Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр"

Слухи сыграли свою роль и город восстал. За оружие взялись даже те, кто в нормальных обстоятельствах применял бы его разве только для самозащиты от грабителей, но никак не для революции.

Не сказать, что все горожане встали на сторону революционеров, вот уж нет. По большей части началась банальная самоорганизация из-за опасения за свою жизнь и жизни близких. Ну а позже кто поддался слухам и решил взлететь на мутной волне революции, кто сводил счёты с соседями или ещё что.

Власти не стали особо разбираться, объявив всех горожан скопом мятежниками. В нормальной ситуации такое объявление напугало бы большую часть сепаратистов, заставив если не перейти на сторону властей, то хотя бы затаиться, прекратить активность.

Мэллори и Ко, в рядах которых мелькали уши французских агентов, сработали успешней официальных властей. Лавина слухов задавила возражения здравомыслящих людей и большая часть горожан проявила чрезмерную активность.

Именно так стали именовать акты чудовищной жестокости по отношению к врагам. Попавшие в плен солдаты городского гарнизона, этнические меньшинства… убивали по самым надуманным поводам. И как!

Самыми популярными казнями стали различные варианты огненной — от банального сожжения на костре, до сожжений с выдумкой. Далее шли такие вещи, как четвертование и прочие изыски.

Справедливости ради, первые казни совершали откровенные психопаты, далее началось коллективное сумасшествие, хорошо известное всем историкам, изучавшим периоды Смутных Времён. Эпидемия.

Людей здравомыслящих настораживала организованность психопатов, их способность появляться в нужное время в нужном месте. Понятно, что действуют они не сами по себе… но кто слушает здравомыслящих людей в интересные времена?!

Лоялисты, напуганные поначалу столь нечеловеческой жестокостью, быстро помнились и начали отвечать жестокостью ещё большей. Когда же на помощь немногочисленным британским частям, расположенным в Нью-Йорке, сняли британские полки, квартирующие на границе с КША, горожанам пришлось совсем плохо.

Британцы с их колониальными привычками никогда не отличались терпимостью и великодушием. А тут ещё и повод дали… мятежники!

Начавшись в Нью-Йорке, в САСШ постепенно разгоралась Гражданская война, версия вторая. И кто бы ни был её поджигателем, сработал он на славу. САСШ вышли из войны, притянув к разгорающемуся пожарищу Гражданской британские части. Части откровенно второсортные, колониальные, но… части белые, в которых как никогда нуждалась Великобритания.

Бросить же на произвол судьбы САСШ королева Виктория то не могла, то ли не хотела. Гражданская война могла перекинуться на Канаду, где и так мутили воду франкоязычные канадцы вкупе с некоторыми индейскими племенами.

Возможно, Британия не хотела терять ресурс белого населения в свете индийского мятежа. Где ещё британцы смогут вербовать солдат для колониальных войн, учитывая пошатнувшуюся надёжность цветных? Возможно, ими двигали соображения престижа, высокой политики, экономики… или самоуверенной глупости.

Весы Судьбы качнулись и встали в неустойчивом равновесии.

[1] Изначально Россия сосредотачивается — фраза, высказанная Горчаковым после поражения России (в том числе и на дипломатическом фронте по вине самого Горчакова) в Крымской войне.

Глава 46

Нью-Йорк стянул на себя большую часть лоялистов и едва ли не треть британских сил региона. Сопротивление горожан оказалось неожиданно удачным, а потерять столь важный порт Вашингтон не мог.

Экономика САСШ едва не на половину зависит от крупнейшего порта страны, да и связь с Метрополией, как всё чаще будто невзначай говорили политики о Британии, осуществляется по большей части именно через Нью-Йорк. Нельзя недооценивать и стратегическое положение города, слишком близок он к столице. Да и политическое значение, куда ж без него. Выйдет из под власти Вашингтона крупнейший город страны, и начнёт разваливаться САСШ, как карточный домик.

Власти двинули на мятежников все наличные силы, которые смогли собрать. Генералитет САСШ (впрочем, скорее политики) пошёл на риск, сняв даже части, прикрывающие границу с КША. В Конфедерации пограничниками служили по большей части фермеры и горожане из ближайшего графства по совместительству, и такому подарку они закономерно не поверили.

Ожидая подвоха, власти КША не спешили с ответными действиями, разве что рейды пограничников-конфедератов к северному соседу участились до вовсе уж неприличных величин. Военная машина Конфедерации зашевелилась, готовясь к боевым действиям, но… Здесь и сейчас помочь восставшим жителям Нью-Йорка они ничем не могли.

Собственно, не очень-то и хотели. С точки зрения КША всё прекрасно. Вражеские войска отошли от границы и увязли в городских боях. У Конфедерации появилось время на дополнительную мобилизацию и подтягивание войск. А что в Нью-Йорке гибнут люди… жаль, конечно, но ведь это не граждане Конфедерации! По совести, Борегар и не обязан оказывать помощь — в конце концов, это французский проект.

Бои в городе — кошмарный сон любого военного, тем паче военного девятнадцатого века. Вместо линий траншей, милых сердцу апрошей[1] и люнетов[2] — здания, в которых (о ужас!) могут скрываться не только солдаты противника, но и мирные горожане.

Разрушать дома артиллерий долго и муторно, солдаты противника чаще всего успевают отойти или засесть в относительно безопасном подвале. Вариант штурмовать здания также не радует, здесь нужен специфический опыт, которого почти нет у британских солдат.

Среди лоялистов многие прошли через городские бои, но они прекрасно знают, насколько это опасное дело, потому не спешат вперёд. В противниках тоже не новички, среди восставших много людей воевавших, да и дерутся на родных улицах, где знают каждый закуток.

Проблема и в горожанах, которых мирными можно назвать с большой натяжкой. Жестокость жителей Нью-Йорка напугала и разозлила лоялистов и британцев, но воевать с женщинами и детьми всерьёз могли не все. С другой стороны, как различить мирного горожанина от некомбатанта[3] и тем паче члена сопротивления?

Одни солдаты стреляли во всё что движется, другие не могли заставить себя выстрелить даже в вооружённую женщину и ребёнка. Потери с обеих сторон начались страшные, а с ними и ожесточение от неправильной войны.

— Стар я стал, — задыхаясь, сказал Томас О,Брайен, привалившись к стене и опустив вниз дробовик, востребованный в городских условиях.

— Угу, — ответил один из бойцов, не прекращая наблюдать за окрестностями и жевать веточку, — мне бы такую старость! Под семьдесят уже, а сил хватает с винтовкой наперевес бегать и в рукопашной врагов давить.

— Молодой ещё, — отмахнулся командующий ополчением Медовых Покоев, — раньше-то не задыхался после короткой пробежки.

— Раньше бабы были моложе, сахар слаще, а выпивка крепче, — пробормотал подросток лет тринадцати, ухмыляясь щербатым ртом. Полковник ополчения внезапно оказался рядом с мальцом, отвесив ему затрещину.

— Деда! — Взвыл тот, — я ж не зло пошутил! Что такого-то?!

— Дурень, — отозвался Томас, стаскивая внука за шиворот с груды кирпичей под стеной, — шути, кто тебе мешает? Затрещину получил за то, что в царя горы поиграть вздумал! Ишь, на верхотуру влез, да без прикрытия! Зачем? Стратегического значения эта куча кирпичей не имеет, обзор с неё не лучше, чем с моего места, да и под ногами осыпается, кости переломать можно, если вдруг сдёрнуть с неё нужно будет. Вот скажу бабке…

— Только не ей! — Не на шутку перепугался малец, боящийся суровой бабки куда больше, чем лояльных Вашингтону солдат. Их-то чего бояться? Так себе бойцы, на его счету уже двое. Вот на ножах с итальяшками в том году страшно было[4], а тут… Жаль, дед скальпы не разрешает снимать, ругается. У Бобби Фишера есть, да говорит — с британца снял, всамделишного. Врёт поди… но всё одно завидно!

Выволочку прервал залп орудий, заставивший невольно присесть.