Кощеева гора - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так может, тебе и правда лучше вернуться? Тем более что невеста ждет…
Упоминание о Малфе Торлейв пропустил мимо ушей: рассказывать, как он чуть было на ней не женился и почему не женился, вовсе не тянуло. Бер тоже не хотел говорить, какое воздействие оказал на непростую судьбу этой удивительной молодой женщины, и в этом тоже сказалось сходство между ними, о чем они так и не узнали.
– Я думал, что мой обет можно считать исполненным. Но я рассчитывал, что дальше это дело возьмет на себя Свенельдов род. Я же не мог знать, что они летом отказались… ладно, не отказались, но дали слово не искать смерти Игмора. Смотри, мы все теперь под обетом! – Бер остановился перед конюшней и повернулся к Торлейву. – Свенельдов род обещал не трогать Игмора, а я обещал не знать покоя, пока он жив. Выходит, ради своей чести мы все должны выполнять свои обеты! Одину неугодно, чтобы я взялся полоть кур и стричь репу…
– Ну а я-то? Если уж мы напали на след…
– Мы пойдем по нему вместе! Если мой брат идет на такое опасное дело, кто такой я буду, если засяду дома кормить сыр и доить шерсть! Тролль зеленый и пес переодетый, да и все.
Торлейв фыркнул от смеха – эту околесицу Бер нес с самым серьезным лицом. Но по существу речь его была вовсе не смешна.
– Но ты уже сделал половину дела, даже больше. Можешь уступить остаток мне без урона для чести.
– Не могу. Я раньше не знал, что у меня есть брат… Ну, то есть знал, но не знал…
– Я понимаю.
– Ну вот. Теперь, когда мы с тобой знакомы, я не могу послать тебя одного ловить эту харю где-то у ётунов в лесах.
– У тебя есть и другие обязанности – и невеста, и весь дом Сванхейд на тебе…
В эти дни каждый из них обрел то самое, чего ему всю жизнь не хватало: не просто брата, очень близкого по крови, но и товарища по духу – а с этим даже кровным родичам далеко не всегда везет. Торлейв уговаривал Бера именно потому, что проникся к нему самым дружеским чувством, но понимал, что ради того же чувства Бер отвергает уговоры. Повернись все наоборот: мог бы он пить на своей свадьбе, зная, что его брат ловит хромого Кощея в чужих зимних лесах?
– Прекрати! – Бер в непритворной досаде отмахнулся. – Иначе я подумаю, что ты хочешь в одиночку взять зверя, которого я загнал в нору. Шкуру пополам, и это мое последнее слово.
– Это Игмошу-то? – Торлейв вздохнул. – Никогда я его с братией не любил, да и не за что было. Но трудно все-таки в голове уложить, что он теперь для нас – дикий зверь.
– А мне не трудно. Я его не знаю, мне он не лучше любого медведя в лесу. Вот Улеба я знал… – Бер запнулся, рядом с Торлейвом острее ощутив уже утихшую боль потери. – Видишь, почему мы должны идти вместе?
Они снова побрели к конюшне, думая об одном и том же: останься Улеб в живых, будь он сейчас с ними – как хорошо им было бы втроем!
Ни один из них, собственно, этого похода не предлагал. За несколько дней они успели рассказать друг другу почти всю свою жизнь, и как-то между делом обоим стало ясно, что им необходимо поехать к Кощеевой горе и своими глазами убедиться: Игмор там засел, или до ее нового хозяина им дела нет. Простой замысел напрашивался сам собой. Вот-вот Тородд отправится в дань по рекам на восток; если поехать с ним, то больше половины пути можно проделать вместе с дружиной, а потом свернуть по верхнему течению Оки на юг. Бер с Торлейвом даже сходили в ближнюю весь, потолковали там со стариками и нашли человека, который бывал на Оке и примерно знал, где в нее впадает Жиздра.
Оставалось найти людей для похода. Тот Кощей или не тот, соваться к нему с малыми силами, с тремя бережатыми на каждого, было бы неразумно, даже при убеждении Торлейва, что Агнер стоит троих. Тородд уверял, что не может подвергать опасности смолянскую дань, отклоняться от пути обхода, разыскивая каких-то троллей, которых хозяин дани, то есть Святослав, желает видеть живыми и здоровыми.
И у Торлейва была мысль – где взять недостающее.
* * *
В Свинческ Бер и Торлейв отправились вместе – они теперь все делали вместе, будто иначе и быть не могло. По пути с севера Бер проехал через Свинческ в тот самый день, когда Станибор и Торлейв были на лову, и теперь ему пришлось первым делом посетить князя, чтобы не обидеть невниманием. У Станибора Бер рассказал о смерти Сванхейд, о делах с ее наследством, что и привело его к отцу. Равдан расспрашивал, пойдут ли из Хольмгарда дружины в летний поход на хазар, Бер подтвердил, что непременно пойдут: ведь князем в Хольмгарде теперь сидит родной сын Святослава, Владимир, и он не может выйти из воли отца, поскольку ему всего два лет от роду…
На ночь Бер остался в гриднице, вместе с Торлейвом. Наутро они, будто прогуливаясь, забрели к воеводскому двору и послали Илисара узнать, дома ли хозяин и может ли принять.
Разумеется, их тут же пригласили в дом.
– А я думала, ты сбежал, – игриво шепнула Рагнора Торлейву, когда вручила ему рог и он наклонился ее поцеловать.
Узнав, что выходить ей не за него, она сменила гнев на некую насмешливую милость.
– Я скоро сбегу, – так же шепотом утешил ее Торлейв. – Но я знаю, у тебя хватит полотна в ларях, чтобы утереть слезы.
– Чтобы утереть слезы такой потери, мне хватит и вот этого! – Рагнора показала краешек рукава. – А что это с тобой за красавец?
– Это мой первый стрыйный брат Берислав, Тороддов сын, – пояснил хозяевам Торлейв. – Его мать Берислава была родной сестрой Эльги и сводной – моему отцу. А красота его уже оценена по достоинству: он обучен с внучкой конунга из Мерямаа.
Равдан и Ведома приняли Бера со всей любезностью. Равдан смотрел внимательно: он угадал, что Торлейв привел своего брата не просто так.
– Рад
