Снежный странник - Кэтрин Фишер

… новое горе,

Один вступил с Волком в сраженье…

Через несколько часов, пройдя много миль, усталые беглецы лежали под нависшей скалой, наблюдая, как встаёт солнце.

Они молчали, говорить не было сил. Наконец Хакон нарушил тишину.

— Этот волк, — сказал он, оборачиваясь к Мунгарму, — что это было?

Серый человек бросил на него равнодушный взгляд:

— Просто волк. Прибежал откуда-то. Вожак, наверное. Стая его увидела и разбежалась.

Его янтарные глаза смотрели вызывающе. Под общее молчание Мунгарм принялся вновь жевать хлеб, купленный в деревне.

Хакон растерянно взглянул на Джессу. Она — на Брокла.

Во взгляде великана, брошенном на Мунгарма, сквозили страх и враждебность.

— А куда же потом делся этот волк, — хрипло спросил он, — который появился так кстати? Он что, так и идёт за нами? Всё это время?

— Откуда мне знать, — ответил Мунгарм.

Брокл разозлился; Джесса поняла, что невозмутимое спокойствие Мунгарма окончательно вывело Брокла из себя. Только едва заметный знак Кари заставил его замолчать. Джесса стряхнула с сапог снег и задумалась. Так, интересно, значит, Мунгарм оборотень. Похоже, это поняли уже все и, конечно, пришли в ужас. Все, кроме Кари. С ним ведь никогда не поймёшь, что он думает. А Мунгарм ей нравился, особенно в последнее время. Сдержанный, наблюдательный, только немного робкий человек, который скрывал какую-то тайну. Теперь они её узнали. Но Мунгарм явно не собирался ничего объяснять.

— По крайней мере, — заметил Скапти, — мы живы.

— Но потеряли лошадей, — сказал Хакон.

— Тут уж ничего не поделаешь. А ещё я хочу сказать, что очень вам благодарен за то, что спасли меня от смерти. Особенно тебе, Джесса.

Он обнял её за плечи и прижал к себе. Она широко улыбнулась:

— Это Кари вызвал огонь.

Скапти кивнул.

— А ты, разумеется, ничего не боялся, — ворчливо сказал Брокл. — Таких, как ты, трудно напугать.

Джесса хихикнула.

— Спасибо на добром слове, — медленно произнёс Скапти, — только я, конечно, очень боялся. А вы сумели пораскинуть своими медлительными, как улитка, мозгами и понять, что меня выбрала никакая не богиня Тьмы, а шаман?

Все изумлённо уставились на него, и только Кари кивнул.

— Догадался один повелитель воронов, как я вижу. — Скапти сел и потёр озябшие руки. — Они знали, что мы едем к ним, — Вещий это знал. Так что мы стали для них подарком судьбы. Тут шаман и постарался, чтобы даром Тьме стал один из нас. Пока я лежал связанный, у меня было время хорошенько всё обдумать. Он выбрал меня, потому что, скорее всего, решил, что я самый умный. — Скапти хмыкнул. — Они просто не поняли, какова наша Джесса.

— Значит, они знали, где лежит орех? — спросил Хакон. — В каком куске?

— Нет, люди не знали. Знал только шаман.

— А что было потом? Какая-то сила утащила его в трясину…

На мгновение все снова увидели чёрную жижу и пузыри на её поверхности.

— Ах, это. Ну, я не знаю. Спросите Кари, он разбирается во всяких духах и призраках. Кто-то забрал шамана к себе, это несомненно. Какой-нибудь дух трясины.

Все замолчали, обдумывая его слова. Потом Брокл вздохнул и взял в руки мешок:

— Пора идти.

Он взглянул на Мунгарма, словно собирался ему что-то сказать, потом отвернулся.

Хоть они и забрались высоко в горы, снег здесь оказался глубоким, с ледяной коркой. Дорога совсем пропала; они брели по снежной целине, оставляя за собой глубокий след, среди тёмных елей, покрытых тяжёлыми шапками снега.

Холод усилился; дни стали заметно короче. Два дня они пробирались по крутому склону, скользя, спотыкаясь и поддерживая друг друга, насквозь промокшие и дрожащие, стараясь не намочить мешки с провизией. От холода было трудно дышать. Не будь с ними Кари, умевшего разжигать огонь при помощи рун, они бы давно замёрзли. Мир превратился в сплошное белое пространство, где не существовало ничего, кроме необходимости идти вперёд и боли в измученном теле.

На вторую ночь началась пурга; от леденящего ветра они забились в небольшую пещеру, где едва смогли уместиться, а вороны, нахохлившись, пристроились над ними. Огня не разжигали; Кари тут же уснул, а разбудить его ни у кого не хватило духу. Они утешались тем, что в пещере, по крайней мере, не было ветра.

Вскоре и остальные погрузились в тяжёлый сон.

Только Джессе не спалось; она дрожала, лёжа на жёсткой земле, и никак не могла согреться.

— Не спится? — тихо спросил Брокл.

— Очень холодно.

— Прижмись ко мне.

Джесса прижалась к его боку, и он обнял её правой рукой, как левой обнимал спящего Кари.

— Ну как, получше?

Джесса плотнее завернулась в одеяло:

— Ты всё же теплее, чем земля.

— И на том спасибо.

Они помолчали; потом Джесса прошептала:

— Брокл, как ты думаешь, мы выживем?

— Конечно выживем, — ворчливо ответил он. — От нас зависит столько жизней.

Вот уж что верно, то верно.

— И всё-таки…

— Я скажу тебе, что меня беспокоит больше, чем снег и холод, Джесса. Этот оборотень, которого мы тащим за собой, словно тень. Что ему нужно? Кто он?

Они посмотрели на Мунгарма, который тихо спал в углу.

— Теперь он наш друг, — сказала Джесса.

— О нет! Конечно, ему бы очень этого хотелось, но я ничего подобного не допущу, пока не узнаю, откуда он и что с ним случилось. Кто наложил на него это заклятие? Человек, который превращается в волка, мне не товарищ. Он же может на кого-нибудь наброситься! И вообще, он человек или животное?

— Кари сам разберётся, — сонно пробормотала Джесса.

Когда Брокл не ответил, она удивлённо посмотрела на него:

— Ты так не считаешь?

— Кари меня тоже иногда беспокоит.

Джесса села и посмотрела ему в лицо. От нескончаемой белизны снега его рыжие волосы, казалось, поблекли; Брокл осунулся, между бровями залегли морщины.

— Почему? — прошептала Джесса.

— Джесса, ты понимаешь, куда мы идём? К Гудрун. Если, конечно, доберёмся. В страну колдовства и похитителей душ, которая находится даже не в нашем мире. И всё это время я чувствую, как Кари накапливает в себе силы, собирает воедино всё, что узнал когда-то и чему научился. Он часто где-то витает — в Ярлсхольде, наверное, разговаривает с призраками, духами и птицами… В общем, не знаю, куда он уносится. Я просто боюсь того, что с ним происходит.

Джесса покачала головой:

— Он ведь уже делал это раньше, вспомни огонь…

— О, всякие огни — это ерунда. Это для него просто отдых. Ты вспомни того разбойника. И нашего стражника.

Джесса догадалась:

— Ты думаешь, ему начинает нравиться власть над людьми?

Брокл задумчиво кивнул:

— Ты только представь себе, Джесса, что это такое — чувствовать в себе подобную силу! Знать, что можешь любого человека подчинить своей воле. А люди — да и мы — об этом бы даже не догадались.