Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - Питер Акройд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новые члены парламента были серьезные, усердные и зачастую абсолютно непьющие, однако, несмотря на их в высшей степени нереволюционный настрой, само присутствие таких людей в палате общин вызвало смятение среди ортодоксальных тори. Что скажет король Эдуард на открытии парламентской сессии насчет их нелепого внешнего вида? Продвинутые интеллектуалы и оптимистично настроенные реформаторы, напротив, приветствовали вливание новой крови, и тем самым еще больше подтверждали культурный разрыв между теми, кто желал укрепить и подпереть викторианский порядок, и теми, кто желал построить более равноправное общество на руинах викторианства.
* * *
Успех политиков, проповедующих социализм, свидетельствовал: взгляды на государственное вмешательство изменились. Социализм предполагал реорганизацию общества и экономики на благо всего населения, а не только элиты. Государство, до сих пор ассоциировавшееся с ненавистными законами о бедных, принудительным образованием и запретом на употребление алкоголя, теперь все чаще представало в более светлых тонах. Люди постепенно начинали ощущать себя дольщиками общенационального предприятия.
Опубликованные социологические исследования на тему бедности показали, что невозможно более списывать плачевное состояние бедняков на их безнравственность. Теперь их положение считалось следствием социальных и экономических обстоятельств, на которые они никак не могли повлиять. Радикальная эдвардианская интеллигенция прочно внедрила идею, что сама по себе бедность – проблема, которую администрация должна признать и которой стоит заняться на государственном уровне. После таких выступлений мало кто остался при мнении, что нищету возможно искоренить личными усилиями, местными комитетами и благотворительными организациями. Даже The Times заговорила о неизбежности обширных реформ и о том, в какой степени правительству следует влиять на перераспределение благ. Многие ожидали от либерального кабинета амбициозной программы внутриполитических реформ и снижения уровня бедности. Готовы ли были к этому сами либералы? В конце концов, викторианский либерализм строился на принципе невмешательства.
Судя по предвыборной программе, партия не могла и не хотела существенно реформировать социальное законодательство. Лидер либералов – представительный, проницательный и обаятельный шотландец Кэмпбелл-Баннерман (или, как предпочитал он сам, К-Б) – опирался в предвыборной кампании на традиционную Гладстонову платформу «мир, экономия и реформы». В борьбе за голоса избирателей большинство либералов сосредоточились на критике правительства Бэлфура вместо того, чтобы представить новаторский и детально разработанный политический план. Тем же козырял К-Б все семь лет, пока возглавлял оппозицию консерваторам. Один журналист так описывал разницу между лидерами партий: когда в палате общин Кэмпбелл-Баннерман пресекся с утонченным аристократом Бэлфуром у вализы для официальных бумаг, казалось, что «плотного добродушного человека из Сити» «призвали скрестить с грациозной шпагой проворного фехтовальщика всего лишь свою трость для ходьбы». К-Б умел действовать эффективно и всегда невозмутимо, к вящему раздражению Бэлфура.
К избирательной пропаганде от противного он прибег, руководствуясь как необходимостью, так и сознательным выбором. Возглавляемая им партия, разобщенная и разнородная, проявляла единодушие лишь в критике противника. Когда Бэлфур вынудил либералов формировать правительство в конце 1905 года, проимперская фракция, включавшая таких видных членов парламента, как Герберт Генри Асквит и сэр Эдвард Грей, попыталась спровадить К-Б в палату лордов и тем самым обеспечить себе контроль над нижней палатой. К-Б подорвал мятеж, предложив зачинщикам ключевые посты в своем кабинете при условии, что те откажутся от своих требований. Они согласились и приняли его расплывчатую и нейтральную предвыборную программу.
Разногласия внутри Либеральной партии свидетельствовали о крайне неоднородных элементах в ее составе. Отдельно выделялись нонконформисты, а также коммерсанты и промышленники; но в то же время в нее входили и аристократы-виги, и радикалы вроде Джона Бернса, сына прачки. Партия традиционно защищала нонконформистов от нападок официальной церкви; она также стояла на стороне торговли и промышленности в противостоянии с интересами землевладельцев. Однако было очень трудно сформулировать последовательную и внятную политическую программу, удовлетворившую бы все фракции. В исторической перспективе либералы предпочитали выступать с какой-то позицией по отдельным «делам», например самоуправлению в Ирландии, но это грозило партии ярлыком вечных оппонентов. Нити, связующие малосовместимые внутрипартийные элементы, тоже слабели со временем, а некоторые группы могли переметнуться на другую сторону. К примеру, перебежчик с либеральной скамьи на консервативную половину палаты общин Джозеф Чемберлен наглядно продемонстрировал, что партии не стоит рассчитывать на вечную преданность даже бизнесменов-нонконформистов, добившихся всего собственными силами.
Однако в начале 1906 года сторонники либералов источали уверенность. В новом парламенте на почетной передней скамье восседали различные талантливые представители Церкви Либерализма, ощущая спинами поддержку 400 однопартийцев. Три бывших «империалистских» мятежника сидели бок о бок с радикалами и нонконформистами, а несколько министров носили аристократические титулы. В начале парламентских дебатов К-Б взял верх над Бэлфуром. «Этот почтенный джентльмен, – заявил новый премьер, – ничему не научился и вернулся в палату общин с тем же фривольным подходом к решению серьезных задач. Он не слишком хорошо понимает дух нового парламента… Приступим к делу».
«Дело» состояло в принятии социальных законов, которые, будучи скромными по масштабу и результату, все же внесли значительные улучшения в жизнь на фоне тщетных потуг администрации Бэлфура. Отныне всем школьникам полагалось бесплатное питание, если о том запрашивала местная администрация; права и легальный статус профсоюзов закреплялись в Законе о производственных конфликтах 1906 года; а принятый в том же году Закон о компенсации рабочим гарантировал выплаты в случае получения производственных травм. Что до внешней политики, то кабинет К-Б предоставил бурскому народу колонии Трансвааль самоуправление, закрыв наконец печальную главу английской истории.
7
Ужасные близнецы
3 апреля 1908 года К-Б, переутомившийся от работы и парализованный вследствие нескольких сердечных приступов, ушел с поста премьер-министра. Он умер пару недель спустя, по-прежнему занимая резиденцию на Даунинг-стрит. За кулисами ожидал своего выхода компетентный преемник в лице Герберта Генри Асквита. Несмотря на участие в мятеже, Асквит был верен К-Б, занимая должность канцлера казначейства в его кабинете