижен он, но жаждет совершенства.Страданье претерпеть — удел весьма благой:В терпенье — путь один и в гибели — другой.
ЙОАН ВАН БРУКХЁЙЗЕН
