Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр"

— Дипломатия, — протянул Алекс, — уверен, что всё выйдет так, как задумано?

— Нет, только вот деваться некуда, — с тоской сказал фельдмаршал, — сам же знаешь, что дипломаты порой могут больше полководцев, а они в один голос твердят, что Открываются уникальные перспективы. Да и Наполеон ещё… чем ему по голове стукнуло, не знаю. Втемяшилось императору, что если он мне, французу по матери, поможет залезть на трон, то я вроде как из благодарности и чувства национального самосознания стану вассалом Франции.

— Хм… а станёшь?

— Повиляю, — честно ответил Михаил Григорьевич, — Сам понимаешь — международное признание, кредиты… никуда не денусь. Лет десять, а то и двадцать вилять хвостиком придётся.

— За такое время и привыкнуть можно, — едко подколол попаданец друга, прекратив разглядывать украшающие кабинет подарки балканских славян.

— Не без этого, — скривился тот, — опутают договорами и кредитами — глядишь, да и не выпутаюсь.

— А если так и пойдёт?

Черняев улыбнулся неожиданно ехидно…

— А вот хрена! — Для наглядности полководец скрутил зачем-то фигу, ткнув её куда-то в сторону, — если я стану корольком формальным, удержав за собой только те земли, на которых стоят сейчас русские войска, то при чём тут тогда Франция? Всегда можно будет ткнуть в соответствующий пункт договора, согласно которому они должны помочь мне захватить европейские владения Турции. Да и кредит на строительство производственных мощностей на таком огрызке можно не только у Наполеона взять. У той же Конфедерации мелочь найдётся.

— А ну как помогут в полном объёме?

— Тогда ещё проще, средства пойдут за счёт вытеснения мусульманского населения, — неожиданно жёстко ответил фельдмаршал.

— Мятежей не боишься? — Только и смог спросить попаданец, увидев решительность Михаила Григорьевича.

— Сила давления будет пропорциональна наличию силы для давления, — нехорошо улыбнулся Черняев.

— Мда… понятно теперь, почему ты их под своим командованием видеть не хочешь. Боишься, земли будут просить под переселение?

— Не без этого. Черкесы, конечно, воины отменные, да и на Балканах обстановка для них вполне привычная. Вот только верность… даже если крестятся поголовно, то не начнут ли они так же привычно соседей грабить? А что старшими в регионе утвердиться захотят, да со своими родоплеменными отношениями везде лезть будут, это к гадалке не ходи.

Фокадан нехотя кивнул, признавая правоту другу. Черкесы, как и кавказские народы вообще, имели огромное количество достоинств и ничуть не меньшее количество недостатков.

Насколько попаданец знал прежнюю историю, к концу девятнадцатого века на Кавказе установилось пусть хрупкое, но равновесие с участием Российской Империи. Несколько десятков лет понадобилось, чтобы кавказские народы приняли нового игрока, а российские чиновники научились понимать хоть немного новых подданных. Долгим вышло взаимопроникновение цивилизаций и как показал опыт — хрупким.

Балканы же напоминают пороховую бочку, ситуация как бы не сложней, чем на Кавказе. Если же Черняев отвоюет европейскую часть Турции, усложнится всё до предела. Притащив сюда целый народ… пусть даже часть, будущее величество гарантированно получит немалое количество недоброжелателей из числа местных. Чужаки, претендующие на землю и привилегированное положение, симпатий королю не прибавят.

Это не почти родные русские переселенцы и немецкие колонисты. Первые понятны и привычны, да и обычаи вполне сопоставимы с местными — с поправкой на кровную месть, вроде бы притихшую у русских. Немцы, живущие замкнутыми колониями, так же не пугают — по крайней мере, эти не будут навязывать всем и всюду своё старшинство.

А тут мусульмане… пусть даже и бывшие. Привыкшие быть на Кавказе хозяевами, станут ли они вести себя на Балканах иначе? Вряд ли… Да и заступиться за бывших единоверцев могут, или по крайней мере — разыграть привычную карту покровительства и сюзеренитета.

— Стоп, — прервал сам себя Фокадан, — будущая коронация и прочее интересно безумно, но с какого перепугу… черкесы?! Понимаю, что у меня фактически интернациональные бригады, но поверь — дружбой народов там не пахнет. Научились уживаться вместе и на том спасибо. Причём для этого пришлось тасовать части и командиров. Ты знаешь, что если поставить рядом некоторые из моих еврейских и польских рот, будет резня? Причём не факт, что поляки начнут первыми, у тех тоже… накипело. И у каждого своя правда — с одной стороны помаять о ростовщиках, а другой — о погромах. Черкесов в это зоопарк, да с их высокомерием…

— Оправданным, — поспешил вставить Черняев.

— Отчасти, — согласился Алекс, — индивидуальные боевые качества у них высоки, вот только с дисциплиной проблемы. Пару сотен смог бы в узде держать — разбросать по разным частям, назвать красиво, да ставить задачи исключительно разведывательного и диверсионного характера. Вот там они на своём месте! Самолюбие удовлетворено, а малочисленность не позволит задираться вовсе уж сильно. Но две тысячи? Не возьму. Не проси!

— Снабжение, — выложил козырь фельдмаршал, — по первому разряду. Да не на бумаге, а по-настоящему.

Видя, что довод не действует, добавил джокера:

— Договора с КША через ИРА пойдут.

А вот это сильный ход… позиции ирландцев в Конфедерации, и без того очень недурные, усилятся резко. И главное, вроде как естественным образом. Раз уж от лица КША воюют здесь всё больше кельты, так нет ничего удивительного, что именно с кельтами захотят вести дела и дальше. Как-никак, а проверенные в боях товарищи, не абы кто.

— Но черкесы…

— Единым отрядом не возьму, — поставил условие Фокадан, — с каждым командиром по отдельности буду договариваться.

— Как скажешь, — поспешно согласился друг.

Разговор с горцами дался Фокадану не просто. Фактическое расформирование бригады и отстранение от власти горских князей не порадовало последних. Аристократия рангом помельче, получив в командиры-сюзерены непосредственно генерал, вела себя более лояльно.

Горские князья сформировали координационный центр, не имеющий фактической власти. Урезав донельзя властные функций, Алекс оставил им возможность блистать при штабе, проводить многочисленные совещания и консультировать командование.

Кавказцев разбросали по разным отрядам, расспросив предварительно князей. Важность задачи отчасти примирила аристократию с совещательными функциями, горцев распределили более-менее грамотно. По крайней мере, за неделю не возникло ни единого значимого конфликта.

— Политика, господа, — укоризненно качал головой Фокадан, в очередной раз выслушивая недовольство горской верхушки, отстранённой от командования. — Понимаю, что вы привыкли вести войска в атаку лично, но пора отвыкать. Подумайте, сколько пользы могут принести ваши советы! На Кавказе вы привыкли ориентироваться во взаимоотношениях десятков народов. Вы же готовые дипломаты, господа! Другие годами учатся в МИДе тому, что для вас очевидно с детства.

— Не тревожьтесь и тому, что разбил ваших людей на отряды. Потому как не дело микроскопом гвозди забивать! В храбрости черкесов сомневаться глупо, даже за океаном наслышаны о славных воинах. Но что за радость лучшим воинам Кавказа окопы копать или в штыковую под картечь идти?

— Не сомневаюсь нисколько, что копать землю и умирать под пушками не дрогнув, смогут ничуть не хуже ирландцев или русских. Но к чему? Хорошего солдата можно выучить за год, много за два — такого, чтоб стрелять метко мог, на штыках с кем угодно фехтовать, да пешие марши по суворовскому обыкновению совершать.

— А тех, кто в тыл врагам может змеёй проскользнуть, да в на острие атаки быть, таких немного. Есть среди моих кельтов такие, но немного. А ведь сколько боёв прошли, сколько сражений! Выходит, с детства или с отрочества учить такому надобно, так-то. У вас таких каждый второй, так пусть и приносят пользу там, где лучше всего выходит. Черкесы — острие штыка, а не приклад винтовки, вот пусть этим остриём они и будут в каждом батальоне.