Убывающая луна: распутье судьбы - Алена Даркина

— Значит, вы по-прежнему требуете суда?

— Да, я требую суда в Ештаоле.

— Ваше высочество, позвольте мне объяснить вам… — графу Фирхану было сорок пять. Этот несуразный человек с короткими ногами и с длинным, будто растянутым телом все же считался потомственным аристократом, хотя у многих, глядя на него, закрадывалось сомнение: так ли уж свято хранили верность мужьям женщины в его роду? Впрочем, тут мог сказаться и образ жизни — всего пять лет назад единственное, чем он славился — это количеством денег оставленных в трактире. Багровое лицо с длинной широкой бородой и сейчас свидетельствовало о пристрастии к вину. А то, что он постоянно сутулился, делало графа еще более отталкивающим. И все же сейчас Мирела была ему благодарна — он единственный не побоялся обратиться к ней полным титулом. И даже поклонился, игнорируя неприязненные взгляды других дворян. — Ваше высочество, я понимаю, что есть некоторые вопросы, где нельзя идти против совести, — продолжил граф. Мирела знала, что сам он всегда был равнодушен к религии. — Но осознаете ли вы, что сейчас вам угрожает смерть? Вы к ней ближе, чем когда-либо. Если дело дойдет до суда, ничто не спасет вас. Кто возьмется вас защищать?

— Я возьму пример со своей матери — буду защищать себя сама.

— Хорошо, — Гуний Фирхан заметно смутился. — Но зачем же так рисковать? Король Еглон признал законность вашего рождения, он называет вас не иначе, как принцессой. Он желает возвратить вас ко двору, вернуть вам замки. Чего же еще вам желать? Кому вы принесете пользу, если умрете?

— Герцог Тазраш, — принцесса чуть качнула рукой в его сторону, — только что указал на одно условие, с которым я не могу согласиться. Вы требуете принять помазание от ложной церкви.

Дворяне неодобрительно загудели, но граф Фирхан настаивал:

— Зачем вы так, ваше высочество? Чем плоха Святая церковь? Мы сохранили устои, записанные в священных книгах. Что плохого сделали мы? Наши священники открывают новые школы, они в отличие от тех, кто был в церкви Хранителей Гошты, являются образцом для подражания. Среди них не встретишь пьяниц, развратников или тех, для кого важнее всего деньги…

— Поэтому они прячут свое лицо? Откуда вы знаете, чем они занимаются, может, сняв надоевший плащ, они идут в бордель?

— Ваше высочество, — укорил Мирелу граф. — Разве вам еще не сообщили, что с недавних пор далеко не все священники скрывают свое лицо. Есть орден Света — у него свой устав, он схож с орденом Избранных, который принадлежит церкви Хранителей Гошты. То что Избранные скрывают лицо, вас ведь никогда не смущало? Большинство священников Святой церкви ничем не отличаются от тех, кого вы знали раньше. Вернее, если отличаются, то в положительную сторону. Почему вы так противитесь столь разумному предложению вашего отца? Мне кажется, вы должны подумать. До завтрашнего утра вы можете расспросить нас, или священника, который приехал с нами о Святой церкви и…

— Нет, — отказалась принцесса. — Вы напрасно теряете время. Я требую суда в Ештаоле.

— Ваше высочество… — попытался еще как-то убедить ее Фирхан, но его прервали.

— Воля ваша, леди Мирела, — ядовито усмехнулся герцог Тазраш, прерывая спор, и провозгласил. — Именем короля и опекунского совета, я объявляю решение по делу принцессы Мирелы, обвиняемой в заговоре против его величества, короля Манчелу. Просьбу ее высочества удовлетворить. Закрытый суд состоится 8 ухгустуса в Беерофе, для чего ее высочеству следует явиться в столицу не позднее 6 ухгустуса. Обвинителем по делу леди Шедеур выступит граф Огад. От защитника принцесса отказалась. Решение об ее участи принимает регентский совет. Указ изменению не подлежит. Королю Еглону доложат о том, что обвиняемая отвергла всякие попытки вразумить и спасти ее.

"Беероф!" — Мирелу словно оглушило, другие слова звучали будто издалека. Все получилось не так, как она ожидала. Если в Ештаоле для нее еще оставалась надежда, то в Беерофе ждала только смерть…

— Горничная принцессы Векира Пелеф арестована и будет препровождена в Чаштероф, — прозвучало заключительным аккордом. — Вы можете идти, леди Шедеур, — в голосе герцога звучал сарказм.

Мирела коротко кивнула и покинула гостиную, не произнеся обычного протеста. Она очень надеялась, что другие не заметили, как сразило ее услышанное.

В спальне Мирелу ждала незнакомая девушка.

— Госпожа, — она присела в реверансе, — я ваша новая горничная. Меня зовут Закия.

Девица вела себя довольно нагло. Мирела ни на мгновение не усомнилась в том, что Закию приставили исключительно для того, чтобы шпионить. Принцесса, проигнорировав ее, села за стол. Открыла Священную книгу Кашшафы, снова закрыла. Она не находила себе места под пристальным взглядом горничной. Наконец потребовала:

— Уйди.

— Куда, госпожа?

— Пойди на кухню, скажи, что я желаю миндальных пирожных. И пока их не приготовят, не возвращайся.

— А если у них миндаля нет, госпожа?.. — растерялась служанка.

— Пускай купят в городе. А ты подожди на кухне.

— Но ведь…

— Если миндаль не привезут и в течение месяца, без миндальных пирожных сюда не возвращайся. Будешь ночевать на кухне, — отрезала Мирела и встала, чтобы быть более убедительной.

Вряд ли кто-то заставит ее обращаться с новой горничной иначе. Конечно, без ее помощи Мирела ни оденется, ни прическу не сделает, так что пользоваться ее услугами придется, но если она не нужна, пусть живет на кухне.

Закия поджала губы и вышла.

Мирела опустилась на стул. Мысли лихорадочно метались. "Что делать? Неужели нет выхода? Неужели нельзя никому помочь: ни ей, ни графине Бернт, ни Векире?" Принцесса встала, прошлась к окну и обратно к столу. "Брат!" — осенило ее. Наверняка ее оговорили, раз он так изменил свое отношение. Тазраш вернется и оклевещет ее еще раз. "Он еще мальчик, но придумает, что сделать, чтобы спасти меня и моих друзей. Если бы передать письмо…"

Мирела вспомнила, как вежливо разговаривал граф Фирхан. Пусть он заблуждается относительно Святой церкви, но к принцессе явно относится с уважением и симпатией. Если бы он передал письмо королю… Мирела села за стол и быстро написала брату обо всем. Принцесса умоляла его не верить злым наветам. Она не могла причинить зла отцу и ему самому зла не желала. Пусть его величество простит ее, если она чем-то оскорбила его, но единственным ее желанием было — сохранить верность Эль-Элиону.

Завершив письмо, она отправилась на поиски Гуния Фирхана — ей же не запрещали выходить из спальни. Но едва она вышла в коридор, сообразила, что нельзя передавать письмо на виду у всех. Лучше, чтобы другие не знали о том, что она написала королю Еглону. Что же делать?