Бойкая Кайса и другие дети: Рассказы - Астрид Линдгрен

Пелле колеблется, но только одну секунду. Потом он решительно отталкивает мамину руку, бросает на нее Последний укоризненный взгляд и спускается с лестницы.

Из окна столовой мама видит, как маленькая голубая фигурка исчезает за дверью с нарисованным сердцем.

Через полчаса до мамы доносятся звуки губной гармошки. Это Пелле играет "Ах, мой прекрасный Вермланд".

Сортир прекрасное место, думает Пелле. По крайней мере сначала. Он разложил аккуратно книжечку, мячик и губную гармошку. Маленькую свечку он поставил на окно. Ах, как печально она будет светить в рождественский вечер. Пусть мама с папой ее увидят из окна столовой.

Как раз у этого окна всегда ставят нарядную елку. Рождественскую елку! И... и подарки!

Пелле, сдерживаясь, глотает слезы. Нет, он не собирается брать подарки от людей, которые считают, что он берет у них "вечные перья".

Он снова принимается играть "Ах, мой прекрасный Вермланд". Но время тянется здесь так медленно. Интересно, что делает мама? Папа, наверное, уже пришел с работы, ведь Пелле уже так давно сидит здесь! Ему интересно было бы заглянуть в дом и посмотреть, плачут ли они. Но какой предлог придумать, чтобы зайти туда? И тут он вспоминает одну вещь. Он быстро поднимает крючок с петли и идет, нет, почти бежит через двор к дому и поднимается по

лестнице.

Мама все еще в кухне.

- Мама, - говорит Пелле, - если мне принесут рождественские открытки, скажи почтальону, что я переехал.

- Хорошо, - обещает мама.

Пелле неторопливо идет к двери, ноги кажутся такими тяжелыми.

- Пелле, - говорит мама так ласково, как умеет только она одна. - А что нам делать с твоими рождественскими подарками? Послать их в сортир или ты сам придешь за ними?

- Не надо мне никаких подарков, - сурово говорит Пелле.

- Ах, Пелле! - восклицает мама. - Какое это будет грустное Рождество. Кто же зажжет елку? Кто откроет дверь рождественскому гному без Пелле?

- Вы заведете себе другого мальчика, - говорит Пелле сдавленным голосом.

- Ни за что на свете! - отвечает мама. - Нам нужен только Пелле, Пелле и больше никто. Ведь мы любим крепко-крепко одного только Пелле.

- Правда? - спрашивает Пелле совсем сдавленным голосом.

- Папа с мамой будут сидеть и плакать весь рождественский вечер. И даже не зажжем на елке ни одной свечки. Ах, как мы будем плакать!

Тут Пелле упирается лбом в кухонную дверь и тоже начинает плакать. Он плачет так жалобно, так громко, так отчаянно! Потому что ему жаль маму и папу. И, когда мама обнимает его, он прячет голову у нее на груди и плачет еще сильнее, так что мама совсем промокла.

- Я вас прощаю, - шепчет он, всхлипывая.

- Спасибо, милый Пелле, - говорит мама.

Папа приходит много-много часов позднее и, как всегда, спрашивает еще в прихожей:

- Где мой маленький Пелле?

- Здесь! - кричит Пелле и бросается к папе в объятия.

ПОД ВИШНЕЙ

Перевод Н. Беляковой

Летним вечером Анн сидит под вишней и смотрит на летающих ласточек. Вишня усыпана белоснежными цветами. Ах, какая она красивая! Ей бы стоять на небе, чтобы маленькие ангелы могли бы качаться на ее ветках. Может, она раньше и стояла на небе, а после Бог перенес ее на землю, чтобы Анн могла сидеть под ней летними вечерами. Кто знает! Может, это замечательное дерево - волшебное и умеет исполнять все желания? А никто этого не знает.

Анн решает тут же попробовать. Но сразу много желать не годится, ведь у этого дерева давно никто ничего не просил, оно отвыкло исполнять желания. Нельзя сразу взять и пожелать... ну например, маленького пони. Это можно будет пожелать после, когда оно привыкнет делать все, что попросишь. Анн не хочет жадничать и решает попросить что-нибудь полегче.

- Я хочу, чтобы кто-нибудь сейчас шел по дороге, с кем бы я могла поболтать, - громко говорит она, глядя на белые цветы вишни. Анн ждет. И надо же! Всего через пять минут на дороге появляется тетя. Анн ее не знает. Наверно, она живет поблизости в пансионате.

Тетя останавливается и смотрит на Анн. Ах, какая красота: хорошенькая маленькая девочка, с мечтательными голубыми глазами, сидит под сказочно прекрасной цветущей вишней.

Анн призывно улыбается ей.

- Добрый вечер, дружочек, - говорит тетя, - ты сидишь здесь совсем одна?

- Да, - отвечает Анн, - хочешь посидеть со мной?

Анн знает, что нельзя говорить взрослым "ты". Но если нельзя говорить им "ты", то как же с ними разговаривать? А не говорить взрослым ни слова как-то неловко. И потому Анн, не раздумывая, говорит:

- Ты хочешь посидеть со мной?

Ну конечно, тетя хочет посидеть с Анн. Она с радостью садится на зеленую скамейку рядом с Анн, гладит ее по белокурой голове и спрашивает:

- Ты выглядишь такой маленькой и одинокой.

- Да, - говорит она, вздыхая, - я одинокая.

- А где же твоя мама? - спрашивает тетя.

- Моя мама умерла.

Наступает тишина.

- Бедный ребенок, - говорит наконец тетя. Анн показывает на большой белый дом в глубине сада.

- Мамочка жила там, когда была живая.

- Вот как, - участливо говорит тетя.

- Но она родилась не там, - продолжает Анн.

- Вот как, а где же она родилась?

- Никто не знает. Моя мама - подкидыш. В этом белом доме жил господин и одна госпожа. Это были мои дедушка и бабушка, понимаешь? И вот однажды утром они вышли в сад и нашли маму как раз под этой вишней.

Похоже, что тетя не очень верит этому.

- Да, да, это правда, - живо уверяет ее Анн. - Мама спала под деревом, завернутая в грязное одеяло. У дедушки и бабушки не было детей, и они были рады, что нашли мою маму.

"Да, и не такое случается", - думает незнакомая тетя.

- И узнали они, кто ее туда положил? - спрашивает тетя.

- А как ты думаешь? Точно, узнали, - отвечает Анн.

- В самом деле? И кто же это был?

- Цыгане. Они ехали ночью мимо нашего дома и везли с собой мою маму. Никто не знает, почему они положили ее под дерево. Когда маме было три года, она сидела однажды под деревом на скамейке, вот как мы сейчас. И угадай, что с ней случилось?

- Откуда же мне знать!

- Они снова приехали и забрали мою маму, ясно тебе? Схватили и запихали в свою повозку и помчались так, что только искры из-под колес летели. Ах, как бабушка плакала!

- Мне кажется, ты сидишь и выдумываешь всякие небылицы.

- И вовсе нет. Ведь это моя мама, и я все про нее знаю.

- Но ты вовсе не похожа на цыганочку, - говорит тетя, глядя на голубые глаза и золотистые волосы девочки.

- А я похожа на своего папу.

- Ну и что же потом случилось с твоей мамой?

- Мама научилась петь и плясать и делать всякие фокусы. Повсюду, куда цыгане приезжали, она плясала, а потом ходила с красной шапкой и собирала деньги.

- Надо же! - говорит тетя.

- А в это время дедушка с бабушкой искали маму повсюду, - рассказывает Анн, - у всех-превсех цыган. Но все цыганята похожи друг на друга, и найти ее было очень трудно. Но однажды вечером...

- И что же случилось в этот вечер? - с интересом спрашивает тетя.

- Однажды цыгане опять ехали по этой дороге. И мама сидела в одной повозке. Дедушку и бабушку она забыла. А когда она увидела эту вишню, то громко сказала: "Поглядите, это моя вишня".

Дедушка с бабушкой как раз сидели на этой скамейке и услыхали это. Цыгане разбили свой табор вон на том лугу. Ночью дедушка прокрался туда и украл обратно мою маму. Цыганский вожак проснулся и выстрелил в дедушку. Но дедушка спрятал маму под пиджак, пустился домой со всех ног и запер дверь на замок.

Незнакомая тетя собиралась было что-то сказать, но в это время на дороге показалась повозка, много повозок. Это катит мимо цыганский табор. Анн бледнеет. Она крепко хватает тетю за руку и кричит:

- Спаси меня! Они хотят украсть меня! Хотят отнять меня от дедушки и бабушки, как отняли маму. Спаси меня!

Тетя тоже пугается. Она думала, что Анн выдумывает небылицы, а теперь не знает, что и думать.

- Спаси меня, - шепчет Анн.

Но прежде чем тетя успевает придумать, что надо делать, Анн проворно карабкается на дерево и прячется в его цветущих ветках.

Цыганские кибитки останавливаются возле тети. Тетя хватается рукой за сердце, видно, что она сильно нервничает. Смуглый человек, сидящий в первой кибитке, помахивая в виде приветствия кнутом, спрашивает:

- Можно нам раскинуть табор вон на том лугу?