Я начинаю жить - Энни Янг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По-моему, голубой тебе идет, – отзываюсь я, быстро справившись со своими внутренними противоречиями и натягивая доброжелательную улыбку.
Как бы я не злилась и не ревновала (я ревную?) её к мужчине, которого практически не знаю, – мы как-никак всегда жили вдвоем, без присутствия в нашей жизни мужчин, – я рада за нее, хоть пока и не доверяю этому… маминому бойфренду.
– Тогда я ее беру, – радостно изрекает мама, кладет в чемодан топ и закрывает молнию. – Черт, я уже опаздываю, – беспокоится она, глядя на часы.
– А он разве не заберет тебя?
– Нет, он задержался на работе и теперь едет прямо в аэропорт, чтоб не терять времени. Я доберусь на такси.
– Вызвать тебе такси?
– Нет, такси уже едет, – уверяет она и опять смотрит на часы. – Наверное, уже приехал,– и торопливо выкатывает чемодан из спальни. Я за ней. По всему дому раздается грохот съезжающего по лестнице тяжелого чемодана. Уже у порога она спрашивает меня:
– Тебе что-то нужно? Денег хватает?
Но она не дает мне ответить:
– Ай ладно, в такси переведу тебе на карту, – и пулей вылетает из дома и с багажом бежит к припаркованному к калитке такси. – Напиши потом, сколько тебе нужно! – бросает она через плечо и залезает в машину.
Таксист ловко справляется с багажом, и уже меньше чем через полминуты выезжает на главную дорогу… Вот и поговорили… Раз она в такси и никуда пока не торопится, сломя голову, достаю из кармана телефон и звоню ей.
– Да, милая?
– Мама, ты забыла сообщить мне одну маленькую деталь. Когда ты вернешься?
– Совсем вылетело из головы. Милая, мы вернемся через две недели, – сообщает она.
– Две недели? На католическое Рождество?
Скажу кое-что, мы с мамой обожаем праздники, особенно, связанные с приходом Нового года. Нам обеим по душе атмосфера фейерверков, елочных игрушек, теплого камина (у нас он есть), красных носочков с изображенными на них белыми снежинками, которые мы носим на протяжении всех новогодних каникул. Мы одинаково ценим все традиции, не только наши, русские, но и… последние четыре года – европейские. И неважно, что это католический праздник. Чихать мы хотели. От этого мы не перестанем быть православными. Да и кто из нас не отмечает день святого Валентина? Да и любителей хэллоуина в нашей стране больше, чем жителей столицы… Поэтому мы взяли за традицию каждый год к 25 декабрю украшать наш дом, как снаружи так и изнутри. Видимо, в этот раз – а это уже будет второе Рождество с момента переезда в дом отца – придется украшать мне одной. Хотя… можно ведь с Игорем.
– Да, думаю мы успеем вернуться к двадцать пятому числу. Поужинаем все вместе: ты, я, Володя и Игорь. Ты ведь пригласишь Игоря?
Похоже, этот год будет многим не похож на прошлый. В наш уютный дуэт вписались еще двое, одному из которых я не очень рада. Ладно, промолчу.
– Да, я позову его на рождественский ужин. Но перед этим мне придется его поднапрячь. Ни одной же мне развешивать гирлянды и елочные венки, – с легким укором говорю я.
– Прости, дорогая, – виновато произносит она. – Мы всегда это делали вместе.
– Ничего страшного, мам, – вздыхаю я. – Всё бывает в первый раз. Ладно, я хотела, вот о чем с тобой поговорить. Ты ведь в курсе, что я уже несколько… – я запинаюсь, затем в считанные секунды собираюсь духом, чтобы продолжить свою мысль, – недель живу у Игоря. И часть моих вещей уже там. Может, ты могла бы…
– Нет, Алекс, – отрезает она. – Я не разрешаю тебе переезжать.
– Но, мам…
– Алекс, ты можешь иногда оставаться у него, но не больше. Поняла?
– Поняла, – угрюмо вздыхаю я.
– Но… – Кажется, надвигается крохотная волна надежды. – Пока меня не будет, ты можешь пожить у Игоря. И мне будет спокойнее за тебя.
– Спасибо, мам, – благодарю я ее без особого энтузиазма, потому что и так знала, что останусь у него до её возвращения. Независимо, есть на то разрешение мамы или его нет. Мне девятнадцать, в конце концов, я уже взрослая. Но, к сожалению, пока без собственных средств к существованию. И это в корне меняет дело – о том, что я уже совершеннолетняя, можно пока забыть.
Вспомнив о планах на вечер, я спешу переодеться и выдвинуться в путь. К Николаю Геннадьевичу, в библиотеку. Мне в последнее время никак не удавалось съездить к нему на чашечку кофе и вообще – зависнуть на часок-другой в книжном раю. Сначала гипс, потом… нынешняя подготовка к зачетам. Вот я и решила украсть немного времени у себя самой же на поездку к новому другу…
– Спасибо, – вежливо благодарю я экономку Нину, ставящую передо мной чашечку чарующего кофе, чей аромат приятно ударяет в нос. Женщина удаляется.
– Александра, хотите я прочитаю вам Шекспира? – одухотворенно предлагает мне Николай, поправляя ворот рубашки.
– А вы знаете наизусть? – удивляюсь я, отмечая про себя его плохо скрываемое желание озвучить что-то из творчества величайшего английского писателя и драматурга.
– Не всё, конечно, но кое-что знаю, – с лукавой улыбкой сообщает мужчина.
– Я с радостью послушаю, – киваю я…
Я славно провела этот вечер, послушала прекрасные стихи, сонеты в исполнении Николая, обладающего весьма редким, как оказалось, талантом ораторского искусства и выразительного чтения. Думаю, преподаватель он высококлассный. Студенты, должно быть, его обожают… Особенно мне понравились сонеты 3, 11, 13, 14, 22, 29, 30, 43, 47 – почти все, что мужчина мне читал. Настолько чудесно звучат знаменитые строки из его уст, что я приятно потрясена и… всецело провалилась в ощущение знакомого мне детского восторга, в которое я впадала всякий раз, когда мой дедушка, посадив меня на колени, с восхищением читал любимую литературу и что-то пытался мне, маленькой, объяснить… Я с таким же замиранием сердца выслушала несколько отрывков из Сцены 2 пьесы «Генрих III» – слова Леди Анны и герцога Глостера. Вот это противостояние, я скажу!
Также я вдоволь порылась на книжных полках в поисках чего-то этакого и ведь нашла: ту самую пьесу Шекспира и собственноручно зачитала первые две сцены «Генриха III». Затянуло…
– Уже поздно. Я даже не заметила, как пролетело время. Простите, если отняла его у вас. У вас, наверное, много дел. – Я спешно откладываю книгу и встаю с кресла, едва завидев, сколько на часах времени.
– Какие дела, Александра? У меня нет их так же, как и тех, с кем можно было бы поговорить о литературе шестнадцатого века. Времена сейчас такие,
