Заклинание для хамелеона - Энтони Пирс

— Честер, Кромби, сюда! — позвал Бинк.

Ободренные зовом Бинка и подгоняемые сужающимся кольцом полушек, кентавр и грифон последовали за Бинком. Дракон с опаской покосился на них, но пламя сдержал. Вскоре все трое заняли свои боевые посты. И как раз вовремя, потому что полушки сгрудились так плотно, что от отражаемого ими света даже посветлели стены ущелья. А тень неумолимо приближалась.

— Выжигай проход впереди! — прокричал Бинк дракону. — А мы защитим тебя с флангов.

Бинк вынул меч и наколол на него очередного монстрика.

Дракон изверг чудовищную струю огня. Струя опалила все ущелье, окутав его пламенем и дымом. Эффект был такой, будто в ущелье ударила молния. Падая со стен и сгорая, полушки тоненько пищали, некоторые из них при этом даже взрывались. Полный успех!

— Прекрасно, — объявил Бинк дракону, вытирая слезящиеся глаза: от стен ущелья отразились потоки раскаленного воздуха. — А теперь отходи назад.

Но дракон не шелохнулся.

— Он не может пятиться, — заметил Честер, увидев удивление Бинка, — его ноги для этого не приспособлены. Драконы никогда не отступают.

Бинк догадался, что Честер прав. Тело у дракона очень гибкое, и обычно, чтобы развернуться, он складывается пополам. А нога устроены так, что способны двигаться только вперед. Неудивительно, что дракон никак не отреагировал на предложение Бинка. Оно было просто неосуществимо. Дракон не в состоянии это объяснить, а всякий отказ мог показаться нарушением перемирия. Даже разумное существо задумалось бы, как поступить в такой ситуации, не то что дракон, которого назвать разумным можно только условно. Поэтому дракон и выбрал простую тактику выжидания.

— Значит, нам остается только углубляться в ущелье! — встревоженно воскликнул Бинк. — Или ждать здесь наступления темноты.

Оба варианта были губительны. В полной темноте полушки набросятся на них всей кучей и обглодают их, отщипывая маленькие кругленькие кусочки, называемые полушками. Какая ужасная судьба — быть защипанным до смерти!

Дракон не может бесконечно извергать пламя, ему необходимо подкрепляться. Именно это он и хотел сделать с самого начала, когда погнался за ними. Как только пламя исчезнет, полушки насядут на них всей оравой.

— Дракона не спасти, — заявил Честер. — Садись на меня, Бинк. Теперь нам ничто не мешает, и мы моментом выберемся из ущелья. А Кромби может подпрыгнуть на спине дракона и взлететь.

— Нет, — твердо отрезал Бинк, — этим мы нарушим наше обещание. Мы договорились выбраться все вместе.

— Нет, не нарушим, — раздраженно заметил кентавр. — Мы обещали не нападать на него. Так мы и не будем. Мы просто уйдем.

— И позволим полушкам напасть на него? — докончил его мысль Бинк. — Нет, я наше соглашение понимаю по-другому. Если хочешь, можешь уходить. А я выполню свое обещание — по духу и букве.

Честер покачал головой:

— Ты не только самый храбрый из всех людей, что мне встречались, но и самый человекоголовый.

А это значит храбрый и упрямый. Бинку очень хотелось, чтобы так и было на самом деле. Будучи уверенным в защите своего таланта, он мог идти на риск и выполнять клятвы, которые в противном случае позволил бы себе и нарушить. Кромби с Честером обладали настоящей храбростью, ведь они знали, что могут погибнуть. Бинк опять почувствовал себя виноватым перед ними, потому что не сомневался, что сам-то он из этой ситуации как-нибудь выкрутится. В то же время он твердо знал, что они его не покинут. Таким образом Бинк попадал в сложное положение: он подвергал своих друзей огромной опасности ради того, чтобы остаться честным в том соглашении, которое он заключил с врагом, пытавшимся убить их всех. Где же тут нравственность?

— Раз уж мы не можем двигаться назад, придется прорываться вперед, — сделал вывод Честер. — Передай своему дружку, пусть разводит пары.

Ирония этой шутки не отличалась утонченностью, но и кентавра нельзя назвать эстетом. Вообще-то он просто любящий поспорить задира. Но он был преданным другом. Бинк не мог избавиться от чувства вины. Оставалось только надеяться, что, пока они все вместе, его талант защитит их всех. Может быть.

— Дракон, не можешь ли ты… — обратился Бинк к дракону. — Может, там, впереди, есть выход.

— Может, луна сделана не из зеленого сыра, — проворчал Честер.

Это была насмешка, но она остро напомнила Бинку о его детстве, когда произошло событие, которое кентавры называли затмением. Тогда солнце врезалось в луну и откололо от нее большой кусок, и огромный ломоть сыра упал на землю. Вся Северянка объедалась сыром, пока он не испортился. Зеленый сыр — самое вкусное, что можно придумать, но только в том случае, если сыр достаточно выдержан на небе. И самые лучшие пироги тоже на небе.

Дракон ринулся вперед. Чтобы не свалиться, Бинк поспешно обхватил коленку дракона. Да, это тебе не на кентавре скакать! Кромби, чтобы сохранить равновесие, слегка расправил крылья, а Честер, все еще смотревший назад, начал удивленно пятиться. То, что для дракона было осторожной поступью, остальным казалось сумасшедшей гонкой.

Бинк побаивался, что ущелье начнет сужаться и продвижение вперед станет невозможным. Вот тогда у него действительно произойдет разлад с совестью! Но ущелье и не думало сужаться, а впереди даже немного расширялось. Проход оказался извилистым, поэтому выхода было не разглядеть. Время от времени дракон расчищал путь, извергая языки пламени, но Бинк заметил, что с каждым разом языки слабели. Для пламени требовалось много энергии, а дракон был голоден и начал уставать. Еще немного, и пламя уже не поможет им в борьбе с полушками. А любят ли драконы зеленый сыр? Идиотская мысль! Даже если бы сыр и помог поддержать огонь, все равно луны не видно, а если бы она и была видна, то как до нее добраться?

И тут они оказались у развилки. Дракон остановился в полной растерянности. Какой из путей быстрее выведет их на волю?

Кромби закрыл глаза и, насколько это было возможно на спине дракона, крутанулся. Но опять его крыло нерешительно заметалось от одного прохода к другому и наконец опустилось, признав свою несостоятельность. Похоже, талант Кромби нуждался в знахаре — и это в самое неподходящее время.

— Доверься птичьим мозгам, и они все испакостят, — пробормотал Честер.

Кромби, чей птичий слух, очевидно, был в полном порядке, отреагировал на это замечание очень сердито. Он закудахтал и направился по спине дракона в сторону кентавра. Перья на его шее распушились, словно шерсть на загривке у оборотня.

— Успокойтесь! — крикнул Бинк, — Мы никогда не выберемся отсюда, если переругаемся между собой.

Кромби с явной неохотой вернулся на свое место. Получалось, что выбирать проход придется Бинку.

Есть ли вероятность, что оба прохода, сделав петлю, соединятся где-то дальше? Если так, то дракон сумеет развернуться и они быстро выберутся из ущелья. Но это маловероятно. Хотя, если дело обстоит именно так, годится любой путь.

— Сворачивай налево.

Дракон повернул налево. Полушки последовали за ним. Отгонять их становилось все труднее, и дело было не только в том, что солнце опускалось, — стены ущелья все ниже нависали над проходом и пропускали меньше солнечных лучей.

Бинк взглянул на небо и обнаружил, что дело обстоит гораздо хуже, чем он предполагал. Надвигались тучи. Скоро тучи закроют солнце, и вот тогда-то полушки осмелеют окончательно.

Проход снова разделился. О нет! Расщелина превращалась в лабиринт, лабиринт жизни и смерти. Если они здесь заблудятся…

— Снова налево, — скомандовал Бинк.

Эго было ужасно: ему приходилось гадать, что могло привести к еще большим неприятностям. Если бы здесь действовал талант Кромби! Странно, что он так внезапно отказал. Похоже, что, пока они не вошли в ущелье, талант действовал вполне исправно. Зачем он отправил их туда, где сам перестал действовать? И почему в этом случае бездействовал талант самого Бинка? Может, он тоже отказал?

Внезапно Бинк испугался. Он и не представлял, насколько зависит от своего таланта. Без таланта он становился беззащитным. Ему могла навредить или даже убить его чужая магия.

Нет! Он не мог в это поверить. Его магия должна сохраниться, и магия Кромби — тоже. Просто надо сообразить, почему она неправильно действует сейчас.

Неправильно? Но с чего он это взял? Возможно, их таланты действуют, как им и положено, а они просто неправильно это понимают. Их таланты как дракон — мощные, но бессловесные. Перед Кромби надо просто правильно поставить вопрос. Если, например, спросить, какой путь ведет к выходу из лабиринта, то вполне может оказаться, что оба пути ведут к выходу — или ни один. Что тогда делать его таланту? Если спросить о конкретном направлении к выходу, а путь туда извилист, то не будет же он показывать все повороты. Здесь нет какого-то определенного направления и нет определенного выбора, путь к выходу — тоже лабиринт. Это-то и сбило Кромби с толку, и он решил, что его талант отказал, тогда как тот просто с отвращением отвернулся от них.