Воплощенная - Джоди Мидоуз

— Дай мне осмотреть твои руки. — Он говорил ласково, как будто это может поменять мое мнение. — Пожалуйста.

— Нет. — Я убежала прочь и сунула руки в новый сугроб снега. Они горели, несмотря на то количество снега, которое я на них накладывала. Если я их вытащу — они будут черными и облупившимися, как уголь. Ожог на моей щеке обещал быть чем то особенным. — Оставь меня.

— Позволь мне помочь.

Он не собирался слушать. Ему неважно чего я хочу.

— Нет! Просто уходи. Мне не нужна твоя помощь. Хотела бы, чтобы ты не нашел меня. — Мне было жарко, и холодно одновременно. Я устала чувствовать боль. Для того, кто умирал сотни раз, он плохо понимает ситуацию. — За последние два дня, я успела получить сломанный компас от собственной матери, из-за чего сбилась с пути, на меня дважды нападали сильфы, получила ожоги, и чуть не утонула в замерзшем озере. Ты должен был оставить меня там. Всем будет лучше без меня. — Я упала и заплакала. — Я ненавижу тебя. Я ненавижу всех.

Наконец он ушел.

Глава 4 — Огонь

После того, как я выплакалась, послышался звук копыт позади меня, затем он стих. Сэм подхватил меня в свои объятия. Снег падал хлопьями. Я пыталась удержатся, но было слишком больно. Когда я уперлась локтем в его грудь, он просто перевернул меня и пронес через железные врата кладбища.

— Уходи. — Мое горло болело от холода и плача.

— Нет. — Он стряхнул снег с каменной скамейки и усадил меня, а затем сел рядом. — Ты должна была прибежать сюда, как я и говорил тебе.

Я зажмурилась и прижала ноги к груди, спрятав лицо в рукавах. Мой прыжек в озере показалась неторопливым летним плаванием в сравнении со сменяющим чувством тепла и холода в руках.

— Ты меня не слушаешь, не так ли? Проваливай.

— Чепуха. — Ледяные ладони прикоснулись к моим щекам, он повернул моё лицо к своему. Всё же, я не смогла встретить его взгляд и держала глаза опущенными. — Ты не слушаешь, — сказал он. Почему бы ему просто не уйти? Я сгорю, как не крути, огонь будет идти по моим рукам, и поглощать меня. Мои глаза заслезились. Ненавижу плакать. — Но если бы ты меня послушала, — пробормотал он, — я был бы мёртв. — Я посмотрела вверх, он выглядел серьезным.

Его лицо выглядело встревоженным. Когда я села, руки затряслись.

— Спасибо, что спасла меня.

Он говорил так, будто считал, что я на самом деле сделала что-то хорошее и важное. Но теперь, я собираюсь умирать медленной и мучительной смертью. Это, кажется, несильно беспокоит его.

— Ты бы вернулся. — Мой рот и мозг существовали отдельно друг от друга. Сейчас не время быть грубой. Я должна извиниться за то, что кричала на него. — То есть, я рада, что с тобой все хорошо.

Уголочек его рта дрогнул, и он провел пальцами под моими глазами, избегая ожога на щеке.

— Твои руки, наверное, чертовски болят. Ты дашь мне помочь тебе?

— Я плачу не потому. Я просто злюсь из-за всего этого. На сильфу. На Ли. На тебя.

— А почему на меня? — Он освободил моё лицо и потянулся к сумке, лежащей на коленях. Бинты, мази, обезболивающие: было бы неплохо, если бы я увидела их прежде. — Насколько я знаю, я всего лишь пытался держать тебя подальше от проблем.

— Именно. — Я опустила свои ноги со скамьи, чтобы можно было сесть нормально. Сэм держал меня за плечо, на случай, если я потеряю равновесие, но этого не случилось, так что я одарила его выразительным взглядом. Мои руки были окровавленными и опухшими, словно я держала их в огне. Скорее всего, я избежала долговременных мышечных повреждений, поскольку все мои нервные окончания покорно посылали сигналы ужасающей боли, но все это не важно. Обугленная плоть и рассыпающиеся кости от огромного ожога сильфы, вскоре настигнут меня. — Из-за тебя я умру. — Я уже представляла себе ожоги, распространяющиеся вверх по моим запястьям и рукам, пока не погубят меня.

— Умрёшь в своё время, но это будет не очень скоро, если ты перестанешь попадать в неприятности каждый день.

Я тут умираю, а он имеет наглость издеваться надо мной? Я изо всех сил пыталась выбрать из своего запаса сердитую реплику, но всё, что я смогла сказать, было:

— Ли говорила, что ожоги от сильф не заживают. Они только ухудшаться.

Сэма хмурился, пока вытаскивал пакет из сумки и разрезал его.

— Она лгала тебе.

О. Конечно же, она лгала. Она всегда лжет. Иллюзии о моей смерти исчезли.

— Так что там насчет моих рук?

— Они исцеляться, и ты сможешь и дальше делать глупости. А теперь давай осмотрим их.

Он повернул ладони так, что мог видеть мою обугленную плоть, но фактически не касался меня. Мои руки выглядели ужасно, покрасневшие и опухшие.

— Наверно, запихнуть их в снег не было блестящей идеей. — Только пульсирующая боль удержала меня от резкого ответа. Я сжала зубы, чтобы не выпустить ни звука, пока он обматывал куском марли мои руки. Как нечто столь утонченное может причинять столько боли? Я мечтала, чтоб она прекратилась. У меня начался приступ головокружения, темнота сгущалась вокруг моих глаз. Спустя вечность, глубокий голос Сэма вернул меня на землю. — Я закончил. — Я почувствовала слезы, застывшие на моем лице, руки были обернуты слоями марли. Боль пронзила мое предплечье. Даже повязка давила слишком сильно. — Ты держалась молодцом.

— Он натянул мне капюшон и поправил волосы, затем достал горсть таблеток из медицинского комплекта. — Это обезболивающие. У меня нет более сильных препаратов, чтобы сделать что-то большее, нежели просто убрать боль на время, но это лучше, чем ничего. — На его руке лежало пять белых пилюль, каждая отправилась в мой рот по очереди. Он поднес фляжку к моим губам, и я выпила. — Мой коттедж по другую сторону кладбища. Ты можешь идти? — Он сложил всё в сумку и закинул ремень через плечо. — В стенах есть железо, сильфам сюда путь заказан. — Он говорил нежно. — В Сфере бурная деятельность. Она не была такой большой как сейчас, и границы изменяются очень часто. Эта территория не всегда была защищена от сильф... — Его глубокие карие глаза встретились с моими. — Я думал, что всё утряслось. Прости меня.

Нет смысла извиняться за что-то, с чем он ничего не мог поделать. Я пошатнулась и потеряла равновесие. Он схватил меня за локоть.

Дюжина камешков лежали на пути через обширное кладбище, ведя к мавзолею с прокручивающимися железными воротами, статуи из известняка, всматривающиеся в разбросанные надгробия, и лавочки с металлической рамой. Днем потеплело, снег стекал с торжественных лиц статуй как слезы. Я могла представить себе это место весной или летом, с яркими цветами или виноградными лозами, торчащими из огромных каменных кубков, плющом, разросшимся по стенкам и кладбищенской мемориальной доске, или осенним листьями, укрывавшими путь. Была здесь какая-то меланхоличная красота, старая и истощенная тишина.