50 знаменитых звездных пар - Мария Щербак

Умный, талантливый, обаятельный – он всегда нравился женщинам. Не мог не нравиться! Одни любили его безответно, другие отчаянно флиртовали, стремясь выйти на авансцену его семейной жизни в роли главной героини, третьи боролись за свою любовь. Одна из таким любовных драм, связанных с его именем, рассказана актрисой Татьяной Егоровой в ее книге «Андрей Миронов и я».

Понятно, что слава донжуана, как и любому мужчине, льстила актеру. Жизнь Миронова не была ни однообразной, ни скучной, он любил жизнь и торопился жить. И все же большую часть его жизни занимали постоянные репетиции, спектакли, съемки, гастроли, концерты, которые он всегда отрабатывал в полную силу. Он не признавал халтуры и на самых скромных концертах работал на износ. Людмила Гурченко вспоминала о том, что Андрей не щадил себя: «Сцена вокруг, где он работал, была мокрая». И еще она сравнила его с колодцем – «чем больше отдавал, тем глубже становился». Не только в театре, но и в кино он выкладывался весь, без остатка. Подумать только: почти все трюки в кадре актер отрабатывал сам.

Миронов успел сняться в 37 кинофильмах, сыграть 18 главных ролей в театре и поставить 5 самостоятельных спектаклей. Сцена была для него властительницей его дум, мечтаний и надежд. Она была его невероятным успехом и славой. Она была его жизнью. И его смертью. «Андрей Миронов подарил театру свою жизнь», – сказал Марк Захаров после смерти друга, и эти слова не являются преувеличением.

В марте 2001 г. актер вновь вернулся на сцену московского Театра сатиры: в честь 60-летия со дня его рождения там состоялась премьера спектакля «Андрюша». Благодаря кинокадрам, звукозаписям, воспоминаниям любимец публики снова стал главным героем спектакля. И зрители вновь кричали ему: «Браво, Миронов!». И в зале вновь звучал знакомый голос: «Не плачьте, сердце раня, смахните слезы с глаз. Я говорю вам «До свиданья», расставанье не для нас».

За два года до своей смерти Андрей сказал в одном из интервью: «Жизнь – великое благо. И она у человека, как выясняется, очень недлинная. В ней хватает и несчастий, и горя, и драматизма, сложностей, неурядиц. И поэтому надо особенно ценить мгновения счастья и радости – они делают людей добрыми. Когда человек улыбается, смеется, восхищается или сострадает, он становится чище и лучше…» Эти его слова можно считать последним напутствием всем тем, кто остался жить на земле, и всем, кто его любил…

ТАТЬЯНА И СЕРГЕЙ НИКИТИНЫ

Знаменитая супружеская пара «физиков-шестидесятников», ставшая ярким явлением в мире «лириков-бардов», исполнявших свои авторские песни. Вопреки упорным слухам о разводе они по-прежнему вместе, хотя большую часть времени живут в разных странах.

Когда зимой 1978 г. в Москву приехал выдающийся французский аранжировщик и дирижер Поль Мориа, многие члены Союза композиторов надеялись использовать этот шанс. Если удастся показать ему что-нибудь из своего творчества, да еще и понравиться при этом, то весьма вероятно, что маэстро возьмет и увековечит какое-нибудь «бессмертное творение» со своим оркестром. И поэтому на всех мероприятиях, где он появлялся, его просто заваливали пластинками и партитурами. Мориа все вежливо брал и обещал «ознакомиться».

Перед самым отъездом ему была устроена еще одна встреча – с молодыми московскими музыкантами. И так получилось, что когда после концерта Поль Мориа проходил по фойе на выход, Таня и Сережа Никитины, скромно сидя в уголке, пели свою песню «Под музыку Вивальди»… И знаменитый музыкант тут же остановился: ему очень понравилась мелодия! Он сразу же подошел, познакомился с исполнителями и предложил: дайте-ка мне запись, я, может, для своего оркестра это обработаю. К сожалению, записи у авторов не оказалось. Хорошо еще, ноты сумели разыскать, и то только потому, что эту песню незадолго перед тем Никитин использовал в телефильме «Почти смешная история», для чего была сделана оркестровка.

С большим трудом удалось отыскать несколько любительских магнитофонных пленок с концертными записями. С этих пленок отобрали несколько вариантов – дуэтом, соло, ансамблем – на выбор и переписали на бобину, которую передали маэстро. Кстати, во всех интервью, которые Мориа давал советской прессе, на вопрос, понравилось ли ему что-нибудь из «нашенской» музыки, он так честно и отвечал, что, мол, мне много тут дали материалов, я потом послушаю, а вот есть такой композитор Сергей Никитин, какие у него свежие, красивые мелодии!

Спустя полгода в продаже появился новый диск оркестра Поля Мориа «Dans les yeux d’Emilie» с мелодией песни «Под музыку Вивальди» и с указанием всех авторов (включая даже поэта А. Величанского). А вот другие «материалы», похоже, так и не пригодились…

Сергей Яковлевич Никитин родился 8 марта 1944 г. в Москве. Его родители приехали в столицу в 1931 г. из деревни, расположенной в Брянской области. Отец, военнослужащий, научил мальчика немного играть на балалайке, показал несколько аккордов на семиструнной гитаре. Он умер рано, когда сыну было 12 лет. Воспитанием троих детей занималась мама, и жили они на пенсию за отца: «довольно трудно, как я теперь понимаю, но тогда я этого совсем не ощущал».

На вопрос, как он стал бардом, и вообще – с чего у него все началось в песне, Сергей обычно отвечал: «Очень захотелось самому петь Булата Окуджаву». Начало, в общем, для конца 1950-х гг. довольно обычное. А иногда на этот же вопрос он отвечает несколько по-другому: «У меня все пошло от гитары». И с гитарой тоже все было так же «обычно»: знакомый студент показал, как на ней берутся пресловутые «три аккорда». Очень многие начинают осваивать основы аккомпанемента именно с этого, добавляя со временем к первым трем аккордам еще пять, или двадцать пять, сто двадцать пять и так далее – в зависимости от индивидуальных запросов, настойчивости, ну и, естественно, способностей.

Необычность же никитинского случая заключается вовсе не в том, что он быстрее, чем другие, освоил и стал использовать «очень много» разных аккордов, и тем более не в том, что строй его гитары оказался (в общем, случайно) нестандартным – семиструнка, но с пониженной на полтона второй и повышенной пятой струнами. Просто практически сразу, как только Никитин взял в руки гитару – а он тогда был еще девятиклассником, – стало очевидно, что это замечательный и совершенно неповторимый музыкант – что называется, «от Бога».

Несмотря на ярко выраженные музыкальные способности, после окончания школы он пошел учиться в МГУ, на физфак. Физика в те годы вообще была «в почете», и талантливая молодежь устремлялась именно туда, на передовой край научных завоеваний. На этой волне Сергей и выбрал себе профессию – и никогда об этом не жалел. Именно университетское образование и последующая многолетняя работа в академических институтах, в среде научно-технической интеллигенции сыграли очень важную роль в формировании его как композитора-барда, работающего с высокой поэзией на глубочайшем уровне взаимопроникновения двух стихий: музыки и слова.