Уголек в пепле - Сабаа Тахир

Моя повязка упала, передо мной стоял маска. Я узнала его сразу же. Витуриус. Его пальцы ощупали мои запястья и шею, развязали веревки, вынули кляп изо рта. На секунду меня охватило замешательство. Все это время он спасал мою жизнь, поэтому он и допрашивал меня сейчас? Я осознала, что в глубине души мне всегда хотелось наивно надеяться, что он лучше. Пусть не обязательно он будет добром. Но и не злом.

«Ты это знала, Лайя, — упрекнул меня голос. — Ты знала, что он замышляет подлую игру».

Витуриус принялся неловко массировать шею, и тогда я заметила, что его кожаные доспехи запачканы кровью и грязью. Он и сам весь в порезах и кровоподтеках, а одежда изодрана в клочья. Он взглянул на меня сверху вниз, и в глазах сверкнула короткая вспышка горячей страсти, но тут же его взгляд подернулся холодом и чем-то еще… Удивлением? Грустью?

— Я ничего вам не скажу, — мой голос зазвенел высоко и тонко. Я стиснула зубы. Будь как мама. Не показывай страх. Я обхватила браслет. — Я не сделала ничего плохого. Поэтому вы можете пытать меня сколько угодно, но это не даст вам ничего хорошего.

Витуриус прочистил горло.

— Ты здесь не поэтому. — Он, казалось, врос в каменный пол.

Я посмотрела на него.

— Зачем же то красноглазое существо привело меня в эту камеру, если не для допроса?

— Красноглазое существо, — он кивнул, — хорошее определение. — И огляделся вокруг, как будто впервые видел это помещение. — Это не камера. Это моя комната.

Я взглянула на узкую койку, стул, холодный камин, зловещего вида черный комод, крюк на стене — для пыток, как я решила. Комната была больше моей, но такая же пустая.

— Почему я в вашей комнате?

Маска подошел к комоду и пошарил в ящике. Я напряглась — что там?

— Ты — мой приз, — ответил он. — За победу в Треть ем Испытании.

— Приз? — переспросила я. — Почему я…

Внезапно я все поняла и отчаянно замотала головой, как будто это могло чем-то помочь. Я остро осознавала, что порванное платье едва прикрывает обнаженную кожу, и попыталась подобрать клочки одежды. Отступила, но сразу уперлась в холодную и грубую каменную стену. Дальше отступать было некуда. Я видела, как Витуриус сражается. Он слишком быстрый, слишком большой, слишком сильный.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, — он отвернулся от комода и посмотрел на меня со странной симпатией в глазах. — Я не такой. — Он достал чистый черный плащ. — Возьми это. Здесь холодно.

Я посмотрела на плащ. Я так продрогла! Я мерзла с тех пор, как Пророк швырнул меня сюда несколько часов назад. Но не могла взять то, что предлагал Витуриус. В этом наверняка таилась какая-то уловка. Не иначе. Зачем меня выбрали призом, как не для этого? Тогда он кинул плащ на койку. Я почувствовала запах дождя и чего-то темного. Смерти.

Витуриус молча развел огонь в камине. Его руки дрожали.

— Ты дрожишь, — заметила я.

— Я замерз.

Огонь охватил дерево и начал терпеливо поедать его, всецело поглощенный своей работой. За спиной у Витуриуса крепились два меча, всего в нескольких футах от меня. Будь я достаточно быстрой, могла бы выхватить один.

Сделай это! Сейчас, пока он отвлекся! Я наклонилась вперед, но как раз в тот миг, когда собиралась ринуться к нему, он повернулся. Я замерла, смешно балансируя.

— Возьми лучше это, — Витуриус достал из ботинка кинжал и бросил его мне, затем повернулся к огню. — Он хотя бы чистый.

Теплая тяжесть кинжала в руке успокаивала. Я попробовала кончик лезвия большим пальцем. Острый. Я снова привалилась к стене и взглянула на Витуриуса настороженно.

Огонь в камине быстро разогнал холод. Когда пламя разгорелось ярче, Витуриус отстегнул свои мечи и приставил их к стене, довольно далеко от меня.

— Я буду там, — он кивнул на закрытую дверь в углу комнаты. Она ведет в пыточную, решила я. — Знаешь, этот плащ не кусается. А тебе здесь сидеть до рассвета. Так что можешь устраиваться поудобнее.

Он открыл дверь и исчез в ванной комнате. Спустя миг я услышала, как в полилась вода. Шелковое платье вскоре высохло от жара в камине. Поглядывая на дверь ванной, я позволила теплу проникнуть в меня. Затем рассмотрела плащ Витуриуса. Подол платья отпоролся и свисал до бедра, а рукав болтался на нескольких нитках. Шнурки лифа оторвались, слишком откровенно обнажая тело. Я вновь с тревогой взглянула на дверь ванной. Вскоре он выйдет.

В конце концов я взяла плащ и закуталась в него. Толстая и плотная ткань плаща оказалась гораздо мягче на ощупь, чем я ожидала. Я узнала его запах — запах пряностей и дождя — и вдохнула поглубже, но почти сразу отдернула нос, так как дверь хлопнула и появился Витуриус с окровавленными доспехами и оружием в руках. Он отмыл грязь и переоделся в чистое.

— Устанешь стоять всю ночь, — заметил он. — Можешь сесть на постель. Или возьми стул.

Я не сдвинулась с места, и он вздохнул.

— Ты мне не доверяешь, я понимаю. Но если бы я хотел причинить тебе боль, я бы уже давно это сделал. Сядь, пожалуйста.

— У меня нож.

— Можешь взять еще и меч. У меня куча оружия, которое я видеть больше не хочу. Возьми все.

Он опустился на стул и начал чистить наколенники. Я, все еще напряженная, присела на краешек кровати, готовая защищаться, если понадобится. Витуриус был от меня довольно близко, я могла дотянуться до него.

Долгое время он молчал. В его движениях чувствовались тяжесть и усталость. Под маской полные губы казались жесткими, челюсть упрямой. Но я помнила, каким было его лицо на фестивале. Красивым. Даже маска не могла это скрыть. Темная ромбовидная татуировка Блэклифа виднелась сзади на шее, отливающей серебром в том месте, где металл маски прилегал к коже.

Он поднял лицо, почувствовав мой взгляд, но быстро отвернулся. Я все же успела заметить предательскую красноту глаз. Я расслабила руку, в которой только что сжимала кинжал так крепко, что побелели костяшки пальцев. Что могло расстроить маску, Претендента, настолько, что он едва сдерживает слезы?

— Что ты мне рассказывала о своей жизни в Квартале книжников? — спросил он, нарушив тишину. — С дедушкой, бабушкой и братом. Это ведь была правда?

— Несколько недель назад — да. Империя натравила на нас маску. Он убил дедушку и бабушку. Забрал мо его брата.

— А твои родители?

— Мертвы. Уже давно. У меня остался только брат. Но он в камере смертников в тюрьме Беккар.

Витуриус посмотрел на меня.

— В Беккаре нет камер смертников.

Его слова прозвучали как бы между прочим и совершенно неожиданно, поэтому я даже не сразу поняла их смысл. Он снова опустил глаза и занялся своим делом, не замечая, какое впечатление произвели они на меня.