Дикие персы - Вадим Панов

— Я бы не советовала связываться с концами, — мягко произнесла ведьма. Ей показалось, что лёгкая шутка поможет разрядить атмосферу. — Вдруг, защищаясь, они применят против тебя свою семейную тайну?

Барон нехотя улыбнулся и покачал головой:

— На мужчин она не действует.

Впрочем, ответ прозвучал без особой уверенности.

Что такое настоящая любовь, великий Алир Кумар знал не понаслышке: он её пережил и продолжал счастливо переживать. Именно настоящая любовь к обычной человской женщине заставила великого художника наплевать на мнение семьи, пойти против древней традиции, а затем и вовсе покинуть Тайный Город. Не ради себя покинуть — самому Алиру никто не осмелился бы и слова сказать, — а ради детей, в жизни которых, по замыслу художника, не должно было присутствовать слово «полукровка». Что же касается строгой родины, то её гений не забывал: наезжал с выставками, просто в гости и на главные торжества, к каковым, разумеется, относилось бракосочетание Её величества.

И конечно же, Алир не испытывал недостатка в заказах. Точнее, Алиру Кумару заказы в принципе не требовались, поскольку каждая его картина становилась событием и предметом ожесточённого торга между лучшими музеями мира. Тем не менее предложения сыпались, и в редчайших случаях заказчикам удавалось заинтересовать гения, разбудить в нём азарт и убедить, что нужная им картина является вызовом его мастерству. И тогда Алир брался за кисть.

Именно так и получилось со свадебным подарком: замысел концов настолько увлёк художника, что ему пришлось согласиться и на грандиозный гонорар, и на работу в закрытой студии, тщательно охраняемой специально нанятыми хванами.

— Давно хотел спросить: кто этот бордель стерёг до нас? — поинтересовался развалившийся в кресле Гедо.

— Никто, — раскрыл страшную тайну Шуп.

— Как это?

— Пока на верхнем этаже не появилась студия Кумара, тут всегда ночевал кто-нибудь из своих и дополнительная охрана не требовалась, — зевнул Шуп. И от нечего делать принялся ковырять перочинным ножом пластиковую столешницу.

— Ты серьёзно?

— Забыл, о ком говорим?

О концах, и этим всё объяснялось. Штаб-квартира весёлого семейства являла собой причудливую помесь офиса, художественной галереи, пафосного ресторана, игорного клуба, опиумокурильни и борделя. Одних только баров различной направленности в здании наблюдалось восемь, и они никогда не пустовали. Как именно концам удавалось вести в этой фривольной атмосфере разнузданного праздника серьёзные дела, доподлинно никто не знал, но как-то удавалось: если весёлые толстяки и жаловались на жизнь, то только для того, чтобы скостить налоги.

— Почему они перестали тут ночевать?

— Чтобы не мешать гению.

— Ты сам говорил, что Кумар уходит не позже шести.

— А они на всякий случай.

Прежний напарник Шупа не выдержал испытания скукой, забрал свою плату за отработанные в охране часы и отправился медитировать в Большой Хинган. Семья прислала Гедо, и его расспросы хоть как-то развлекали застрявшего на боевом посту Шупа, подумывавшего о том, чтобы последовать примеру прежнего напарника. Сторожами хваны выступали редко, поскольку, как правило, находились по другую сторону баррикад, однако предусмотрительные концы решили устроить картине лучшую защиту, и большой гонорар заставил четырёхруких убийц согласиться на унылый контракт.

— А если получается так, что по домам разъезжаются все концы, последний уходящий включает магическую охрану, и Парадизиум полностью блокируется.

— Я читал спецификацию — впечатляет, — кивнул Гедо.

«Ничего особенного» третьего уровня, способный отвлечь от проникновения самого целенаправленного вора, «ограда» против порталов, множество магических сюрпризов для тех, кто соберётся потрошить штаб-квартиру с помощью колдовства, и апофеоз — лицензия на применение «Кольца саламандры», которой концы гордились и о которой оповестили весь Тайный Город.

В автономном режиме Парадизиум был защищён великолепно, наличия вооружённой охраны не требовал, и поэтому Гедо не мог не задать следующий вопрос:

— Как думаешь, для кого предназначено это помещение?

Они с напарником сидели в классической «дежурке», а стену перед ними украшали восемнадцать мониторов, на которые транслировалось видео с камер наблюдения.

— Полагаю, они эту комнату построили, оборудовали, а потом забыли, — предположил Шуп, заканчивая первый из задуманных на столешнице узоров. — Мы же говорим о концах.

— По идее ты сейчас должен веселиться на мальчишнике.

— Лучшее алиби придумать трудно, — рассмеялся барон.

— А как же ритуал прощания со свободной жизнью?

— Моя свободная жизнь закончилась в тот момент, когда я встретил Всеславу.

— И тебе не предлагали повеселиться? — недоверчиво прищурилась Ярина.

— Предлагали, конечно, — ответил Мечеслав, выходя из машины. — Долго не отставали. — Люды позаботились об одежде с эффектом «Накидки пыльных дорог» и потому не опасались попадания в объективы видеокамер, техника их попросту не видела. — Такие экзотические варианты предлагали, что пару раз я почти позволил себя уговорить.

— Но удержался… — Ярина ехидно улыбнулась. — Кто знает, чем может закончиться весёлый праздник, да? Далекий остров, уединённый пляж, тёплое море, много вина, податливая танцовщица…

— Всё верно: решил не рисковать, — в тон сестре произнёс барон. После чего аккуратно надел на голову лыжную маску и поинтересовался: — У тебя всё готово?

— Сейчас узнаем. — Воевода набрала на телефоне номер, поднесла трубку к уху, дождалась ответа и коротко приказала: — Начинайте! — затем досчитала до десяти и сформировала тёмно-зелёный вихрь портала. — Пошли.

— А это ещё кто? — растерянно прошептал Иголка, шустро подавая назад.

— Где? — уточнил Контейнер.

— Не ори!

— Сам заткнись.

В другой раз Иголка обязательно устроил бы грамотный скандал, во время которого энергичным матерком прошёлся по предкам здоровяка-идиота, осмелившегося хамить такому умному и замечательному бойцу, но сейчас времени не было. Иголка выразительно посмотрел на приятеля и тут же повернулся к одноглазому:

— Мля, фюрер, клянусь ятаганом Спящего: нас хотят кинуть!

— Для тебя, хипстер, его высокопревосходительство великий обожаемый фюрер, мля, — пробурчал Копыто, обиженный на то, что не он первым разглядел изменившиеся обстоятельства.

— Как ты меня обозвал? — удивился Иголка.

— Как ты оно есть.

— Притухли оба! — Кувалда заглянул за угол, резво вернулся обратно, сплюнул и мрачно оглядел подданных. — Мля.