Снег в трауре - Анри Труаия

– Ти.., ти.., та...

Марселен метнулся к двери, и уже оттуда крикнул:

– Что ты?

В хлеву заблеяли овцы. Исай опустил руки. Воздух отдавал горечью.

– Ты меня разлюбил, Марселен, – сказал он.

Марселен пришел в себя и выпрямился, как после прохода лавины. Он был бледен. Часто моргал глазами. Подбородок у него заострился.

– Как можно тебя любить, – еле слышно проговорил он. – С тобой же невозможно спорить. Ты не способен рассуждать здраво.

Подумай еще. Скажи, что ты согласен. И я забуду обо всем.

Наступило молчание. Дом ждал.

– Это правда, что я не могу помешать продаже?

– Если ты мне не веришь, давай пойдем вместе к нотариусу. Он тебе объяснит. Покажет в книге.

– А когда дом будет продан?

– Я еще не знаю. Мэтр Петифон должен позвонить сегодня вечером.

– Кому?

– Тому господину с севера. Он поговорит с ним о нашем доме.

– По телефону?

– Да. А завтра утром даст мне ответ.

– Значит, дом будет продан завтра утром?

– Да нет же, голова твоя садовая! – воскликнул Марселей. – Завтра утром я просто пойду к мэтру Петифону, и он скажет мне, подходит ли клиенту наш дом.

– . А если подходит?

– Надо будет дождаться его приезда, договориться обо всем. Раньше Рождества он все равно не приедет.

– А если наш дом ему не подходит?

– Тогда поищем другого покупателя.

– Это займет много времени?

– Наверное.

Исай вздохнул с облегчением. Опасность была не так близка.

– Ну что, понял теперь? – спросил Марселен.

– Понял.

– Согласен?

– Нет.

Марселен бросил на него быстрый взгляд – как чернилами брызнул. Он хотел было продолжить спор. Потом провел по воздуху рукой, будто сметал невидимую паутину, и сказал:

– Я не хочу тебя торопить. Обещай мне подумать еще раз. Постепенно ты привыкнешь к этой мысли. А когда все будет позади, ты сам скажешь мне спасибо.

– Я обещаю тебе подумать, – сказал Исай. – Но это ни к чему.

Марселен снял с гвоздя куртку, накинул ее на плечи и вышел. Исай долго не двигался с места. Рот у него открывался и закрывался.

По щекам текли слезы. Потом он пошел, шаркая ногами, к двери. Марселен уже исчез за поворотом дороги.

– Ты куда, Марселен? – крикнул Исай.

Ответа не последовало. Падали редкие снежинки. Горы, наполовину скрытые туманом, незыблемо стояли, как и много веков назад, отрицая возможность перемены как в природе, так и в жизни человека. Их присутствие обнадеживало. Каждый камень, казалось, одобрял Исая. Он поднял с земли дощечку и нехотя стал обстругивать ее ножом: «Это нотариус сбил его с толку». Он вернулся в дом, взял со стола бумагу и медленно прочел:

«Любой гражданин может потребовать...» Он узнал руку мэтра Петифона. Потом свернул листок и положил его в карман.

– Во всем виноват я... Не сумел ему объяснить... Не нашел нужных слов... Мне надо было сказать:

Дом – неказистый, но мы не вправе его продавать: был бы жив отец, он бы этого не позволил..."

Этот довод казался таким неоспоримым, что захотелось сейчас же увидеть брата и все ему объяснить. Где он? Наверное, у Жозефа, заливает досаду вином. Такой уж он есть. От вина он еще злее, потом болеет. В порыве сострадания Исай отправился следом за братом. Он шел широким шагом, под ногами скрипел чистый снег. Руки болтались вдоль тела и били его по бедрам. Он глубоко дышал.

– Мальчишка! Совести у него нет...

Показались первые дома, они были как никогда черные и приземистые под белыми шапками снега. На краю деревни, притулившись у дороги, стоял дом Мари Лавалу. Открытое крыльцо вело прямо в дом, не защищенный от холода и зноя. Навстречу с лаем бросилась большая рыжая собака.

– Исай! Ты пришел починить сеновал?

Мари Лавалу, сгорбившись, вышла из дома с корзиной за спиной. Она весело улыбалась беззубым ртом. Щеки у нее порозовели.

Исай отвел взгляд. Волна стыда прошлась по всему телу. Он покраснел., – Нет. Сегодня мне некогда. Давай завтра...

– Ты торопишься? Верно, идешь к Жозефу?

– Как ты догадалась?

– Все мужчины уже там.

Его охватил безотчетный страх.

– Что такое?

– Они собрались потолковать. И есть о чем! А я иду в лес за хворостом...

Исай обернулся ей вслед: по серой дороге ковыляла крепенькая черная фигурка. Большая рыжая собака бежала следом, обнюхивая землю, подняв хвост трубой.

В деревне было пусто. Только в кафе Жозефа царило оживление. Исай толкнул дверь и остановился на пороге, привыкая к полумраку и гулу голосов. Из трубок шел дым. Все были возбуждены. У чугунной печки грелись мокрые собаки. Марселен сидел за большим столом вместе с Белакки, Колозом, Руби и Бардю.

– Проходи, Исай! Ты как раз вовремя! – крикнул Жозеф. – Подвиньтесь! Пропустите его к Марселену. Пусть сидят рядом!

Исай улыбнулся всем по кругу, перешагнул через скамью и сел справа от брата. Марселен вертел в руках стакан с белым вином. Голова его отяжелела, взгляд был мутным.

– Ничего, что я пришел? – прошептал Исай. – Ты не против?

– Делай, что хочешь! – ответил Марселен.

– Я уже все обдумал...

– Ты слышал новость, Исай? – спросил мэр. – Сегодня в десять утра из города вышла группа спасателей. Две связки по три человека. Их повел Николя Сервоз. Это в такое-то время года? Думаешь, они пройдут?

Исай пришел поговорить с братом и теперь чувствовал себя так, будто сбился с пути. Он смотрел по сторонам и не мог понять, что хотят от него все эти люди. Наконец он разобрался в своих мыслях и сказал:

– Раз Николя Сервоз так решил, значит, все правильно. Он свое дело знает...

– Он знает свое дело. Но это большой риск, – заметил полицейский.

– Верно, риск большой, – согласился Исай.

– Да это безумие, – воскликнул мэр, – ставить на карту жизнь шести человек! Если бы еще речь шла о спасении людей. Так нет! По радио передали, что там только трупы и мешки с почтой. Они рискуют из-за мешков с почтой! Из-за никому не нужной бумаги!

Воспользовавшись шумом, поднявшимся после слов Белакки, Исай нагнулся к брату и зашептал:

– Давай уйдем отсюда, я тебе объясню, почему не хочу продавать дом. Я хорошо объясню – ты не будешь сердиться. После твоего ухода я нашел нужные слова.

Толчком в бок Марселен заставил его замолчать.

– В четыре они будут на леднике, – уточнил Жозеф.

– Считай в пять, – вздохнул Бардю. – Хорошая стоянка, ничего не скажешь! Но самое страшное начнется завтра.

– Надо было им выйти ночью и пройти ледник днем, – предложил мэр. – Было время, когда ты проходил его за день, Исай.

Исай вздрогнул. Он опять погрузился в свои заботы, и слова мэра застали его врасплох.

Нить его размышлений прервалась и повисла в воздухе.

– Исай! С тобой говорят! – крикнул Жозеф.