Вынужденная посадка - Николай Томан

Пауль Краух облегченно вздохнул и приготовился записывать. Отто фон Геслинг тоже успокоился и перестал ерзать. Когда шифрограмма была принята, он встал и резко произнес:

— Расшифруйте побыстрее. Я буду ждать вас у себя.

Краух развернул шифровальную таблицу и торопливо стал заменять цифры словами. Когда спустя полчаса он вошел в кабинет генерала, Геслинг, склонившись над топографической картой, водил длинным костлявым пальцем по извилинам реки, делившей фронт на две половины.

— Ну, читайте, что там у вас, — не оборачиваясь, произнес генерал.

— Боюсь, что слишком ничтожные данные, — осторожно заметил Краух.

— Читайте же! — почти выкрикнул Геслинг и еще более ссутулился.

«Пока удалось раздобыть немногое. В инженерном штабе обнаружен сегодня на полу черновой набросок схемы понтонного моста. Похоже, что его мне специально подбросили. Завтра попытаюсь разузнать еще что-нибудь. В прифронтовом лесу сосредоточены санитарные части. Видимо, готовятся к принятию раненых во время форсирования реки».

— Это все? — сухо спросил Геслинг.

— Да, все, господин генерал. Маловато, конечно.

Краух ожидал грозы, но генерал, казалось, даже забыл о присутствии полковника. Склонившись над картой, он сумрачно сдвинул седые лохматые брови. Раненое плечо его стало все чаще подергиваться.

— Да, да... — рассеянно бормотал он. — Похоже в самом деле, что тут трюк какой-то...

Сняв пенсне, он с чувством бросил его на карту и, откинувшись на спинку кресла, казалось, тут только заметил Крауха.

— Скажите, полковник, а вы лично знаете американца, который сообщил нам эти сведения? — спросил он у Крауха.

— Лично не знаю, господин генерал, — ответил полковник, — но в его позывных и шифре нет никаких сомнений...

— Я не о том, — недовольно перебил Крауха генерал. — Меня интересует, насколько опытен этот человек в вопросах агентурной разведки.

— Судя по характеристике, которую мне дали о нем, — ответил Краух, — должен быть опытным.

— Сомневаюсь, — пробурчал Геслинг. — Да и вообще грубоваты эти американцы для такого тонкого дела. Русские ведь чертовски бдительны. Даже наши агенты школы полковника Николаи терпят у них поражение.

Генерал снова задумался.

— Нет, как хотите, а русские определенно раскусили его, — наконец, заключил он убежденно. — Они хотя и знают истинную цену своим союзникам и не имеют основания особенно им доверять, но на дезориентацию подобного рода могли пойти лишь в случае явного подозрения вашего американца в работе на нас. А в том, что схема понтонного моста ему специально подброшена, я не сомневаюсь. Вспомните-ка демонстрацию русскими саперами понтонного парка нашей авиационной разведке. А теперь эта подброшенная американцу схема понтонного моста? Ведь все это звенья одной цепи: русские, видимо, не сомневались, что американец сообщит нам о своей «находке» в их штабе.

«Похоже, что Геслинг прав», — подумал Краух, а генерал продолжал:

— Раз русские раскусили этого американца, для нас он теперь совершенно бесполезен, но для меня достаточно уже и того, что он успел нам сообщить. Насчет санитарных частей все, конечно, ерунда. А вот неоднократные попытки убедить нас в применении тяжелого понтонного парка укрепляют мою догадку, что применять его они не собираются.

Генерал заметно оживился, вышел из-за стола и торопливо прошелся по кабинету широким, почти церемониальным шагом. Походив немного, он твердо уперся руками о край стола и снова склонился над картой.

— Так-с, — возбужденно произнес он. — Посмотрим теперь, каков же может быть истинный замысел русских. Раз понтоны отпадают, выбор места для переправы сокращается. На всем этом пространстве, — генерал сделал широкий жест вдоль течения реки, — почти в любом пункте легко применить понтонные парки любого типа. А вот здесь, — генерал нагнулся еще ниже и провел карандашом черту поперек реки, — местность для тяжелого понтонного парка явно неблагоприятная. Тут с трудом можно навести только легкий парк, но русские не пойдут на это. Им ведь нужно перебросить на нашу сторону танки, а легкий понтонный парк их не поднимет. Остается, значит, сооружать деревянный мост. И они, конечно, уже приняли это решение.

Прислушиваясь к словам генерала, Пауль Краух подумал невольно: «А ведь старик, кажется, в самом деле смыслит кое-что в инженерном деле».

— Ну-с, а для чего, спрашивается, русским сооружать деревянный мост, когда у них есть тяжелые понтонные парки? — спросил вдруг генерал и, не дождавшись от Крауха ответа, продолжал: — Для того, полковник, чтобы, во-первых, сбить с толку нас. А, во-вторых (пожалуй, даже не во-вторых, а опять-таки во-первых), это как нельзя лучше отвечает их главной оперативной задаче — выйти во фланги наших группировок. Понимаете вы теперь, в чем тут дело?

— Это блестящая догадка, господин генерал, — вставил, наконец, свое замечание Краух.

Генерал недовольно мотнул головой и продолжал развивать свою мысль:

— Вот два, в крайнем случае — три участка, где целесообразно наводить деревянные мосты. Нужно, значит, создать мощный подвижной артиллерийский резерв, сосредоточить его где-то вот здесь, на среднем расстоянии между этими тремя пунктами, и обрушить его на русских, как только они начнут наводить переправу.

Сняв пенсне и близоруко щурясь, генерал повернулся к Крауху и спросил:

— Что вам еще неясно, полковник?

— Время, господин генерал.

— Правильно, — согласился Геслинг. — Это нам пока еще не ясно. Попробуем, однако, прикинуть, сколько времени понадобится русским на наведение такого моста. Мост будет, конечно, сборный, из заранее приготовленных стандартных деталей. Они уже не раз наводили такие. Так-с, учтем теперь длину реки, нагрузку и количество людей, необходимых для сборки.

Загнув конец карты, на обратной, чистой стороне топографического листа Геслинг сделал быстрый подсчет.

— Ну вот, получается по средним нормам русских инженерных наставлений сто восемьдесят две минуты, три с лишним часа. Сделаем поправку на традиционное советское перевыполнение норм. Сбросим с этого итога времени пятьдесят минут и получится у нас два с половиной часа. Да плюс артподготовка не менее полутора-двух часов, итого, четыре-четыре с половиной часа. За это время мы вполне успеем подтянуть наши резервы.

9. ПОДГОТОВКА

На следующее утро генерал-майор инженерных войск лично приехал в бригаду. Отказавшись от приглашения полковника зайти в землянку, он уселся на пенек под ветвистой елью и, подняв с плотной хвойной подстилки еловую шишку, понюхал ее. Полковник Ковалев стоял рядом, перебирая в уме все, что следовало доложить генералу, и не решаясь нарушить его молчания, так как чувствовал, что генерал чем-то недоволен.

— А не испортит нам дела этот американец? — спросил вдруг Куличев, отбрасывая в сторону еловую шишку.

Вопрос был настолько неожиданным для Ковалева, что он не сразу даже осмыслил его.

— Мне сегодня сообщили текст его шифрограммы, переданной немцам, — продолжал генерал, не ожидая ответа полковника. — Выходит, что догадался американец, что ему схему понтонного моста специально подкинули. Понимаете ли вы, товарищ Ковалев, какой вывод из этого могут сделать гитлеровцы?

Полковник теперь сразу все понял. Но он не испугался, хотя ему стало ясно, что противник по донесению Гэмпа сможет, пожалуй, разгадать часть плана форсирования реки. Он только еще сильнее почувствовал правильность своей главной ставки в этом плане на высокую боевую выучку своих саперов. Выучка эта заключалась в четком знании саперами боевой задачи и натренированности в наведении разборного деревянного моста в любой обстановке.

— Я не сомневаюсь, товарищ генерал, — уверенно ответил полковник Куличеву, — что если даже противнику стали бы известны не только средства нашей переправы, но и место переправы, мы все равно выполним нашу задачу.

— Иначе и быть не может, — согласился генерал. — В нашем плане столько выигрышных моментов, что сорвать его не под силу никакому врагу.

— А главное в нем — это все-таки наши люди, — убежденно заметил Ковалев.

— Да, люди — это самое главное, — удовлетворенно кивнул Куличев, — но вы не делайте ставку на одних только людей. Не забывайте и о военной хитрости. Она нам и людей сбережет.

— Я никогда не забываю об этом, товарищ генерал.

— Знаю, знаю, — улыбнулся Куличев, поднимаясь на ноги.

Генерал был крупным, тучным человеком и рядом с атлетически сложенным, стройным полковником Ковалевым казался неуклюжим. Однако это было лишь первое впечатление. Оно пропадало бесследно, как только Куличев начинал двигаться. Ходил он быстро, даже стремительно, и это казалось просто непостижимым при его громоздкой фигуре. Вот и сейчас, торопливо сказав Ковалеву: «Поедемте посмотрим, как натренировались ваши саперы», он зашагал к своей машине так быстро, что полковник еле поспевал за ним. В машине они продолжали разговор.