Сумма Теологии. Том VIII - Фома Аквинский

Возражение 1. Кажется, что набожность не является особым актом. В самом деле, то, что дает определение другим актам, по-видимому не является особым актом. Но набожность, похоже, определяет другие акты, согласно сказанному [в Писании]: «И понесло все собрание жертвы и благодарственные приношения, и всякий, кто был набожен умом, – всесожжения»[445] (2 Пар. 29:31). Следовательно, набожность не является особым актом.

Возражение 2. Далее, особый вид акта не может быть общ различным родам актов. Но набожность обща различным родам актов, а именно телесным и духовным актам (ведь говорят же о человеке и как о набожно размышляющем, и как о набожно преклоняющем колени). Следовательно, набожность не является особым актом.

Возражение 3. Далее, любой особый акт принадлежит или желающей, или познавательной добродетели или способности. Но набожность не принадлежит ни одной из них, что нетрудно заметить, если просмотреть приведенный ранее (I, 78 и далее; II-I, 23, 4) перечень разных видов актов каждой из способностей. Следовательно, набожность не является особым актом.

Этому противоречит следующее: как уже было сказано (II-I, 21, 3, 4), заслуги приобретаются посредством действий. Но у набожности есть особое основание для заслуги. Следовательно, набожность – это особый акт.

Отвечаю: [слово] набожность происходит от принесения обета (devovere), по каковой причине как о «набожных» говорят о тех, кто принес Богу обет полностью подчиниться Ему. Так, в древности язычники считали набожным того, кто приносил своим идолам обет принять смерть ради победы своего войска, о чем читаем у Ливия в его «Декадах». Следовательно, набожность явно есть не что иное, как желание посвятить себя тому, что связано со служением Богу. Поэтому [в Писании] сказано о том, что «общество сынов Израилевых… все, которых влекло к тому сердце и набожный ум, …приносили приношения Господу»[446] (Исх. 35:20, 21). Но очевидно, что желание посвятить себя тому, что связано со служением Богу, является особым видом акта. Следовательно, набожность – это особый акт воли.

Ответ на возражение 1. Движитель сообщает движимому его модус движения. Но [именно] воля подвигает другие способности души к их актам, и [именно] воля – в той мере, в какой она расположена к цели – движет и самое себя, и то, что определено к цели, о чем уже было сказано 9, 3). Поэтому, коль скоро набожность является актом воли, посредством которого человек выражает готовность служить конечной цели, а именно Богу, то из этого следует, что набожность сообщает человеческим актам, причем как актам самой воли, связанным с тем, что определено к цели, так и актам других способностей, которые подвигаются волей, их модус.

Ответ на возражение 2. Набожность может быть обнаружена в различных родах актов не как вид этих родов, а так, как движение движителя может виртуально присутствовать в движениях движимых им вещей.

Ответ на возражение 3. Набожность, как было показано выше, является актом желающей части души и движением воли.

Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ НАБОЖНОСТЬ АКТОМ РЕЛИГИИ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что набожность не является актом религии. Действительно, нами уже было сказано (1) о том, что набожность состоит в предоставлении себя Богу. Но это происходит в первую очередь благодаря горней любви, поскольку, по словам Дионисия, «божественная любовь направлена вовне: она побуждает любящих принадлежать не самим себе, но возлюбленным»[447]. Следовательно, набожность является актом не религии, а, пожалуй, любви к горнему.

Возражение 2. Далее, любовь к горнему предшествует религии, а набожность, похоже, предшествует этой любви, поскольку в Священных Писаниях любовь обозначена пламенем, а набожность – поддерживающим пламень туком. Следовательно, набожность не является актом религии.

Возражение 3. Далее, религия, как уже было сказано (81, 1), направляет человека к одному только Богу. Но набожность [или благоговение] может быть направлена и на людей; так, мы говорим о благоговении людей перед святыми, и о подвластных говорят как о благоговеющих перед властителями, ведь сказал же папа Лев, что евреи, «благоговея перед римским законом», провозгласили: «Нет над нами царя помимо цезаря». Следовательно, набожность не является актом религии.

Этому противоречит следующее: как было показано выше (1), [слово] набожность происходит от «devovere». Но обет является актом религии. Следовательно, и набожность является актом религии.

Отвечаю: желать делать что-либо и быть готовым это делать принадлежит одной и той же добродетели, поскольку оба эти акта имеют один и тот же объект. По этой причине Философ говорит, что «посредством правосудности люди и желают правосудного, и совершают правосудные дела»[448]. Но очевидно, что делать то, что связано с поклонением или служением Богу, в строгом смысле слова принадлежит религии, о чем уже было сказано (81). Следовательно, этой же добродетели принадлежит и готовность к этому воли, что и означает быть набожным. Отсюда понятно, что набожность является актом религии.

Ответ на возражение 1. То, что человек предоставляет себя Богу, твердо прилепляясь к Нему своего рода духовным соединением, непосредственно принадлежит любви к горнему, а то, что человек предоставляет себя Богу ради исполнения дел поклонения Божеству, непосредственно принадлежит религии, и уже через посредство религии – являющейся началом религии горней любви.

Ответ на возражение 2. Телесный тук выделяется при помощи естественной теплоты в процессе вываривания, и в то же время естественная теплота благодаря этому туку, если так можно выразиться, преуспевает. И точно так же любовь к горнему и обусловливает набожность (поскольку любовь сообщает готовность служить любимому), и питается ею. Подобное наблюдается во всех случаях дружбы – ведь когда дела дружбы практикуются и не остаются незамеченными, дружба сберегается и возрастает.

Ответ на возражение 3. Благоговение перед святыми Бо-жиими, умершими или живыми, находит свое завершение не в них, а в Боге, поскольку в [лице] служителей Божиих мы почитаем [Самого] Бога. Что же касается благоговения подвластных перед их преходящими властителями, то оно относится к другому виду, равно как и служение преходящему господину отличается от служения Богу.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРИЧИНОЙ НАБОЖНОСТИ СОЗЕРЦАНИЕ, ИЛИ ПОМЫСЕЛ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что созерцание, или помысел, не является причиной набожности. В самом деле, причина не может препятствовать следствию. Но изощренные размышления об отвлеченных понятиях нередко препятствуют набожности. Следовательно, созерцание, или помысел, не является причиной набожности.

Возражение 2. Далее, если бы созерцание было надлежащей и сущностной причиной набожности, то более возвышенные объекты созерцания обусловливали бы и большую набожность. Но место имеет как раз противоположное, поскольку, как правило, созерцание страстей Христовых и других тайн Его человечества побуждает нас к большей набожности, чем созерцание величия Его Божества. Следовательно, созерцание не является надлежащей причиной набожности.

Возражение 3. Далее, если бы созерцание было надлежащей причиной набожности, то из этого бы следовало, что наиболее склонные к созерцанию были бы также и наиболее склонными к набожности. Но это отнюдь не так, поскольку набожность часто обнаруживается у далеких от созерцания простолюдинов и женщин. Следовательно, созерцание не является надлежащей причиной набожности.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «В мыслях моих возгорелся огонь» (Пс. 38:4). Но духовный огонь обусловливает набожность. Следовательно, причиной набожности является помысел.

Отвечаю: внешней и главной причиной набожности является Бог, о Котором Амвросий, комментируя слова [из евангелия от] Луки (Лк. 9:55), говорит: «Бог призывает тех, кого изволит призвать, и кого пожелает, Он делает верующими. И нечестивых самарян, если бы Он того восхотел, Он сделал бы набожными». А вот надлежащей причиной с нашей стороны необходимо должен быть помысел, или созерцание. В самом деле, нами уже было сказано (1) о том, что набожность является актом воли, побуждающим человека посвятить себя служению Богу. Но любой акт воли проистекает из некоторого обдумывания, поскольку объектом воли является познанное благо, по каковой причине Августин говорит, что «воля возникает из познания»[449]. Следовательно, причиной набожности необходимо должен быть помысел, [а именно] постольку, поскольку человек, размышляя, приходит к мысли посвятить себя служению Богу. Действительно, к этому его приводит двоякое обдумывание. Одно из них является рассмотрением совершенства Бога и благости Его любви, согласно сказанному [в Писании]: «А мне благо – приближаться к Богу; на Господа, Бога, я возложил упование мое» (Пс. 72:28), и из этих помыслов рождается та любовь, которая является ближайшей причиной набожности. Другое обдумывание есть обдумывание человеком собственного несовершенства, по причине которого он вынужден полагаться на Бога, согласно сказанному [в Писании]: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя.