Марсианское диво - Алексей Корепанов

– Я боюсь змей, – не поворачивая головы, вдруг сказала Флоренс блеклым голосом.

– Что? – не сразу понял Батлер.

– Они шуршат по песку… и песок шуршит… снаружи темно… и ветер… И никого нет… Жутко, как в детстве… Моя мама в детстве увидела женщину в сером плаще… Та на нее смотрела… Если я капризничала, мама грозилась: «Отдам тебя серой женщине»…

Ареолог осторожно взглянул на нее, съежившуюся, уставившуюся в пол, – и у него заныло в груди.

«Сломалась, – подумал он. – Боится, что никогда не выберется отсюда. И что-то там с ней случилось. Эта ссадина…»

Он представил ту, другую Флоренс, явившуюся ему в недрах Сфинкса, босоногую, в темно-красном длинном одеянии.

«А ты сам веришь, что выберешься? – спросил он себя и тут же мысленно соорудил непробиваемую стену. – Стоп! Не думай об этом…»

Батлер отвел глаза от Флоренс и вдохнул:

– Эх, да на здешнее золото соорудить бы целую космическую флотилию и послать сюда. С сотней ученых из разных стран. Прочесать тут все уголки, вдоль и поперек и сверху донизу, – тут, я думаю, такое можно найти… Не секретная миссия, а открытая экспедиция, под эгидой ООН. Не в кладезь с золотом, а в кладезь знаний…

– В кладезь бездны, – безжизненно сказала Флоренс. – Из которого идет дым и лезет саранча*. * Из Откровения Иоанна Богослова. (Прим. авт.)

– Может, и так, – тут же согласился ареолог. – Может, тут такие сюрпризы, что Иоанну и не снились. Но если не наобум, не напролом… Аккуратненько, потихонечку, шаг за шагом… Сто раз подумать, прежде чем делать. И почему обязательно нужно предполагать именно плохое? А если не дым – а фимиам из глубин, не саранча – а прекрасные фениксы? Правда, кое-кто связывает Марс со зверем Апокалипсиса…

– Марс – зверь… Сфинкс – сердце зверя, – глядя в пол, размеренно, с расстановкой произнесла Флоренс. – Кто обитает в глубине этого сердца?

Батлер вновь, уже в который раз, вспомнил те слова, что услышал в белом кафельном зале от женщины с маской в руке, от женщины, очень похожей на Флоренс, женщины-слепка с Флоренс, посулившей ему смерть от огня… «Здесь, внизу, подземный город, в нем никого нет… Многие ушли, кое-кто остался… но не там… Они стали не такими, как раньше…»

– Послушай, Фло, – осторожно начал он, глядя на ее лицо, подобное неживым лицам статуй, покоящихся на морском дне. – А тебе тут ничего не грезилось про подземный город? Ну, что где-то под Сфинксом находится город?..

– Людвиг Уланд.

Ареолог непонимающего поднял брови, а Флоренс уже продолжала, роняя слова, как увесистые глыбы и не меняя выражения лица:

– А под холмом… низина… и пруд… в низине той… На дне лежит… корона… сверкает… под водой… В лучах луны… сверкая… лежит… уж много лет… И никому… на свете… до ней и дела… нет…

– Ошибаешься, Фло, – очень мягко сказал Алекс. – Есть дело. Ей-богу, я готов тут проторчать хоть и десять лет, только бы увидеть побольше. И понять.

«В конце концов, что я теряю? – вдруг подумал он. – Кто меня ждет? Что меня ждет? Хочу ли я отсюда выйти? И зачем мне отсюда выходить?..»

Ему было тридцать семь, пятнадцатилетняя дочь никогда не навещала его, и не звонила бывшая жена, и он говорил себе, что прекрасно обходится без этих визитов и звонков, он свободен и может выбирать любое направление движения – хоть по спирали, хоть зигзагом, хоть по наклонной… Или не выбирать никакого.

– Это твой путь, – сказала Флоренс и, вынув левую руку из кармана, зачем-то медленно провела ладонью перед своим лицом. – Твой… У меня – другой… Не нужны мне подземные города, меня Мэгги ждет… Мэгги…

Она помолчала, а потом вновь заговорила, теперь уже быстро, почти без остановок, как спортивный комментатор:

– Когда мне было лет шесть, ко мне одна девочка приходила играть, со своей куклой Барби. Моя Барби была светлой королевой и жила в светлом дворце – в аквариуме, он без воды стоял, в моей комнате, большой, круглый, настоящий дворец… А Барби той девочки, Джулии, была темной королевой и жила во дворце-вазе, черная ваза, из толстого стекла, знаешь, такая, как обрубок ствола со спиленными ветками, только кусочки торчат во все стороны… И откуда она у нас взялась? Такие памятники раньше на могилах водружали – обрубок дерева, плачущий ангел, странная какая-то ваза, нехорошая, мама и цветы туда никогда не ставила, но и не выбрасывала ее почему-то, что-то, связанное с отцом, только не помню, что… – Флоренс перевела дух и продолжила уже медленнее и все тише: – Так она у меня и стояла на полке… Я в нее обертки разные складывала, карточки… А Джулия сделала из нее башню для своей темной королевы… Увидишь там, – Флоренс слабым движением головы указала на пол, – такую черную башню – не подходи… Добра не будет… Заберет тебя темная королева…

Батлер все больше проникался уверенностью в том, что дела у напарницы совсем плохи. Тут явно виделись следы какого-то недавнего шока, и восстановится ли перекошенная психика Флоренс, оправится ли до конца от этого шока, мог определить только специалист.

– Она ведь меня предупреждала, что не нужно сюда лететь, – внезапно добавила Флоренс. – А я, дурочка, не поняла…

Нанотехнолог замолчала и, медленно покачиваясь, уставилась в пол широко открытыми, потерявшими весь свой блеск глазами.

– Кто предупреждал, Фло? – вновь очень мягко спросил Батлер. – Та девочка, Джулия?

Флоренс молчала и медленно перебирала пальцами ворот комбинезона. Тишина в огромном пустом зале была такой плотной, что давила на уши, ею можно было просто захлебнуться – или и не тишина это вовсе была, а спрессованное время?.. Алекс застыл в неудобной позе и почему-то не мог заставить себя пошевелиться. Ему казалось, что тишина вот-вот взорвется, разлетится во все стороны брызгами и осколками, изрешетит его сознание, заполнит его и останется там – навсегда. И не будет больше в его жизни ничего, кроме этой недоброй тишины.

– Клиника Святого Марка, – сказала Флоренс, не переставая покачиваться и теребить воротник. – Я туда ездила с Пен, это наша соседка… Она просила подвезти, у нее там мать… А потом я – на базу… Там, в клинике, женщина… Пожилая… Она не ходит, ее возят… Серая кофта… Если вернешься – съезди туда, найди ее… Скажи ей, что я не поняла… не послушалась… сунулась в небо… Найдешь? Клиника Святого Марка… Она знала, чем все это закончится… Она вообще что-то знает про меня… и мне иногда кажется, что я ее тоже знаю… Найдешь?

– Мы вместе найдем, Фло. – К ареологу наконец-то вновь вернулась способность управлять своим телом, и он привалился спиной к стене. – Я приеду к тебе в Чаттанугу, и мы…

– Нет, у меня не получится, – не дала ему договорить Флоренс. – У меня песок в голове, все больше и больше… До сих пор на зубах скрипит… Мне из-под него не выбраться… Пылевая буря…