Юные безбожники против пионеров - Валерий Анатольевич Шевченко

Мировоззрение учителя волновало партийных и просвещенческих деятелей. Ответственный редактор «Учительской газеты» С.Б. Ингулов в статье «Учитель советской школы или советский учитель?» писал: «Нельзя требовать, чтобы все без исключения воспитанники советской школы были законченными, образцовыми атеистами, но нельзя считать неуязвимым и безгрешным того учителя или тот коллектив учителей, у которого 90 % воспитанников говеют перед Пасхой…»[95].

Большинство учителей не было настроено вести антирелигиозную пропаганду. Об этом говорят многие свидетельства. Заведующий Уральским облоно И.А. Перель летом 1928 г. писал: «Нами установлено, что учителя избегали и избегают серьезных разговоров по вопросам антирелигиозного воспитания»[96]. Об этом же свидетельствовали обследования учительских настроений в Средневолжской области[97] и во Владимире[98]. Большинство учителей отказывалось от антирелигиозной работы, в том числе по причине возможного обострения отношения с населением[99]. Среди учителей немало было верующих. Весной 1928 г. некоторые московские учителя заявляли, что не только не будут участвовать в антирелигиозной кампании, но сами пойдут на Пасху в церковь[100]. Отчасти это объяснялось социальным составом педагогов. По данным облоно Центральной Черноземной области (ЦЧО) на 1 января 1929 г. в Воронежском округе 18 % школьных работников являлись выходцами из семей духовенства[101]. Такое положение провоцировало власть к проведению массовой чистки среди учителей.

В.А. Зорин (Центральное бюро детских коммунистических организаций юных пионеров) в дни подготовки пионеров и школьников к антипасхальной кампании 1928 г. рассказывал, что «в ряде школ I ступени учителя вместо того, чтобы оказать содействие форпостам в смысле проведения антирелигиозной пропаганды, уклонились, сказав: “Это нейтральное дело, мы сами в стороне, вы делайте что хотите”»[102].

Активная коммунистически настроенная часть учительства призывалась к работе по перевоспитанию религиозных и нейтрально настроенных педагогов. В постановлении президиума коллегии Наркомпроса РСФСР от 22 февраля 1927 г., принятом по докладу Союза безбожников СССР, предлагалось, помимо многих действий «использовать по возможности летние переподготовки учительства в целях антирелигиозной пропаганды среди школьных работников[103].

Со времени своего первого съезда в апреле 1925 г. Союз безбожников постоянно заострял внимание на необходимости привлечения к антирелигиозной работе учителей и выражал неудовольствие присутствием в школе «религиозного» педагога. «Необходима борьба с проявлением “нейтральности” (являющейся замаскированной религиозностью некоторой части педагогического персонала). Религиозному учителю нет места в советской школе», – говорилось в его резолюции, принятой 19–26 апреля[104]. Председатель Комиссии по проведению декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви при ЦК ВКП(б) (Антирелигиозной комиссии), возглавивший и Союз безбожников СССР, Е.М. Ярославский, выступая на этом же съезде, был более сдержан: «Я уже отметил, что сразу нельзя этот вопрос разрешить в смысле изгнания всех религиозных учителей из школ. Нам нужен подбор учителей, переподготовка их; нам нужно, конечно, постепенно заменять их, чтобы у нас не было людей, которые как бы из-под палки проводят те или другие программы. Было бы неправильно, если бы мы религиозных учителей изгнали из профсоюза»[105]. Но уже через три года Ярославский, выступая на III Всесоюзном совещании корреспондентов «Учительской газеты» 11 сентября 1928 г., отмечал, что с теми учителями, у которых вера в Бога уживается с учением Дарвина, трудно будет «переживать тяжелые полосы»[106].

В решениях губернских конференций Союза безбожников, прошедших в первой половине 1927 г., содержались требования к новым губернским советам Союза повести антирелигиозную работу в школах и привлечь к работе с Союзом учительство[107].

Союзника в продвижении антирелигиозной работы в школу «безбожники» нашли в лице председателя ЦК союза работников просвещения (ЦКпроса) А.А. Коростелева. «Основным условием более успешного использования сил учительства, – писал он в журнале, издаваемом Союзом безбожников, – является задача установления тесной связи (сверху донизу) организаций Союза безбожников как с органами народного образования, так и с профессиональным союзом»[108].

В конце 1926 г. работниками просвещения Замоскворецкого района Москвы была создана инициативная группа по организации просвещенческой ячейки СБ[109]. В мае 1927 г. третий пленум Московского комитета ВКП(б) принял резолюцию «О необходимости усилить антирелигиозную работу в школах». Резолюция принята по настоянию СБ[110]. Во исполнение этого постановления ячейка ВКП(б) работников просвещения Замоскворецкого района создала при районном доме просвещения ячейку СБ[111]. К октябрю 1927 г. ячейка СБ уже насчитывала около 150 членов[112]. При ячейке была создана комиссия по антирелигиозной работе в школе, выделившая две секции: секцию по работе в школе I ступени школы-семилетки и секцию по работе в школе II ступени[113]. Эта ячейка первая не только поставила вопрос об отказе от принципа «безрелигиозной школы», но создала организационную основу для перехода к активной антирелигиозной работе в школе. Активисты ячейки разработали антирелигиозные темы для первых четырех годов обучения в школе. Затем эти темы предложены для обсуждения и проработки в базовую школу Замоскворечья[114].

26 октября 1927 г. в доме работников просвещения Замоскворецкого района состоялась первая районная конференция просвещенцев-безбожников, на которой присутствовало свыше 200 школьных работников[115]. Е.М. Ярославский в письменном приветствии участникам конференции отмечал: «Замоскворецкие просвещенцы одни из первых поставили перед собой задачу массовой антирелигиозной пропаганды в школе и задачу изучения методов и форм этой работы в школьных условиях»[116]. С докладом на конференции выступил А.А. Коростелев. Он рекомендовал перенести опыт замоскворецкой ячейки просвещенцев СБ на другие районы Москвы, создать при Центральном доме работников просвещения группу безбожников, которая будет напрямую взаимодействовать с культотделом ЦК рабпроса и «связывать свою работу с деревней»[117]. Участники конференции высказались за антирелигиозное воспитание в школе, отвергнув принцип безрелигиозного воспитания[118]. По словам замоскворецкого активиста из Союза безбожников СССР Н.К. Амосова, «особенно тяжелым временем для антирелигиозной работы был 1926/1927 учебный год», когда «в школьных советах господствовала идея “безрелигиозного” воспитания»[119].

Антирелигиозники рассчитывали взять реванш, но без прямой партийной поддержки у них бы мало что получилось. Е. М. Ярославский и его Союз безбожников получили разрешение поставить в просвещенческих кругах вопрос об антирелигиозном воспитании в школе.

Осенью 1927 г. партячейка Псковского окружного отдела народного образования провела собрание педагогов, на котором помимо доклада «Об антирелигиозной работе в школе» состоялась дискуссия на эту тему[120].

Объединение усилий Союза безбожников с ЦК работников просвещения и поддержка партийного руководства создали необходимую базу для начала публичной дискуссии о необходимости замены безрелигиозного воспитания антирелигиозным.

Особенности проведения дискуссии

Прежде чем непосредственно обратиться к анализу хода и содержания дискуссии о безрелигиозном или антирелигиозном воспитании, необходимо определить состав ее участников, формы проведения и территории, на которых она наиболее активно разворачивалась.

Дискуссия имела всесоюзное звучание.