Итальянское каприччио, или Странности любви - Нелли Осипова

Владимир Игоревич не звонил, и Аня даже забеспокоилась. Когда Олег, усталый, но довольный, уехал с ворохом исписанных, правленых-переправленных листов, чтобы утром помчаться к машинистке, она взглянула на часы — уже половина двенадцатого. Поздно, Владимир Игоревич уже не позвонит… И тут же раздался звонок.

— Аня? — услышала она его голос. — Я не очень поздно? Хотя что за глупый вопрос, конечно же поздно, но вы, наверное, долго работали…

— Мы уже все завершили! — выпалила Аня радостно.

— Поздравляю. А я засиделся у ваших родителей. Мы очень подружились с вашим отцом и с мамой. Они вам кланяются. Я подумал, поглядев в окно, а не прокатиться ли нам по первому снегу к Университету, не взглянуть ли на ночную Москву?

— Конечно! — воскликнула Аня. — Жду!

Они стояли у парапета на Воробьевых горах и смотрели на Москву. Справа высилась громада трамплина для прыжков на лыжах, слева убегало шоссе к заповедной зоне когда-то правительственных вилл. Интересно, кто теперь там живет?

— Вы знаете, Аня, я тоже не терял времени даром, пока вы работали с Олегом Ивановичем.

— Да? — отозвалась она, разглядывая огромную снежинку на своей перчатке.

— Я основал журнал.

— С вами не соскучишься. Какой?

— Исторический. И даже придумал название. Хотел посоветоваться с вами, но вы были так заняты, а для получения разрешения нужно и название. Словом, «Клио».

— Гениально! — искренне восхитилась Аня.

— Арендовал помещение, заключил договор с типографией в Финляндии, с транспортниками, с реализаторами, короче — все подготовил. Нет только одного…

— Чего же?

— Главного редактора, который бы сам набирал штат, — сказал Владимир Игоревич задумчиво. — Вернее, он есть, но нет его согласия.

— Почему? Он что — идиот? Такая возможность создать новый журнал… — горячо заговорила Аня и вдруг остановилась, потому что по улыбке Владимира Игоревича все поняла, и закончила внезапно осевшим голосом: — Об этом можно только мечтать…

— Значит, вы согласны?

— И вы еще спрашиваете! — Аня импульсивно обняла его и чмокнула в щеку, но сразу же, испугавшись своего поступка, отступила на шаг, а Владимир Игоревич сделал вид, что ничего не произошло. — Конечно! — воскликнула она и сникла. — Но ведь нужно согласовать мою кандидатуру, чтобы утвердили, я даже не кандидат наук, у меня так мало печатных работ.

— Все же совковость сидит в нас удивительно крепко, — засмеялся Владимир Игоревич.

— Я сказала глупость?

— Совковость, — уточнил он. — Журнал мой, я назначаю вас — вот и все утверждение. Вы набираете штат.

— Но ведь нужны безумные деньги, и еще неизвестно, будет ли журнал рентабельным, да еще печать в Финляндии, — вдруг «задним числом» засомневалась Аня.

— Ничего, я подобрал хорошего коммерческого директора.

— Кого?

— Вашего покорного слугу. У меня есть уже опыт: наша фирма финансирует один провинциальный театр, детский дом, художественное училище. Вот теперь журнал.

— Клио, — прошептала Аня, — Клио… А можно главным художником будет Деля?

— Я же сказал — штат набираете вы. Но вы даже не спросили, где будет располагаться редакция.

— Ах, какое это имеет значение.

— А я бы хотел показать вам очаровательный особняк в старой части Москвы.

— Прямо сейчас?

— Можно прямо сейчас. И они пошли к машине.

Деля уже собиралась выйти из дому, когда позвонила из Турина Лена.

— Как ты? — спросила Лена и сразу же затараторила: — Слушай, что там с Анькой? Я две недели не могу дозвониться. Олег прислал экспресс-почтой сценарий, я хотела сказать, что они молодцы, поздравить, а дозвониться не могу.

— Анька влюбилась, — констатировала Деля.

— Что-о? — На том конце провода воцарилась тишина. — Уж не рецидив ли с Олегом?

— Все наоборот. Олег сам не может дозвониться ей. Анька пропадает целыми днями, по телефону несет восторженную ахинею и вообще.

— Кто же он?

— Я его не видела. Вроде новый русский, но не такой, как Дим Димыч, а настоящий. Понимаешь, вот штрих к его портрету: все новые русские дарят своим дамам бриллианты, а он подарил Ане журнал.

В Турине опять замолчали.

— Я знаю об этом только потому, — продолжала Деля, — что Анька забегала ко мне на полчаса и предложила должность главного художника. Ты можешь себе представить? Журнал исторический, называется «Клио», она главный редактор… Ты что-нибудь понимаешь?

— Ну а кроме журнала?

— Кроме журнала пока ничего. Анька даже рассказывать не желает. Говорит, что ничего не хочет загадывать, задумывать, анализировать. Несется по течению, как на байдарке без весла, и утверждает, что счастлива и ей ничего не нужно.

— Господи, только бы не наделала глупостей, — проворчала Лена. — А где она его нашла?

— Как я поняла из ее отрывочных восклицаний, на концерте и, между прочим, в Турине.

— Что?! — охнула Лена и мгновенно догадалась: — То-то она вернулась в тот вечер слегка сама не своя. Значит, тот брюнет с проседью.

— Так ты его знаешь? — удивилась Деля.

— Да нет же, нет! Это была случайная встреча. Не понимаю, как он ее отыскал в Москве.

— Не знаю. Ладно, подождем, пока все прояснится, — рассудительно сказала Деля.

— Делюшенька, целую тебя, Аньку встретишь — отругай, скажи, что она последний поросенок, что подруги так не поступают. Я вас всех люблю! И все же — вива Италия! — Лена повесила трубку.

Деля долго сидела в задумчивости, пытаясь ответить себе на вопрос — может ли когда-нибудь случиться так, что Аня позвонит Ленке и скажет: «А знаешь, наша Деля влюбилась!» Успокоится ли в ней тупая боль, угнездившаяся в сердце после смерти Платона?

— Завтра в Большом зале концерт симфонического оркестра. Совершенно новый коллектив, их дебют. Там в ряду вторых скрипок сидит один из любимых учеников моей жены. Не занимайте, пожалуйста, вечер, — попросил Владимир Игоревич, провожая Аню домой.

— Я думаю, придет много ваших общих знакомых. — Аня подыскивала слова. — Насколько уместно мое присутствие?

— Анечка, за три года после страшной гибели моей Тани не было ни одной женщины, с которой я счел бы уместным появляться среди наших друзей. А сегодня я прошу вас пойти со мной, потому что очень этого хочу. Друзья поймут все правильно, на то они и друзья.

В первом отделении исполнялась сюита Римского-Корсакова «Шехерезада» — вещь, когда-то очень любимая Аней, но потом из-за частого исполнения в концертах и по радио несколько приевшаяся.

В антракте Владимир Игоревич пошел за кулисы поздравить дебютанта и вернулся к Ане немного задумчивый и, как ей показалось, грустный. Они молча сделали несколько кругов по фойе, поздоровались с Листом и вернулись на свои места.