Белый трибунал - Пола Вольски

Но ДеТретц не стал ждать. Как всякий новичок, торопясь поскорей сделать дело и скрыться, он стал ощупью пробираться к кровати. Прямо перед ним на низком столике стоял тяжелый канделябр. Слуга, кажется, не видел его.

— Осторожно, — вслух выкрикнул Квисельд. — Осторожно , болван ты неуклюжий!

Бесполезно. ДеТретц, ничего не слыша, неотвратимо пёр вперед. Под взглядом бессильно наблюдавшего Квисельда произошло столкновение. Столик опрокинулся. Грохот, не достигший его ушей, был, вероятно, оглушительным. ДеТретц споткнулся и едва не упал. Его рот приоткрылся, он наверняка вскрикнул. Такой же крик ужаса вырвался из груди Дремпи Квисельда.

Верховный судья ЛиГарвол проснулся и сел на постели. Его светлые глаза, как видно, почти не нуждавшиеся в свете, мгновенно разглядели все. Почти неспешно судья поднял стоявший у постели колокольчик. На зов немедленно явились вооруженные стражники.

— Покончи с собой, — умолял Квисельд своего слугу. — Ножом, недоумок! Ну же!

Его мольбы не были услышаны. ДеТретц застыл как столб, его широкое лицо заливала краска идиотского смущения. Стража без труда разоружила его, и с надеждой было покончено.

Гнас ЛиГарвол торопливо поднялся с кровати. На нем была длинная ночная рубаха, свободным покроем напоминавшая мантии судей Белого Трибунала. Не хватало разве что золотой цепи на груди. Даже в таких обстоятельствах он внушал все тот же ужас.

Губы верховного судьи шевельнулись. Замерший с шаром в руках Квисельд без труда угадал беззвучный вопрос.

— Молчи, — приказал он глухому к его призывам слуге. — Умри под пытками, если придется, но ничего не говори. Пришло время доказать свою преданность.

Но слуга не спешил с доказательствами. Он стоял на коленях перед Гнасом ЛиГарволом, и его губы безостановочно двигались. Признания, судя по всему, лились рекой.

Из груди Квисельда рвался вопль отчаяния. Огромным усилием он приглушил этот вопль до тихого стона. Глаза закрылись сами собой, рука, сжимавшая Железное Око, дрожала.

Железное Око, проклятый шар. От него одни несчастья! В жизни бы его не видать, не заглядывать в его колдовскую глубь!

Но даже сейчас слепота казалась невыносимой. Один глаз приоткрылся, и Квисельд увидел перепуганного, плачущего ДеТретца, скорчившегося на полу спальни и рассказывающего обо всем, обо всем…

Почтенный Дремпи вскочил на ноги. Еще минута, понял он, и они отправятся к нему. Солдаты Света… закрытый фургон… неизбежная судьба. Они уже знают, что он покушался на жизнь верховного судьи. Но им ничего не известно про Железное Око. Надо избавиться от этой мерзости, и поскорее.

Убрать из дома.

Запихнув шар в карман, Квисельд задержался ровно настолько, чтобы накинуть теплый плащ, и поспешил вон из кабинета, по коридору, вниз по лестнице, прямо к широким парадным дверям.

Сторожа и часовые изумленно смотрели на бегущего мимо хозяина, но благоразумно воздержались от расспросов.

Свежий, холодный ночной воздух охладил пылающее лицо Квисельда. Приятно. Мысли прояснились.

Куда?

Только одно и остается.

До реки было недалеко. Все лучшие дома Ли Фолеза строились вдоль набережных. В богатом квартале хватало фонарей, и найти путь сквозь туман не представляло труда. Скоро он вышел на восточный берег, к мосту Мраморных Цветов, но это не годилось — слишком близко к дому ЛиТарнгравов.

Ноги, механически переступая, несли его вниз по реке, и Дремпи не имел представления, долго ли добирался до украшенного большими фонарями с зеркальными колпаками Бриллиантового моста. Подойдет, решил Дремпи.

Почтенный Квисельд взбежал на пустынный мост и остановился на середине. Даже не оглядываясь по сторонам, выхватил из кармана Железное Око и швырнул его в реку.

Готово. Никто никогда его не найдет.

Исполнив задуманное, почтенный Квисельд остался на том же месте, уставив застывший взгляд на бегущую под ним бурную весеннюю воду.

Что дальше?

В самом деле, что? Куда идти, что делать? Бриллиантовый мост был тих и пуст. И улицы за ним тоже. Ли Фолез спокойно спал. Требовалось немалое усилие волн, чтобы признать правду — для него возврата к прежнему больше нет. Хотя пока что это казалось сном. Почтенный Квисельд смотрел на реку и вспоминал баронессу Эстину ЛиХофбрунн, которая не так давно точно так же стояла где-то на мосту, глядя в ту же самую воду. Она бросилась с Висячего моста и тем спаслась от всех преследований и обвинений. Недурной пример.

Не без труда почтенный Квисельд взобрался на перила и сел, глядя на реку. Она выглядела холодной, безжалостной и жестокой. Он представил, как эта мутная вода наполняет легкие. Представил свой ужас и агонию. Представил, как ужасно он будет выглядеть, объеденный рыбами, непристойно раздувшийся, когда его тело рано или поздно выловят. Представив все это, он вздрогнул.

Он не мог этого сделать.

Бесполезно было напоминать себе, что его ждет. По сравнению с холодной водой Фолез все это казалось сносным. К тому же, напомнил себе Дремпи, пока еще его никто не трогает, и всегда остается надежда на чудо, которое спасет в последнюю минуту. Может быть, сам Автонн вмешается в его дело. Такое случалось, а почтенный Квисельд не сомневался, что достоин внимания Благодетеля.

Он сидел на перилах очень долго, пока холод не пробрал его до костей.

Тогда Квисельд спустился на землю. Как во сне, он вернулся в дом ЛиТарнгравов, где приказал подать сытный горячий ужин — первый раз за много дней, принял горячую ванну, вызвал цирюльника и массажиста. Насладившись в полной мере, он растянулся на шелковых, пахнущих лавандой простынях.

За ним пришли на рассвете.

Солдаты, кандалы, фургон, дребезжащий по улицам на пути к Сердцу Света — все было так, как он предвидел. Почтенный Квисельд тупо оглядывался по сторонам. Смотреть было не на что. Он сидел, съежившись, на куче соломы в углу сырой камеры. Голые стены. Зарешеченное окно выходит в унылый крепостной двор. Окно не закрыто ставнями, огня в камере нет, но Квисельд почти не ощущал холода. Сняв кандалы, солдаты оставили Квисельду шерстяной плащ.

Он вообще мало что ощущал и смутно надеялся, что это бесчувствие продлится до самого конца. Все вокруг представлялось ему нереальным, и это представление тоже хотелось сохранить.

Тянулись часы, а он все не шевелился в своем углу.

Около полудня невидимая рука просунула в камеру хлеб и воду, но он не потрудился даже повернуть голову. Так, застыв, он просидел до вечера, когда замок щелкнул и дверь отворилась.

Квисельд неохотно поднял взгляд — и тут же скорчился, будто желая зарыться в солому. В камеру вошел верховный судья Гнас ЛиГарвол. Он был один. Как видно, имея дело с почтенным Дремпи Квисельдом, он не видел нужды в вооруженной охране.