Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи - Новелла Матвеева

Тёмные стороны блеска

Находчивость в ответах      При споре и в беседеСлучается от прочных      И выстраданных мнений,От опыта в раздумьях      Того, кто в споре с намиИли в живой беседе      Находит мыслям русло.

      Находчивость в ответах бывает и от злого,      Дрянного отношенья ко всем и вся на свете;      От бойкого нахальства,              В котором быть не может      Ни вежливости трудной,              Ни страха вас обидеть.

Ведь тот, кто уважаетИли (того тяжеле!) —Кто любит вас, — тот редкоБлестящ и колок с вами;Жестом неосторожным задеть он вас боится;Тем более — в подборе и слов и выраженийОн, точно пленник, связан.

      И даже если точный, блистательно-лукавый      Ответ он держит в тайне, — и то — чудесный козырь      Он впрок приберегает;      Когда один, при свечке,      Раскрыв свои тетради,      Перо добряк очинит, и — с воздухом заспорит;      С ночною тьмой, царящей за окнами, сразится, —      То время, то пространство, то сам уклад вселенский      Ловя на предрассудках…

О, трижды прав далекий      От устных излияний!Звук речи — та стихия,В которой, неприметно захлёбываясь, гибнутВсе помыслы благие.На девять миль длиннее, чем мы подозреваем,Язык наш — корень адов!Наш разговор не только приятностями скрашен:Он для натур несмелых      Превратностями страшен,Как шаткий путь синдбадов!

      Находчивость в ответах —      Резерв паркетных снобов, —      Нутром — малюток нежных,             Но хваткой и напором —             Ущельных великанов!      Находчивость в ответах             Рождается за вистом,      За веером раскрытым, скрывающим усмешку,             Змеящуюся грубо,      Да смертную зевоту…      Находчивость в ответах      Живёт в одном приходе      С тобою, скука мира…

О, ты бываешь всякой,       Словесная сноровка!Свидетельствуя часто       О чувствах беспощадных,О склонностях презренных,       О низком воспитанье,       Злорадстве, вероломстве…Вот почему не плакать, а радоваться надо,Не каждой краской спектраПодобного владея:Блеск Евиного змеяК нам не тогда приходит,Когда мы сердцем чисты и вымыслом бездонны,Но иногда — что делать! —Он к нам тогда приходит,       Когда мы — беспардонны!

      Ах, тот, кто много мыслей      Во лбу своем содержит, —              Не вдруг решит, какая      Из многих тысяч — лучше              Для быстрого ответа.      А тот, кому Паллада      Три мысли подарила,      Уж тот (наверно!) знает:              Где у него — какая…

(И вот что, между прочим,       Тут надобно отметить:К двум-трём своим насущным,       Единственно возможным,Прибавив три чужие,Ты всё же таки сразу —       Не много и не мало —Шесть мыслей получаешь!А сколько вариантов?       Те — вовсе бесконечны!)

      Базарная торговка      (Попробуйте-ка с нею      Заспорить!) вас бойчее      «Отбреет», чем Сенека!      (Опять — читайте выше! — базарная торговка      Не друг для человека!)

Руссо боялся острых,      Усаженных шипами,Парижских язычков,      Быстрей кофейных мельницВращающихся в «свете»,И на вопрос вопросом,      Остротой на остроту —      Не мог ответить сразу…

Премудрая мышь

Задумала мышь в кладовую сходить, —Хорошего сала кусок ухватить!Опасны такие дела,И робость воровку взяла.

Но мышь сказала:       — Волков бояться — и в лес не гулять.       Волконского бояться — Лесковского не знать.       Страшиться Волковицкого — не видеть Лесовицкого.       И пошла мышь смело,       И украла, и съела.

Хозяйка заметила мыший разбой,Пошла, принесла мышеловку с собой,В ловушке оставила сало,И мышьВ мышеловкуПопала.

Но мышь сказала:       — Что ж…       И на старуху бывает проруха.       И на старушку бывает этак прорушка.       И на старушенцию бывает прорушенция.       Старушенченко идет —       Прорушенченко ведет…

А к ночи Котенко в кладовку зашел,В кладовку зашел — мышеловку нашел;Мышенко хотел проглотить,Но как мышеловку открыть?!И мышь сказала:

— Ах! Не всё коту Масленица!Не токмо к Маслову Котову прогуливаться-стать!Забудь, Котовиков, дорогу в Масленников Посад,Да протопчи-тко тропку теперя да в Постникову Пустынь!

По-моему, так никакому котуСломать мышеловку невмоготу!И взял себе кот отпускного,И вряд ли воротится снова…

       Радуется мышь-воровка:       Спасает иногда, гляди, и мышеловка!       И мышь сказала:           — Нет худа без добра, что я сюда попала!           Нет Худякова, — говорит, — без Добрякова!           Не представляю, — говорит, — себе Худовецкого           Без неизбежного (выглядывающего из-за его плеча)           Добровецкого!           Худыня, — говорит, — без Добрыни — не человек.

Круги чтения

Читатель-чувственник, сластёна любострастный,С губами, вроде как сосущими лимон.Лишь похождениями бредит он, злосчастный,Но Приключения — не восприемлет он!

       И вольный парусник, и в море путь опасный,       Шторм, абордаж, побег — его вгоняют в сон,       Как монотонное ворчанье дамы классной,       Оберегающей девичий пансион.

Как едко он острил (чуть не с Вольтером вместе!)Над добродетельностью «ангелов» и «дев»!Потрафим; подгребём к нему пригоршню бестий,Таких же, как он сам! Но вдруг, рассвирепев,

       Он вместе с «ангельством» пиратство отметает       И — уж без примесей — бульварщину читает!

Хиппиоты

О тех, кто живёт без заботы, но рваным не ходит отнюдь,Сказала бы я: хиппиоты. До хиппи им долго тянуть!Вот хиппи. Их курточки рваны, и нос у них синий такой…А вот хиппиоты. Карманы дублёнок набиты деньгой.

Не хиппи мне здесь эталоном. Но мерзок мне всяк их пророк!(Лишь тот и зовись отрешённым, кто выбросил свой кошелёк!)Вот хиппи. Живут под мостами. От холода ночью дрожат.А вот хиппиоты: хвостами ондатр, барахлом дорожат!

Но зная, сколь бедные святы, всё пробуют в нищих пожить,Искусственные заплаты к богатому платью пришить.И хоть золотого — солидно — тельца осязают в руках,Жизнь хиппи им, дурням, завидна, как тень журавля в облаках.

В комической жажде сиротства, со вскинутым к небу лицомВсё мнят они выследить сходство меж тем журавлём и тельцом.Эх! Дом журавля разоривши, учитесь своих узнавать…Мечтательные нувориши, гаврошами вам не бывать!

Как мучающая мелодия, в их пышные вкралась дома,Подделанная под лохмотья — индейская бахрома.Но… если застенчиво лезет богатство из дыр, то на комСорвёшь? Кто гаврошеством грезит, тот должен быть сам бедняком.

Мадонна! Призрей хиппиота! Скажи ему, как ему быть;Как честную бедность поэта с тугим кошельком совместить?Ты что ж, брат? — и гульдены множишь, и нищенство любо тебе?Захочешь быть бедным — не сможешь. Загниешь в бесплодной борьбе.

Есть хиппи. А есть хиппиоты. Влюбленные в нищенский стяг,Ненужных им стран патриоты, сидячие слуги бродяг…Я знаю, что можно не видя любить и невидимым жить.Но можно ли, в комнатах сидя, бродяжьему флагу служить?

Я знаю, что можно и это: у скальдов дорога — в груди,Условно пространство поэта, а свет — всё равно впереди.Но можно ли, жмурясь коварно, за деток обкуренных пить?Шептать, что спасенье вульгарно, и жизнью сей взгляд не купить?!

Сидеть хоть на малом приколе (на краешке стула хотя б)И славить — в неведомом поле последний бродяжкин ухабИ пот ледяной?! Поелику (питомцам контор страховых)Их гибель нужна вам для шику, для вставки в тираду и стих!

Чудовищные хиппиоты! Романтики с наглым брюшком!Их краски, их вирши, их ноты — в согласии с их кошельком.Но смерти щемящая флейта всё манит их в серости дней.Чьей смерти? Своей или чьей-то? Тьфу, пропасть! Опять не своей!

Им нравятся травы, канавы, гитары, порывы дождяИ чувство, что юноши правы, от общества в ночь уходя…И Сартром взмахнёт грациозно, и мешкающих подтолкнет…Но в то, что для хиппи серьёзно, не верит крепыш хиппиот.

Есть хиппи, а есть хиппиоты. И хиппи (как в небе стрижи,Земной убегая заботы) не верят ни правде, ни лжи.Цель хиппи нельзя обозначить. Цель хиппи — концы отдавать.А цель хиппиота? Подначить. Оплакать. Романтизовать.

Прекрасная марихуана! Как сказки твои хороши!Дай неба нам! Дай океана! От тёмной земли отреши!Судьба — нападательный минус… Оскомина жизни горька…Печальный курильщик! Возьми нас, прими нас в твои облака!

В твоих-то хоромах уютней! Мы будем довольны судьбой!Как крысы за гамельнской лютней, мы ринемся вслед за тобой!Но хиппи, наследник печали, растаял в кипящем дыму,И зрители сразу отстали, которые льнули к нему.

Подначка — великое дело! Прекрасная вещь — западня!Воспеть же! (Отпеть же!) И смело вернуться к насущности дня.Но вскорости ж — новые траты… И снова увязывать вамИскусственные заплаты с естественной тягой к деньгам.

Так хиппи, лишась интересов, несут на загривке, под блюз,Своих неотвязчивых бесов дублёный и замшевый груз.Мостами, лесами проносят на ниточках тоненьких шей,Не чуя, как носят, где сбросят непрошеный тучный трофей.

Готовый к любым присосаться системам, филистер живётБанальный. Не все согласятся, что имя ему — хиппиот.Трудней, чем зарубки на сучьях, давать хитрецам имена:Их лики меняются. Сущность их — та же во все времена.

Буржуйство! Тебе не впервыеКататься у нищих на вые!На сотнях мостов, поворотов (Америка, Лондон, Мадрид) —Глянь: хиппи несут хиппиотов. Кто смотрит — всегда разглядит.

«Кто в романтику жизни не верит…»