Сегодня – позавчера - Виталий Храмов

– Церковь всегда изгоняла дьявольских созданий, этих ваших леших, водяных.

– Может, поэтому вы так и страдаете? Вечно с ума сходите. Малый народец изгнали, волшебство изгнали, красоту и красавиц сожгли на кострах инквизиции, леса вырубили, воды осквернили. Отринули Бога. Золотому Тельцу поклоняетесь и Сатане-человеконенавистнику.

– Нет, я христианин!

– Да ты что? А в факельных шествиях участвовал? И ничего это не напомнило? Сатанинский культ это. И учение Дарвина – от лукавого. И нацизм ваш. Бог всех создал равными. А вы людей живьём жжёте.

– Я не жёг! И в партии не состою.

– Но и не остановил. Какой же ты христианин? Неужели ты не знаешь, что предки твои, древнегерманские вожди, вывели свой народ из этих лесов и заселили болота, которые теперь зовёте Дойчланд. Мои предки твоих звали дочерним народом, ушедшем, как дочь уходит от отца вместе с взрослением. Потому и дойчи, что дочки. Эх, вы, германцы! Даже сказки у нас общие – у нас царь Владимир, у вас – Вольдемар, наших малых богов и героев себе присвоили. Световита, Вотана…

– Вотан – наш эпический герой!

– Ага, я об этом и говорю. Вотан – вот он. Всегда приходил вовремя. Раньше, чем случалась беда. Враг напал – а вот и он. Даже Берлин ваш – берлога всего лишь. И стоит на землях Бранного Поля, Бранденбург, по-вашему. И брянские вы. Брянск – тоже Бранный. Только не поле, а лес. И знак наш солнца, коловорот, в свастику превратили, переврали. Вот уж поистине – сон разума рождает чудовищ. Вот твои сородичи и вернулись домой, в брянские леса. С огнём и мечом. Вы дети этой земли, часть её народа. Как может часть победить целое? Разве может твоя правая рука победить тебя целиком? Убить может. Но тогда рука убьёт и себя. Так-то, неразумный ты наш немчик. Кстати, вы себя гордо именуете пруссаками. Почему ты не задумался, что пруссаки – правые русаки. Человек встал лицом к солнцу и пошел направо, вслед за солнцем, туда, куда оно западает, на запад, в западню. Стал пруссаком.

– Нет. Это всё ложь!

– Да ради бога! Не хочешь – не верь. Нужен ты мне. Я так, сижу и травлю сказки по-стариковски, чтобы не спать.

– Виктор Иванович, а как же коммунизм и Бог? Ведь религия – опиум для народа, – подала голос Таня. Возница насторожился, идущие рядом бойцы навострили уши.

– Опиум хирурги используют для наркоза, и это есть благо. Понимаешь, Бог и религия – это чуть-чуть разные вещи. Церковь – это организация, конкурент правительству. А Бог – не конкурент. И правительство под Богом. Религия – может быть и опиум, а вот вера – это другое. Религию у тебя можно отобрать, священника прогнать, храм разорить, а вот веру никто у тебя не отберёт. Она или есть или её нет. Да никто и не пытается, заметь. Перед боем все мы молимся и крест целуем. И Отец народа, товарищ Сталин, выучился уму-разуму именно в семинарии и о Боге знает не понаслышке. Не зря он поставлен над нами в столь роковой час. И мы все богоугодное дело делаем – остановим бесов, очистим землю от сатанинской скверны. Это надо же – людей заживо жечь! Последний раз себе подобное латины Рима только позволяли. Наши предки их отучили от гордыни и скотства. И вас, германцев, навсегда отучим. Вам дано высокое звание Человека, помощника Бога, созданного по образу и подобию. А вы на что данное вам тратите? Человек пришёл в этот мир свет нести, а вы его гасите. Хотя… Свет души подобен огоньку свечи. Светит мало, не греет, того и гляди – потухнет. Надо его беречь, укрывать от ветров бедственных. Куда проще – задуй свечу и живи аки зверь алчущий. Нет души – всё можно! И стяжательство, и гнев, и прелюбодеяние, и чревоугодие, ненависть, страх, убийство! Разве не из этого состоит Западная цивилизация? Они всё измерили в деньгах: любовь, верность, воля – всему у них есть цена. Смысл понимать перестали этих слов. Что для них воля, любовь, вера, верность? Пустые звуки, сотрясение воздуха. А мы, как воинство Христово, опять истекая кровью очистим землю от скверны, заставим их быть людьми. А они проклянут нас. А Христос? Он ведь был первым коммунистом. Коммунизм призывал отринуть скотство, перестать поедать людей, отказаться от греха и построить коммунистическое Царствие Небесное на земле. И не будет ни богатых, ни бедных, ни царей, ни рабов. И что? Распяли, убили. Убрали преграду, мешавшую жить по-скотски, тянущую из тёплого и уютного болота в холодную и обжигающую высь небес. И обратно с чавканьем погрузились в грязь. А потом и учение его извратили до неузнаваемости.

Я и не заметил, что голос мой стал стихать к концу этой речи, ведь последнюю часть я говорил больше сам себе, продолжая давний разговор с собой, обдумывая давние «непонятки».

– Командир! Громче! Не слышно, – крикнули мне.

Я поднял голову. Рядом с нашей повозкой сгрудилась плотная толпа, в шаг идущая прижавшись. О как! Мой голос стихал – они жались ближе?

– Так! Кто нарушил звуковую маскировку? Два наряда вне очереди! – строго отчитал я. Но бойцы рассмеялись. Наряды – это что-то мирное, довоенное, после пережитых ужасов боёв, плена ставшее далёким, светлым, тёплым и милым, как детство.

– Так, о чём это я? Отвлекли, черти! Только мысль светлая всплывала, вспугнули, сапоги рваные!

– Они Христа-коммуниста распяли, – подсказали мне. Глаза людей блестели, как у детей в цирке.

– Ага, распяли, демоны. Он им запретил человечину есть.

– Как человечину?

– Каннибализм. Слышали такое? До сих пор практикуется. Кое-где форму сменило. Вместо поедания мяса людей стали души поедать, наслаждаясь чужими страданиями. Он запретил, зверолюди-людоеды взбесились. Но Бог не отдал своего сына на поругание. Христос воскрес в Светлое Христово Воскресение и позвал братьев. Пришли многотысячные дружины рослых русых витязей. Знаете, что интересно? Воины Рима в то время носили медные или бронзовые доспехи и имели короткие мечи. Длинные мечи ломались, потому что делались из дрянной стали. И вот пришли дружины. В булат закованы с ног до головы, с длинными крестообразными мечами. Такой меч разрубал бронзовый шлем римского легионера до задницы.

Взрыв хохота прервал меня.

– И все были верховые. В то время конница была лишь вспомогательным войском – античный мир не знал ни седла, ни стремени. Клали коню на спину подушку и сидели, балансируя. Какой верховой бой? А русоволосые – привстанут на полном скаку в стременах, композитный лук из рога тура натянут и на полном скаку за сто шагов прибивают фанерный щит легионера, вместе с легионером, к щиту сзади стоящего. Конём управляли ногами. Этого было грекам и римлянам не понять – они узду боялись одной рукой держать.

– Если коняга смирная и выученная, она сама знает, что надо делать, – сказал один из бойцов.