Аэропорт - Артур Хейли

— Он даже на пол его не ставит, — заметила Гвен.

— Я знаю! Знаю! Я просто рассуждаю сам с собой, вот и всё. — Он помолчал. — Давайте обдумаем всё сначала. Между Герреро и проходом находятся двое пассажиров. Один из них…

— Один из них мужчина; он сидит у прохода. Кресло посередине занимает миссис Квонсетт. Дальше сидит Герреро.

— Значит, бабуля сидит непосредственно рядом с Герреро, рядом с чемоданчиком?

— Да, конечно, но что нам это даёт? Даже если мы посвятим её во всё, едва ли она…

Димирест перебил Гвен:

— Вы ещё ничего ей не говорили? Она не знает, что мы её поймали?

— Нет. Вы же сами не велели.

— Да, да. Просто я хотел ещё раз удостовериться.

Снова наступило молчание. Вернон Димирест напряжённо думал, взвешивал все «за» и «против». Наконец он проговорил с расстановкой:

— У меня возникла идея. Быть может, её не удастся воплотить в жизнь, но другой возможности я пока не вижу. Теперь слушайте внимательно, я объясню вам, что нужно делать.

В салоне туристского класса большинство пассажиров уже покончили с ужином, и стюардессы собирали подносы. На этот раз ужин прошёл быстрее обычного, отчасти потому, что из-за опоздания с отлётом многие пассажиры подкрепились в аэровокзале, и теперь, в этот поздний час, одни совсем отказались от еды, а другие лишь слегка поковыряли вилкой в тарелке.

Миссис Ада Квонсетт продолжала болтать со своим новым приятелем — музыкантом. Одна из стюардесс — бойкая молодая блондинка — обратилась к ним:

— Вы уже закончили, можно взять подносы?

— Да, пожалуйста, мисс, — сказал музыкант.

Миссис Квонсетт приветливо улыбнулась:

— Спасибо, душенька, можете взять мой поднос. Всё было очень вкусно.

Угрюмый человек, сидевший по левую руку от миссис Квонсетт, вернул свой поднос, не произнеся ни слова.

И тут маленькая старушка из Сан-Диего заметила другую стюардессу, стоявшую в проходе.

Миссис Квонсетт ещё раньше обратила внимание на эту девушку, по-видимому, старшую стюардессу. Это была жгучая брюнетка с очень привлекательным, широкоскулым лицом и решительным взглядом тёмных глаз; сейчас взгляд её был холодно и непреклонно устремлён на Аду Квонсетт.

— Извините, мадам. Разрешите проверить ваш билет.

— Мой билет? Извольте. — Миссис Квонсетт изобразила удивление, хотя мгновенно поняла, что кроется за этой просьбой. Видимо, они уже пронюхали или почему либо заподозрили, что билета у неё нет. Но миссис Ада Квонсетт ещё никогда не сдавалась без боя, и мозг её тотчас заработал с лихорадочной быстротой. Сейчас главное выяснить — насколько осведомлена эта девица.

Миссис Квонсетт открыла сумочку и сделала вид, что роется в её содержимом.

— Где-то он у меня здесь, моя дорогая. Должен быть где-то здесь. — Она с самым невинным видом подняла глаза на стюардессу. — Должен быть здесь, если только контролёр не отобрал его у меня при выходе из вокзала. Может, он оставил его у себя, а я не обратила внимания.

— Нет, — сказала Гвен Мейген, — он этого сделать не мог. Если это обратный билет, у вас должен остаться купон на обратный полёт. А если билет в один конец, у вас остался бы корешок от билета и посадочный талон.

— Да, странно… — Миссис Квонсетт продолжала рыться в сумочке.

Гвен сказала жёстко:

— Разрешите, я погляжу сама. — Во время этого диалога обычную её обходительность как рукой сняло. — Если билет лежит у вас в сумке, я его найду. Если же его там нет, это избавит нас с вами от излишней потери времени.

— С какой это стати! — возмутилась миссис Квонсетт. Впрочем, она тут же сбавила тон: — Я понимаю, что вы не хотели меня обидеть, моя дорогая, но у меня здесь, помимо всего прочего, лежат личные бумаги. А вы, особенно вы, как англичанка, должны уважать неприкосновенность личности. Вы ведь англичанка, не правда ли?

— Кто я такая, не имеет ни малейшего отношения к делу. Сейчас нас интересует ваш билет. Если, конечно, он у вас есть. — Гвен повысила голос, слова её были слышны теперь другим пассажирам. Кое-кто повернул голову в их сторону.

— О господи, да есть у меня билет. Вопрос только в том, куда я его сунула. — Миссис Квонсетт дружелюбно улыбнулась. — А вот то, что вы англичанка, я сразу поняла, как только вы заговорили. В устах некоторых людей — вот как в ваших, например, — английская речь звучит так пленительно. Обидно, что мало кто из нас, американцев, обладает таким произношением. Мой покойный супруг не раз, бывало, говорил мне…

— Что говорил ваш супруг, нас не интересует. Где ваш билет?

Нелегко было Гвен держаться так нелюбезно, даже грубо. В обычных обстоятельствах она обошлась бы с этой старушкой хотя и твёрдо, но добродушно и даже дружелюбно; запугивать женщину вдвое старше себя было очень не по душе Гвен. Но когда она покидала кабину пилотов, Вернон дал ей на этот счёт строжайшие указания.

Миссис Квонсетт была, казалось, несколько оскорблена.

— Я терплю ваши грубости, милочка, но как только найду билет, я не премину объяснить вам, что ваше поведение…

— В самом деле, миссис Квонсетт? — От Гвен не укрылось, как вздрогнула старуха, когда она назвала её по имени: впервые её спокойное благодушие было поколеблено. А Гвен неумолимо продолжала: — Вы ведь Ада Квонсетт, не так ли?

Старушка приложила к губам кружевной платочек и вздохнула.

— Ну, раз уж вам известно моё имя, было бы бесполезно его скрывать, верно?

— Безусловно, тем более что мы знаем про вас всё. Вы настоящая уголовница, миссис Квонсетт.

Теперь уже многие пассажиры смотрели в их сторону и прислушивались к разговору, а некоторые даже покинули свои места и подошли поближе. Симпатии всех были явно на стороне старушки, все неодобрительно поглядывали на Гвен. Пассажир, сидевший у прохода и беседовавший с миссис Квонсетт, когда появилась Гвен, беспокойно заёрзал на сиденье и сказал:

— Если произошло недоразумение, может быть, я могу помочь…

— Никакого недоразумения не произошло, — сказала Гвен. — Вы путешествуете вместе с этой дамой?

— Нет.

— Тогда это вас не касается, сэр.

До этой минуты Гвен ни разу не позволила себе взглянуть на пассажира, сидевшего у окна. И он тоже не смотрел на неё, однако его поза и наклон головы свидетельствовали о том, что он внимательно прислушивается к происходящему. Украдкой бросив взгляд в его сторону, Гвен успела заметить, что он по-прежнему держит чемоданчик на коленях. При мысли о том, что он там прячет, она похолодела, предчувствуя беду, и по телу её побежали мурашки. Ей захотелось повернуться, кинуться в кабину экипажа, сказать Вернону, чтобы он справлялся с этим делом сам. Но она взяла себя в руки и преодолела минутную слабость.

— Я ведь сказала, что нам всё про вас известно, — повторила она. — Не далее как сегодня вас уже поймали без билета на одном из наших лос-анджелесских рейсов. Вы даже были сняты с самолёта, но вам удалось улизнуть. А потом вы обманом ухитрились пробраться на этот самолёт.

Маленькая старушка из Сан-Диего заметила небрежно:

— Если вам всё известно или кажется, что всё известно, разубеждать вас нет смысла. — Ну что ж, решила она про себя, стоит ли расстраиваться? В конце концов, она ведь была готова к тому, что её поймают. И всё-таки она успела пережить интересное приключение и хорошо поужинать. Да и что такого особенного случилось? Эта рыжеволосая там, в аэропорту, сама сказала, что авиакомпании никогда не возбуждают дела в суде против безбилетных пассажиров.

Однако ей было любопытно, что же последует дальше.

— Мы что же, повернём теперь назад в аэропорт?

— Ну, не такая уж вы важная персона. Мы сдадим вас в Италии тамошним властям. — Вернон Димирест предупредил Гвен, что все должны по-прежнему считать, будто самолёт летит в Рим, ни в коем случае нельзя говорить, что они уже довернули обратно. Он несколько раз повторил, что Гвен должна быть груба со старушкой. Гвен вовсе не улыбалось выполнять такую роль, но это было необходимо, чтобы произвести соответствующее впечатление на Герреро и выполнить задуманный Димирестом план.

Герреро, конечно, не подозревал, — и в случае удачи догадается, когда будет уже поздно, — что вся эта сцена разыгрывается только для него.

— Пройдёмте со мной, — сказала Гвен миссис Квонсетт. — Командиру сообщили о вас, и он должен дать соответствующий ответ. Но сначала он хочет поговорить с вами. — И, обратившись к пассажиру, занимавшему кресло у прохода, она сказала: — Будьте любезны, пропустите эту даму.

Впервые за всё время старушка проявила нервозность.

— Командир хочет со мной говорить?

— Да, и ждать он не любит.

С явной неохотой миссис Квонсетт поднялась с места. Музыкант, весьма расстроенный, вышел в проход, чтобы дать ей пройти. Гвен взяла её под локоть и повела вперёд, чувствуя на себе враждебные взгляды остальных пассажиров.