Ultima Ratio (СИ) - Львов Вадим "Клещ"

— Как я понимаю, мой брат останется в заложниках.

Бородин усмехнулся.

— Мне незачем прятать вашего брата за решетку, мичман. Его дело в ближайшие месяцы будет пересмотрено, за дело возьмутся лучшие столичные адвокаты. Есть люди, готовые щедро оплатить их услуги. Но ваш брат, останется под негласным полицейским надзором. Попытаетесь соскочить с крючка- ваш брат умрет, Волошин. Второй раз, как с Подпольем вам подобный трюк не провернуть.

— Что еще, кхм …господин министр.

— Что еще? Да собственно ничего. Считайте мичман, что вы снова призваны на военную службу и находитесь со специальным заданием на вражеской территории. Если вы справитесь с первым заданием, у вас открываются неплохие перспективы, Волошин. У меня на вас, серьезные планы. Не подведите меня …и своего брата, мичман.

***** 

Испанский ресторан «Ла-Корунья», что на Пресне, считался слишком дорогим даже для зажиточных московских обывателей, поэтому там собиралась публика другого пошиба. Промышленники с миллионными оборотами, иностранные бизнесмены, чиновники министерского уровня, допущенные к бюджетным деньгам ну и конечно, сенаторы и гласные Государственной думы. Здесь конечно сделки не заключались, сделка, как и секс — дело интимное

,но предварительные переговоры проходили именно здесь среди пальм в кадках и полуодетых девиц — официанток неслышно скользящих между столами с подносами.

Полковник Ткач, сел за столик, закрепленный за ним ресторанным администратором Нерсесом, по совместительству полицейским осведомителем, пойманным на крючок по гнусной статье за растление несовершеннолетних. Услужливый и смуглый Нерсес, угождал Ткачу и его гостям как мог и сам лично принимал заказ и смотрел за качеством блюд подаваемых на стол Серому.

— Что изволите-с, господин полковник-с. Прошелестел Нерсес неслышно появившийся за спиной Ткача.

— Господин полковник, изволит фобаду по астурийски и бокал Castillo de Almansa.

— Урожая какого года? Снова прошелестел Нерсес. Есть отличного урожая девяносто третьего года.

— Да, давай.

— Извините, вы сегодня будете один?

— Нет….Хотя принесите еще прибор на одну персону. Ткач сказал это таким тоном, что администратор уловив настроение клиента и куратора кивнул и неслышно испарился.

Серый, психовал. В нем боролись два чувства — страх и жадность, причем второе чувство оказалось явно сильнее первого.

После исчезновения околоточного пристава Семена Дерюгина и последующего за этим страшного и необъяснимого пожара на молокозаводе уничтожившего весь отряд боевиков товарища Шандора. Что стало с той безымянной отравой которую по заданию ЦК доставили из Туркестана и прятали в холодильнике — тоже неизвестно. Хуже того, в розыск из за пожара, объявили Федора Дерюгина и члена подпольного ЦК, товарища Белинского. Если к этому прибавить расстрел его боевой группы в Пирогово, Брюсом и его переход на сторону противника, то самое время было мылить петлю и вешаться, пока этого не сделали соратники по партии новых эсеров. Или его разъярённое полицейское начальство.

Бежать было куда и Ткач — отправив жену и детей к родственникам в родной, Харьков под защиту местной полиции сам тихонько съехал со своей официальной московской квартиры, бросив все, кроме двух поддельных паспортов и десятью тысячами рублей наличными.

Скрывшись на конспиративной квартире в угрюмых и грязных Вешняках в какой то бетонной засранной конуре для пролетариата. О уже собирался ехать в аэропорт, но тут позвонил Моня Зиланд.

— Привет Моня. Хрипло сказал Ткач чувствуя как мурашки побежали по спине. Этот телефон никто не знал, кроме пары наиболее приближенных, откуда он у Мони???

— Я слышал у тебя неприятности? Поинтересовался Зиланд.

— Что ты хочешь, Моня? У меня чертовски мало времени.

— Хочу тебе помочь. Деньгами.

— С чего в тебе проснулся бес благотворительности, господин тайный советник?

— Никакой благотворительности, Коля. Я хочу купить у тебя некие бумаги. За хорошую цену.

— О каких бумагах речь Моня? Не говори загадками!

— О бумагах про нашего друга. Про того, о котором мы говорили в чайхане «Белое солнце»…

«Компромат на военного министра. На Бородина очень мало данных, но кое что есть. Если их продать с выгодой ….»

— Да, у меня кое что есть. Номера счетов. Движение кое каких финансовых средств. Показания некоторых клерков из бухгалтерии «Технологий Сикорского» и «Общества Путиловских заводов»..

— Годится. Беру все, оптом. Мой работодатель очень зол на нашего друга…и не будет мелочится.

После чего, забыв об осторожности Ткач в течении получаса торговался с Зиландом. В конце концов они сторговались на восьмидесяти тысячах фунтов стерлингов наличными.

С утра, Ткач заехал на такси (таксист, естественно тоже его осведомитель) в адвокатскую контору «Норштейн, Кемильмахер и Сидоров» где у него был личный сейф для хранения наиболее ценных компрометирующих материалов на очень многих уважаемых людей, включая своего шефа и благодетеля господина Палия. Cобрав нужные бумаги в портфель, Ткач отправился на вокзал где лично купил билет до Ревеля в вагоне типа «Люкс» по поддельному паспорту. Из эстлянского Ревеля- паром ходит в Стокгольм. Пусть ловят его в аэропортах, он будет уходить водой.

В последний момент, он подумал, что может не стоит задерживаться из за каких то восьмидесяти тысяч британских фунтов, но тут же подумал, что еслибы его искали жандармы или чего хуже — военная контрразведка, то его давно бы задержали. Если уж Зиланд с его скромными оперативными возможностями, без труда отыскал его конспиративную квартиру, то для жандармов это проще простого.

«Перепугался, дурак!» корил себя Ткач. Может и не стоило так психовать…

***** 

Зиланд появился в ресторане ровно в 21.00 по Москве, минута в минуту как швейцарские часы. Увидев его довольную местечковую физиономию, Ткач слегка расслабился. Человек, который приведет за собой хвост жандармских филеров, веселится не будет.

— Слушай, ты чего на дно залег, полковник? Пол-Москвы в панике, все «деловые» тебя ищут. Столько сделок срывается…

— Не твое дело Моня. В семье проблемы. Отрезал Ткач. Ты принес?

— Так точно, Николай Николаевич. Моня положил на край стола чемоданчик из бордовой кожи.

— Восемьдесят тысяч фунтов стерлингов с суровым ликом Её Величества.

— Вот твои бумаги. Поставил на стул рядом свой кожаный портфель Ткач. Как договаривались. Счета, оперативные отчеты агентуры, схемы движения средств..

— Отлично и Моня протянул руку за портфелем. Я, посмотрю.

— Дома посмотришь. Я тороплюсь.

Моня удивленно поднял брови.

— Вы таки думаете, господин полковник, что я совсем глупый еврей и готов просто так отдать такие деньги? Насмешливо сказал Зиланд и тут же прошипел, сузив глаза.

— Документы мне, отдай. Нет нужных бумаг, нет денег, Коля!

«Сука местечковая! Биндюжник одесский! Еще двое суток назад, ты бы тварь боялся мне в глаза посмотреть! Теперь условия мне ставит, крысеныш» Злобно подумал Ткач ярясь и потея от собственного бессилия.

Нарочно медленно перелистав бумаги и удовлетворённо крякнув Зиланд спрятал бумаги в портфель и протянул Ткачу чемоданчик.

— Все в порядке, можете пересчитать господин полковник.

— Не буду. Я знаю, что ты меня не обманешь, статский советник Зиланд. Дороже выйдет. Сказал Ткач и проигнорировав протянутую руку советника Зиланда, встал и уже собирался шагнуть в направлению к гардеробной он УВИДЕЛ.

К нему, через весь ресторанный зал неспешно и размеренно как заведенный механизм, двигался одетый в униформу посыльного, сам Брюс. Увидев его, товарищ Серов, понял все….и все осознал. Не будет у него ни уютной виллы на острове в Карибском море, ни яхты под белым парусом в лазурной воде ни свежей пойманной рыбы приготовленной на гриле ….Даже вонючей арестантской мойвы на каторге у него не будет…Мертвецы, они мойву не едят.

Страх, наконец вытеснил, жадность и понимание этого парализовало мозг Ткача. Он даже забыл о «Вальтере» за поясом брюк…