Кап, иди сюда! - Юрий Хазанов

Но перед тем как уснуть, подумал, что неправда: на него можно положиться и Васи он больше никогда в жизни не испугается.

Кап, иди сюда! (повесть)

Самое тихое место

В то утро папа очень торопил Вову. Нужно было прийти к дяде Тиграну ровно в девять, чтобы ехать купаться. Дядя Тигран любит точность: сказано в девять — значит, в девять, а не в десять или там в одиннадцать. Если опоздаешь, дядя Тигран начнёт ворчать и испортит настроение и себе и другим. Так говорила мама, пока собирала их в дорогу. Мама не ехала купаться: у неё, она сказала, дела поважнее — надо шить купальный костюм.

Ровно в половине десятого они были у дяди Тиграна. Он ещё лежал в постели, а на нём сидел Ашо́т. Ашот — его сын, ему года три, но он уже всё понимает.

Ашот сказал:

— Мы едем масине…

У дяди Тиграна есть машина, и тётя Тася часто говорит, что лучше, если у них была бы лошадь. Меньше лошадиных сил, но зато хлопот тоже меньше.

Дядя Тигран сказал:

— Вовремя прийти никак не можете. Из-за вас решил ещё поваляться.

Как ни отказывались, а пришлось им второй раз позавтракать. Ашот всё время мешал: то схватит со стола ложку и бросит на пол, то влезет к дяде Тиграну на колени и разольёт кофе из стакана, то дёрнет Вову за штаны. Тётя Тася только и знала, что говорить: «Ашотик, не мажь дядю Мишу маслом!», «Не коли дядю Мишу вилкой, пожалуйста, мама тебя просит».

Поэтому они выехали только в одиннадцать.

— Думаю, лучше всего поехать на озеро в Щедринку, — сказал дядя Тигран. — Это и недалеко, и народу там бывает немного даже в воскресенье. Самое тихое место.

Никто не стал возражать — в Щедринку так в Щедринку.

За городом дядя Тигран вспомнил вдруг, что у него нет папирос, и они остановились возле ларька на горе. Внизу был мост через какую-то заболоченную речушку.

Когда папа и дядя Тигран вышли из машины, тётя Тася передвинулась к рулю, на место водителя. Ашот сидел у неё на коленях.

— Ашотик, мама тебя просит, не трогай это… Это тоже нельзя трогать, Ашотик, мама тебя просит…

Вова прямо чуть не заснул на заднем сиденье под эти разговоры, как вдруг что-то щёлкнуло и машина тихо тронулась с места. Дорога здесь шла под уклон, поэтому они сразу набрали скорость. А внизу мост, речка, и навстречу ехали машины, и фары у них торчали, как глаза стрекозы.

— Что… мы, кажется, едем, Вова? — сказала тётя Тася.

Вова уже понял, что дело плохо.

— Нажмите там… внизу… — сказал он, сам не зная точно, что надо нажать.

Но вместо того чтобы найти тормоз, тётя Тася почему-то крепко обхватила Ашота, а машина продолжала с ужасной, как Вове казалось, быстротой катиться вниз.

Послышался крик:

— Смотрите! Чья машина? Скорей, там дети!

Потом Вова оглянулся и увидел, что дядя Тигран и папа огромными скачками, как кенгуру, мчатся к ним. И ещё он запомнил, как из пакета в руках у дяди Тиграна по одной выскакивали баранки. Тигран, папа и ещё несколько мужчин забежали спереди и сзади и руками остановили машину на полпути к мосту.

Все были какие-то очень бледные, и только один Вова очень красный. Он всегда краснеет и даже потеет, когда волнуется.

— Тысячу раз говорил! — кричал дядя Тигран так, что дребезжало ветровое стекло. — Твой метод упрашивания до добра не доведёт! Он сегодня Мишу вилкой, а ты ему — «пожалуйста, мама тебя просит!..» По рукам надо бить!

— Нужно было на скорость поставить, — сказал папа.

— Он и со скорости бы снял, не только с тормоза. Что я, не знаю его! — ответил дядя Тигран, и в его голосе прозвучала гордость.

— Я уже не хочу купаться, — сказала тётя Тася дрожащим голосом.

— Наоборот, — бодро ответил дядя Тигран, — выкупаться сейчас полезно, как никогда. Здесь чу́дное место, тихое, спокойное, вот увидишь. Мне говорили.

Они уже свернули с шоссе и ехали по просёлочной дороге, среди кустарника. Ветви хлестали по машине, просовывались в окна, и одна из них больно ударила Вову по щеке.

Кустарник кончился, выехали на поляну. Вот и озеро.

Весь берег усеян людьми. В промежутках между людьми стоят автомашины, мотоциклы, лежат на боку велосипеды. Шум такой, как на уроке рисования в Вовином классе.

— Н-да, — сказал папа. — Укромный уголок.

— Не знаю просто, что такое сегодня, — проговорил дядя Тигран, не глядя на тётю Тасю. — Меня уверяли, что это лучшее место — близко и тихо…

— Твой метод принимать на веру всё, что говорят, тоже, как видишь, до добра не доводит! — сказала тётя Тася. — Пойдём лучше в лес.

Дядя Тигран запер машину на четыре замка — два в дверце и два на руле (не считая секретных гаек на колёсах, их можно увидеть, если снять колпаки), — и все пошли в лес на другую сторону озера.

Вова хочет псарню

В лесу было в самом деле тихо, если не слушать, как папа и дядя Тигран спорят о рифмах. Папа кричал, что рифму «пять» и «опять» не променяет ни на какие другие, а дядя Тигран кричал, что за рифму: «речки-черешни» отдаст все «грозы» и «морозы», вместе взятые. А тётя Тася говорила: «Ашотик, мама тебя просит, не снимай сандалии», «Ашотик, не бей дядю Мишу веткой, мама тебя просит».

Вове опять сделалось скучно, и он пожалел, что они не остались на берегу, где много народу. И в этот момент из-за кустов показался какой-то чёрный клубок и покатился прямо на них.

— Назад, Каро! — раздался голос, и они увидели высокого мужчину с бритой головой. В руке у него была бутылка пива.

— Смотри, Ашотик, какой хороший пудель, — сказала тётя Тася про чёрный клубок.

— Этот пудель называется «спаниель», — сказал высокий мужчина. — Ко мне, Каро! Познакомься с товарищами.

Ашот протянул Каро ветку, но тот брезгливо отвернулся.

— Возьми, — сказал хозяин, и собака осторожно взяла ветку в пасть.

Вова погладил Каро, но пёс не обратил на него никакого внимания. Это обидело Вову. Потому что он очень любил собак — даже, наверно, раза в два больше, чем кошек, — и всю жизнь собирался завести щенка. Но дома и слышать не хотели. Ни о собаках, ни о кошках. Даже о черепахах.

— Хо́дите с ним? — спросил Вовин папа у хозяина собаки.

Папа спрашивал про охоту. Это он от дяди Семь научился так говорить.

— А как же, — ответил хозяин.

— Хорошо работает? — спросил дядя Тигран.

— Имеет «отлично» по всем видам. Он у меня медалист.

— Слышишь? — сказал папа Вове. — Отличник. По всем предметам.

А Вова спросил:

— Он больше не вырастет?

— У него и так самая большая высота для спаниелей, — ответил хозяин. — В холке — сорок пять сантиметров. Понятно?

Вова сказал «понятно» и добавил, что ему тоже обещали собаку.

— Никто тебе не обещал, — сказал папа.

— Нет, обещали, ты забыл, — сказал Вова. — Сами говорили…

— Не ной, прошу тебя, — сказал папа.

А высокий бритоголовый мужчина рассказал, что у Каро энергичный поиск, нешироким челноком, что потяжка у него более быстрая, чем у легавых, и что однажды он причуял бекаса против ветра на расстоянии в двадцать пять шагов.

Папа и дядя Тигран слушали с большим интересом, изредка вставляя: «Да, да, конечно», «Ну, ещё бы», «Ишь какой молодец». Они неплохо поддерживали разговор — ведь Вова-то прекрасно знал, что им ни разу в жизни не приходилось охотиться.

— Для чего бедняжечкам отрубают хвосты? Это ведь больно, — сказала тётя Тася и с жалостью поглядела на короткий виляющий хвост Каро.

— Хвосты не рубят, а купируют, — уточнил хозяин. — Сидеть!

Это он сказал собаке, которая сразу уселась и продолжала вилять хвостом под собой, отчего бока у неё дрожали, как будто ей холодно.

До сих пор Вова думал, что купируют только железнодорожные вагоны: поэтому они так и называются — «купированные», но оказалось, и собачьи хвосты тоже.

Новый знакомый стал очень подробно объяснять тёте Тасе, почему у спаниелей нет половины хвоста. Он говорил, что на охоте они особенно много и быстро машут хвостом и что, останься он длинным, они бы в кровь его раздирали об осоку.

Вова спросил:

— А какая примерно скорость виляния?

Вопрос заставил призадуматься даже такого знатока, как хозяин Каро.

— Я полагаю, — ответил он, — э… э… в среднем около ста виляний в минуту… Но это что — а вот, как вы думаете, сколько собака различает запахов?

Тётя Тася предположила, что пять. Дядя Тигран и папа накинули ещё пятьдесят.

— Сто! — сказал Вова, прямо как на аукционе.

— Около сорока тысяч, — сказал владелец собаки. — Представляете? Вот вы словарями, наверно, пользуетесь, — при этом он посмотрел почему-то на дядю Тиграна, — иностранными и другими. Сколько в них слов?

Дядя Тигран ответил, что в среднем пятьдесят — шестьдесят тысяч, но в языке людей, когда они разговаривают между собой, и в книгах используется гораздо меньше. Тысяч десять, пятнадцать.