Падение небес - Дмитрий Казаков

Оглянулся – молодой маг дрожал, лицо его корежило от усилий, а из ладоней ползли все новые и новые побеги. Они опутывали Саттию, держали на месте Рыжего и остальных, самого Олена, но под напором божественной силы чернели и умирали. На смену погибшим росли новые, но ясно было, что в этом состязании победа останется за богами.

– Пора пустить в ход крайнее средство… – произнес Ан-чи, вытаскивая из ножен на поясе короткий кинжал.

– Стой! Не надо! – рявкнул Харальд.

– Надо, – ответил Восставший Маг. – Я и так прожил много сверх отведенного срока, и сотворил достаточно, чтобы мое имя запомнили. В тот раз я не рискнул, струсил, ну а сейчас не отступлю. Дам Алиону шанс выжить…

Он размахнулся и вонзил кинжал себе в горло.

Хлынула кровь, и капли ее в полете вспыхнули неистовым пламенем, рядом с которым даже Первородный Огонь показался бы тусклым и жалким. Последний шанс колдуна изменить что-то в этом мире – посмертное заклинание, и у того, кто считался лучшим чародеем Алиона, оно должно было обладать чудовищной силой.

Ан-чи нанес себе еще один удар, вспарывая грудь, и тело его лопнуло, обратилось в шар кровавого огня. Рев пламени перекрыл свист ветра, и в глаза Олену словно плеснули дегтем.

Он перестал видеть что-либо, осознал только, что терзавший тело и душу ураган стих.

– Вот проклятье… – прошептал Олен, и тут зрение вернулось.

Анхил стоял на месте, вот только безупречное лицо его и одежды были измараны алым. Багровые потеки покрывали других богов, и выглядели они ошеломленными, точно каждому на голову свалилось по горе.

Там, где лежали останки Аркуда и груда ошметков от тела Слатебы, не осталось вообще ничего, и Рендалл с холодком понял, что это навсегда, что они разделили судьбу Санилы. Исчезла также Скарита, до того получившая рану и не сумевшая противостоять заклинанию Восставшего Мага. В огненной сфере, что ограничивала пространство битвы, появились серые и бурые проплешины.

Сгинуло и заклинание Бенеша, исчезли многочисленные побеги, но в них более не было нужды.

Ну а Восставший Маг пожертвовал собой целиком, от него не осталось и клочка одежды.

– Бей, пока не опомнились! – рявкнул Харальд, срываясь с места и замахиваясь мечом.

Анхил ткнул перед собой огрызком копья, но тычок вышел слабым и замедленным. Странник по мирам легко уклонился от него, и вонзил свое оружие в грудь Владыке Неба. Тот вскрикнул неожиданно тонким голосом, лицо его потемнело, полы сине-белого плаща взвихрились.

Остальные боги ударили разом, и тут Харальду не помогло все его искусство.

Меч Акрата воткнулся пониже ребер с левой стороны, диск Афиаса отсек левую кисть, сеть Сифорны сдавила тело, сминая его в кашу, а метательный кинжал Собирны вошел в правый глаз.

Любой с такими ранами умер бы мгновенно, но только не странник по мирам.

– Как и мечтал… – просипел он, падая на колено, но не выпуская рукояти меча. – Вот и все… но его с собой…

Харальд ухитрился еще протолкнуть клинок, вогнать его глубже в плоть Анхила. Только после этого зеленоглазый йоварингару, с которым Олен познакомился в Вейхорне, позволил себе упасть. Плоть его почернела, словно обуглилась, сползла с костей, а скелет обратился прахом.

Но Анхил тоже не пережил этого поединка – меч, простое оружие из обычной стали, так и остался торчать в его груди. И Владыка Неба вспыхнул, загорелся, будто пропитанный горючей жидкостью стог сена, и сородичи были вынуждены шарахнуться от него, как от костра.

Олен с горечью осознал, что они остались втроем, как давным-давно, в самом начале, после Гюнхена. Что все, кого он узнал и полюбил за это время, умерли, и случилось это по его вине.

Не окажись наследника крови Безария на пути Харальда, Гундихара, Хельги или Арон-Тиса, они были бы живы до сих пор. Что бы случилось с Восставшим Магом, никто не скажет, но вполне вероятно, что он вернулся бы в каменную пирамиду, куда заточили его белые гномы.

– Может, хватит? – спросил Бенеш, когда пламя опало, и голос его прозвучал неожиданно сильно. – Неужели участь братьев и сестер вас ничему не научила?

Да, их трое, если не считать оцилана, а против них – пятеро бессмертных. Адерг и Сифорна, Собирна и Акрат, и Афиас. Смерть и Море, Творение, Гроза и Солнце – вполне достаточно, чтобы одержать победу. Притом есть еще Селита, не вмешавшаяся в битву, и Азевр, тоже так и не принявший в ней участия.

Поражение неминуемо, если Рендалл не пустит в ход ледяной клинок, тем самым спасет себя и погубит мир.

– Она научила нас тому, что вас точно нужно добить! – прорычал Акрат, вновь поднимая меч.

Ну что, настал момент решить, что делать: умереть, оставаясь человеком, рядом с Саттией и Бенешем, надеясь на то, что боги сумеют отстоять мир от Нижней Стороны. Или пойти на поводу у клинка из кости йотуна и его хозяев, стать их верным слугой и привести Древний Лед в пределы Алиона, но зато дать Бенешу возможность пробудить семя.

Что выбирать, если и там, и там смерть, в одном случае тела, в другом – души?

Глубоко вздохнув, Олен вскинул оружие – кто знает, может, он сумеет еще раз сладить с собой, вернуться…

– Стой! – сказал Бенеш, и пространство внутри пламенной сферы озарилось трепещущим смарагдовым огнем.

Бывший ученик Лерака Гюнхенского пустил в ход свою силу, обратил ее против врага. Прямо из скалы, на которой ничто никогда не росло, полезли толстые стебли.

Акрат срубил сразу десяток, Адерг качнул колоколом, и еще полсотни обратились в прах. Но на месте погибших появились новые, и Олен заметил, что плоть их дрожит, сквозь нее можно видеть.

Бенеш пустил в ход не растения, а призраки растений! Обратил против богов мощь всего, некогда росшего на просторах Алиона, но не достигшего расцвета – уничтоженного ураганами, заморозками, насекомыми или роданами.

Это можно было назвать некромантией, но некромантией жизни, настолько изощренной, что до нее не додумались бы все маги орданов, владевшие проклятым искусством.

– Корни и листья… – прошептала Саттия, а Рыжий испуганно прижался к ногам Олена и зашипел, выгнув спину.

Сифорна обратилась водоворотом, заблестели в синей толще серебристые нити. Но плети обхватили его, сдавили не хуже знаменитой сети Морской Хозяйки, и плеск воды умер, затих. Полыхнули глаза Афиаса, метательный диск исторг настоящие реки пламени, но они потухли, заваленные зелеными телами – один раз сгоревшее второй раз гореть не желало.

Собирну завернуло в травяной кокон, выбраться из которого не помогла вся ее сила.

– Ты их убиваешь? – спросил Олен, оглянувшись на Бенеша: тот стоял неподвижно и прямо, волосы на голове торчали, покачиваясь, словно водоросли на сильном течении.