За Живой Водой - Катти Шегге

- Правда, что говорят, будто он был при дворе самого Ал-Гаруна, правителя Ал-Мира? - спросил Ортек. Невысокий мужчина в длинному седом парике, который ежедневно осматривал своего больного, понравился черноморцу. Беседы их были обычно короткими, так как Найл не разрешал посторонним и самому себе утомлять царевича историями и волновать пустыми расспросами. Он показался царевичу человеком мудрым, опытным, повидавшим многое за свои не столь уж седые годы. Он отлично разбирался в травах, химических веществах, объяснял своему пациенту причины его болезни и описывал рецепты порошков, которые приходилось проглатывать больному каждый день. Вид Найла при всей его учености был простым, лишенным дворянского лоска, высокомерия и честолюбия.

- Да, он прожил в Ал-Мира много лет. Там он и обучился знанию. А теперь, Ваше Высочество, - Элбет перешел на официальный тон, собираясь уже покинуть обширные, роскошно убранные покои Ортензия, - я возвращаюсь к нашему государю. Он уже спрашивал о вашем здоровье и желает увидеть вас к обеду.

- Как самочувствие моего деда? Вчера он жаловался на боль во всех суставах старческого тела.

- После моего визита Дарвин ощутил прилив сил и как обычно обедает в кругу своих подданных в нижнем зале. Так как тебе уже позволено покидать свою комнату, нынче за столом возле государя будет восседать его внук.

- Знаю я, зачем нужны твои визиты. Уж лучше бы государь чаще встречался с видиями, чем подавался колдовским чарам. Твое колдовство лишь вредит его разуму и душе.

- Я рад, что, несмотря на неприязнь к моей особе, которую воспитали в тебе с колыбели маги, ты все еще прислушиваешься к моим словам и не раскрываешь все ведомые тайны, царевич. Но колдовство творит зло, лишь когда используется неопытным умом.

Оставив позади фонтан, Ортек двинулся по тропе к широкой лужайке, выложенной глиняными горшками, в которых цвели яркими красками разнообразные растения. Лишь присмотревшись к цветам, которым была не страшна зимняя непогода, черноморец различил, что перед ним стеклянные копии удивительных ландышей, маргиток, тюльпанов и роз, от которых исходил сладковатый аромат.

- Мой хозяин сам украсил эту клумбу. Стекольщик до сих пор изумляется, как ему удалось так выразительно выдуть эти изделия, - заговорил Ристо. Он держался позади своего молодого подопечного, смиренно склонив голову к земле. Но от его взора и слуха не скрывалось ничто, встречаемое по дороге. Ристо был одет в коричневый старый камзол, на голове он всегда носил узкую повязку, которая показывала, что этот уже пожилой высокий человек принадлежал к светлякам, восточным пришельцам, населявшим Минор. - Каждое полнолуние я окропляю горшки специальными духами. Благоуханье привлекает в эти места самых красивых юных барышень государства, - слуга лукаво поглядел в сторону двух дам, застывших в увлеченной беседе по ту сторону цветника. В руках они держали изящные зонтики под ткани нарядов, за которыми скрывали усмешки и веселые переглядывания в ответ на замечания своего собеседника.

Общество дам поддерживал граф Оквинде де Терро. Он широко улыбался своим спутницам, но, завидев бледного царевича, склонился над их нежными чистыми лбами в прощальном поцелуе и двинулся в сторону друга. Его лицо вновь было чисто выбрито, а черные кудри подстрижены, так что остался лишь единственный завиток на затылке.

- Добрый день, Ваше Высочество, - Вин дружески обнял царевича за плечи. - При солнечном свете я вижу, что ты совсем отсырел в своем дворце. - Как обычно релиец обращался к другу то как к настоящему царевичу, то как к младшему брату и ученику. - Тебе уже назначили верного слугу или Элбет одолжил лишь на время своего сурового пса? - Вин склонил голову в сторону Ристо, привествуя таким поклоном светляка. Графу де Терро не раз пришлось за прошедшее время столкнуться с непоколебимой широкой грудью слуги советника, который по приказу Найла и Элбета не впускал его к больному.

- Графиня ла Лорре не сводит с тебя пылкого взора, - Ортек отошел с релийцем под сень высоких елей, чтобы поговорить с ним сглазу на глаз. Вин навещал своего друга в течение его болезни. Но их встречи всегда проходили в присутствии Элбета или придворных, которые, после того как юноша пришел в себя и стал с каждым днем набирать сил и восстанавливать здоровье, стекались в его комнату толпами, чтобы поглядеть и быть представленными внуку государя. Вести о больном черноморском царевиче, которого Дарвин принял под свою опеку, долгие недели была главным событием в Алмааге да и во всей Мории. Внешность, состояние и намерения иноземца обрастали досужими слухами, вымыслами: так маленькая девочка, которую отец, алмаагский граф, привел с собой, чтобы представить будущему принцу Ортензию, упиралась и кричала в дверном проеме, боясь зайти в комнату, где в огромной постели, по ее представлению, таился страшный черный волк. Среди красивых дам, несомненно, обсуждавших шепотом встречу черноморца с графом де Терро, которого, несмотря на все преступления, допустили во дворец, Ортеку была знакома лишь одна молодая сударыня, чью маленькую голову венчала высокая прическа из завитых локонов. Именно на нее по-дружески намекнул черноморец пирату, хотя тут же перешел к более серьезным делам. - Ты уже встречался с Элбетом?

- Граф ла Ронэт предупредил меня, что я отыщу тебя в парке. Я очень рад видеть, что к тебе возвращается румянец, и совсем скоро юного царевича уже не загонишь в дом и не застанешь на одном месте. О, прошу прощения, Ваше Высочество, вы ведь уже не царевич, а принц… алмаагский принц, а может… принц-наследник?

- Тебе совсем ни к чему иронизировать, Вин. У тебя это всегда отменно получалось.

Вскоре состоится прием во дворце, где мой дед всенародно признает меня и присвоит мне титул принца. Я получу богатые земли в истоках реки Аллиин и смогу щедро отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. И государь тоже… Он очень тебе благоволит, он снимет все обвинения с имени Оквинде де Терро, потому как прежде тебе было запрещено появляться в пределах Алмаага. Ты будешь удостоен звания советника в Релии и награжден тысячей золотых. И поверь, Вин, на это была воля государя, я даже не смел просить о чем-либо… Ведь по сути я ни на что не претендую и не имею права, пока не исполню данную клятву, - Ортек считал, что слухи о предстоящем приеме во дворце уже дошли до Вина, но ему хотелось самому объясниться с другом. Он ожидал ответных слов графа де Терро: речь должна была быть гневной и не приемлющей подобного поворота событий, ведь Вин никогда ничего не просил, ни от кого не принимал и ни в чем не нуждался. Но воля государя должны была быть для него законом.