Дикие персы - Вадим Панов

— Не прикидывайся идиотом.

— Мля, да у меня не получится.

— Как вы здесь оказались?

— Фюрер привёл. — Копыто подумал и верноподданно уточнил: — Великий фюрер.

Шуп понял, что ничего больше дикарь мог и не знать или забыл, и поэтому немедленно поднял другую тему:

— А те двое кто были?

— Кто те?

— Кто Гедо вырубил.

Уйбуй, разумеется, слышал рассуждения Кувалды, но благоразумно решил не распускать язык. Четырёхрукого дикарь боялся до колик в пятках, но месть барона могла оказаться куда страшнее тумаков от недовольного сторожа.

— Они сами по себе.

— Врёшь.

— Когда мы пришли, они уже тут дверь вскрывали.

— Дверь… — Шуп неожиданно отпустил дикаря и выпрямился. — Мля! Дверь! Мля! КАРТИНА!

Охотничий инстинкт сыграл со сторожем злую шутку: увлекшись погоней, Шуп совершенно позабыл причину, по которой концы обратились к хванам, предложив настолько большие деньги, что четырёхрукие поступились принципами и нанялись простыми охранниками.

— КАРТИНА!

И Шуп со всех ног рванул к студии Алира Кумара.

— Руки подними, — негромко распорядился Хан.

— Только без резких движений, — тут же добавил Литу. — Нам не нравится, когда перед глазами мельтешит.

— А маску можешь оставить, — хмыкнул Хан.

— Бэтмен фигов.

— Скорее, чел паукообразный.

— Ага, и сейчас мы его в паутину упакуем.

— В соответствии с каноном.

— Ты ходил в кино? — удивился Мечеслав.

— Клиент один ходил, — объяснил Хан. — Ну, и я следом, поскольку в темноте сподручнее.

— А-а…

Что именно «сподручнее», учитывая род занятий алтайской семьи, можно было не объяснять.

Хваны стояли у треножника, на котором покоилась накрытая покрывалом картина, Хан справа, Литу слева, и держали застывшего в дверях Мечеслава под прицелом. Они всё сделали правильно: не среагировали на шум и снятие магической защиты, не вышли, услышав грохот перестрелки и характерное гудение портала, остались у объекта охраны и коротким приказом остановили распахнувшего дверь барона. И даже теперь покидать студию не собирались.

— Где твой напарник?

— Я пришёл один.

— У нас всего по паре ушей, но слышим мы отменно. Вас двое.

— Скажи ему, что он не сможет блокировать связь вечно и рано или поздно наши братья получат сигнал о помощи, — произнёс Хан. — Им потребуется меньше минуты, чтобы тут оказаться.

Глупо пытаться обмануть настоящих профессионалов. Барон тяжело вздохнул, показывая, что его подловили, но тут же попытался ответить ударом на удар:

— Мой товарищ держит на мушке вашего бессознательного приятеля.

Заявление вызвало совершенно одинаковые ухмылки с обеих сторон треножника.

— Смерть — часть нашей профессии, — сообщил склонный к философским размышлениям Литу. — Мы наёмные убийцы, помнишь?

— Но если твой товарищ причинит брату вред, мы поработаем на себя, — предупредил прагматичный Хан. — И кем бы твой напарник ни был, ему это не понравится.

— Знаю, — пробурчал барон. — Знаю.

Наивный разговор с хванами преследовал одну-единственную цель: дать Ярине возможность провести сложнейшую магическую операцию по обезвреживанию последних сторожей. Пока барона держали на мушке, воевода рассчитала точное местонахождение четырёхруких, пробила к ним короткие порталы и через них подала мощные заряды «Пыльцы Морфея». Зелье вырубило хванов в мгновение ока.

— Вы не собирались убивать меня, я не собираюсь убивать вас, — сообщил Мечеслав уснувшим сторожам. — Всё честно.

— И всё чисто, — добавила Ярина. — Я провела сканирование: на картину, покрывало и треножник не наложено никаких заклинаний. Можешь смотреть. — Пауза. — Я подожду снаружи.

— Спасибо.

Барон стянул с головы маску, провел по лбу рукой и медленно направился на свою Голгофу.

— Она его убила? — осведомился Контейнер, разглядывая раскинувшегося на полу Шупа. Ему очень хотелось думать, что хван перестал быть проблемой.

— Похоже, — поддакнул Иголка.

— Хорошо бы.

— Ни фига не похоже ни разу, — одёрнул подданных Кувалда. — Магией вырубила, а тронуть не тронула. Засыпила только.

Собственно схватку дикари прозевали, успели лишь к величественному финалу: невысокая ведьма ловко уклоняется от мачете и взмахивает рукой, после чего четырёхрукий мешком оседает на пол. Однако, несмотря на отсутствие крови и присутствие мерного похрапывания хорошо уснувшего алтайского организма, не все дикари разобрались в финале.

Ведьма исчезла сразу же, стремительной тенью скользнув вдоль коридора, а примерно через минуту Шапки осмелились покинуть наблюдательный пункт, устроенный ими за стоящим в коридоре диваном, и подойти к месту схватки.

— Уходить надо, мля, — жёстко произнёс Иголка, борясь с желанием пнуть обездвиженного хвана побольнее. — Пока ведьма не вернулась и нас не засыпила на фиг. Или не заплела, как этого.

Тронуть сладко спящего Шупа боец не рискнул, зато легонько, носком сапога, толкнул валяющегося в трех шагах к северу уйбуя. Легонько, но без всякого почтения.

— Поосторожнее там!

— Сам себе про осторожность рассказывай! — сварливо отозвался боец. — Попался хвану, а нам теперь таскай тебя, борова.

— Борова потом едят, — припомнил Контейнер. — Ну, после того, как его достаточно потаскают.

— Во-во, от борова хоть польза есть, — продолжал скандалить Иголка. — А нам этого за просто так тягать, чтобы он нам потом мозги выносил.

Дикарь понял, что бросить обездвиженного уйбуя не получится, и заранее бесился.

— Мля, расплетусь — урою, — пообещал Копыто. — Тебя, Иголка шелудивая, в первую очередь!

— Уроешь, уроешь. — Великий фюрер отечески потрепал верного воина подошвой тяжёлого ботинка, после чего перевёл взгляд на подвижную часть отряда. — Ведьма вырубила хванов. — Пауза. — Вы фумаете о том же, о чём и я?

— Взломать ближайший бар и ужраться?! — радостно воскликнул Контейнер.

— Бежать, пока не очнулись? — Иголка продемонстрировал готовность взять низкий старт.

— Дом наш, придурки, — проскрипел с пола несчастный уйбуй. — Точнее, ваш.

И едва не расплакался от чёрной зависти.

— Вот именно. — Кувалда радостно потёр руки. — Зелёные возьмут картинку, а мы — всё остальное.

Потому, что всё остальное перестало существовать.

Раз — и исчезло, как по мановению волшебной палочки… Как слетевшее на пол покрывало… Да, именно как покрывало, к которому барон шёл несколько томительно долгих минут. Ну, может, и не несколько, но не меньше минуты точно, потому что каждый шаг давался с огромным трудом, давался через силу, через самого себя.