1612. Минин и Пожарский - Виктор Поротников

Кантемир-мурза не понравился князю Пожарскому с первого взгляда. Он был небольшого роста, с широкими плечами и кривыми ногами. Длинный цветастый халат из блестящего шелка смотрелся на нем несколько мешковато. Его большая голова была гладко выбрита и увенчана на макушке небольшой круглой шапочкой из зеленого бархата. Загорелое лицо Кантемир-мурзы было покрыто шрамами. Один шрам багровел на его левой скуле, другой залег меж черных густых бровей, третий шрам виднелся на коротком приплюснутом носу. Своими толстыми щеками Кантемир-мурза напоминал хомяка, а своими раскосыми глазами он смахивал на рассерженную рысь. На вид ему было лет пятьдесят, хотя в его черной бородке и усах не было заметно ни единого седого волоска.

Князю Пожарскому не понравилось, что боярин Лыков расточает перед кривоногим Кантемир-мурзой льстивые речи и низко кланяется ему. Когда до него дошла очередь произнести приветствие хозяину застолья, слог князя Пожарского был сух и краток, а его поклон лишь с натяжкой можно было назвать поклоном.

После угодливого раболепства боярина Лыкова такое поведение князя Пожарского выглядело весьма вызывающе. Приближенные Кантемир-мурзы, коих собралось у него в шатре не меньше двадцати человек, недовольно загалдели.

Кантемир-мурза властным жестом руки, унизанной перстнями, заставил своих вельмож примолкнуть.

— Сразу видно, что князь Пожарский воин, а не царедворец, — по-русски произнес Кантемир-мурза с неким подобием улыбки на своих толстых губах. — К тому же князь Пожарский мой гость, и, значит, ему простительно любое поведение. Кто привык кланяться, тот кланяется низко, а кто кланяться не привык, тот кланяется, как умеет.

Все приближенные Кантемир-мурзы и он сам сидели на мягких подушках, сложив ноги калачиком. Перед каждым из них слуги поставили по маленькому столу на низких ножках. И только перед Кантемир-мурзой стол был поставлен довольно длинный, поскольку рядом с ним должны были пировать два его гостя из русского стана.

Боярин Лыков опустился на ковер слева от Кантемир-мурзы, князь Пожарский расположился справа от него.

Расторопные босоногие слуги в коротких халатах принесли яства в круглых глиняных тарелках, расписанных восточными узорами. На тарелках горкой возвышались очищенные от скорлупы миндальные орехи, изюм, курага, сушеные груши, халва и ячменные лепешки с медом. Всем гостям в неглубокие круглые чаши без ножки был налит желтоватый пенный кумыс.

Дмитрий Пожарский пить кумыс наотрез отказался.

Боярин Лыков, уже начавший произносить здравицу в честь хозяина застолья, осекся на полуслове. Среди татарских вельмож опять прокатился раздраженный говорок.

Кантемир-мурза повелел слугам принести специально для князя Пожарского браги или хмельного русского меда, что отыщется среди его запасов.

Однако и хмельной мед Пожарский пить не стал, заявив, что сначала нужно решить насущные дела, а уж потом переходить к дружеским возлияниям.

— Всякие дела лучше делать на трезвую голову, — сказал князь Пожарский, с осуждением взглянув на боярина Лыкова, который еще толком не протрезвел после вчерашней попойки, а уже вновь взялся за чашу с хмельным питьем.

Кантемир-мурза коротко рассмеялся, сверкнув белыми зубами. Князь Пожарский вызывал у него все большую симпатию. Он впервые встретился с русским воеводой, не падким на вино.

— Не могу не согласиться с князем Пожарским, — проговорил Кантемир-мурза, поставив на стол свою чашу с кумысом.

Первым делом князь Пожарский пожелал узнать, за какую плату войско крымского хана согласится воевать с недругами Василия Шуйского. Кантемир-мурза назвал примерную сумму в расчете на золотые английские монеты, которые со времен Ивана Грозного поступали на Русь после торговых сделок, где их перечеканивали на монетном дворе в Москве, ставя на них герб Российского государства. Князь Пожарский надеялся в душе, что Кантемир-мурза потребует за свою военную помощь слишком крупное денежное вознаграждение, тогда переговоры можно было сразу прервать. Василий Шуйский не собирался платить татарам больше, чем он заплатил шведским наемникам Делагарди. По этому поводу Дмитрию Пожарскому были даны государем четкие инструкции. Однако запросы Кантемир-мурзы оказались не слишком высоки. В принципе, он был согласен воевать с поляками и Лжедмитрием за те деньги, которые ему был готов заплатить Василий Шуйский.

Такая сговорчивость Кантемир-мурзы пришлась по душе боярину Лыкову, который сразу же объявил, что всем им нужно непременно выпить за успех этих переговоров.

Князь Пожарский охладил радостный пыл Лыкова, внезапно заявив, что увиденные им в татарском стане русские невольники есть свидетельство того, что Кантемир-мурза нарушил договор, заключенный между крымским ханом и Василием Шуйским.

— Проходя по русским землям, воины Кантемир-мурзы вели себя, как враги, разоряя деревни и беря в полон смердов, — сурово промолвил князь Пожарский. — Это выходит за рамки секретного договора. У меня есть строгий наказ от государя не отдавать золото крымцам, если они пленят хотя бы одного русича.

Услышав такое от Пожарского, боярин Лыков растерялся. О таком наказе Василия Шуйского ему было ничего не известно. В растерянности пребывал и Кантемир-мурза. Его воины всегда занимались грабежами, где бы они ни проходили. Текст секретного договора между Мухаммад-Гиреем и Василием Шуйским Кантемир-мурза не видел, но он знал, что его повелитель ждет щедрых даров от русского царя. Если московские дары не прибудут в Крым, то вина за это ляжет на Кантемир-мурзу.

Рисковать своей головой из-за двух сотен русских невольников Кантемир-мурза не собирался. Он тут же распорядился, чтобы все пленные русичи были немедленно отправлены в Каширу. Приближенные Кантемир-мурзы торопливо удалились из юрты, чтобы лично проследить за выполнением этого приказа.

— Не сердись, князь, — с миролюбивой улыбкой обратился к Пожарскому Кантемир-мурза. — Каюсь, это я недоглядел. Среди моих воинов полным-полно совершенно диких степняков, с которыми и у меня хватает хлопот. Но ведь одна маленькая тучка не может заслонить свет солнца, так и это досадное недоразумение не должно нарушить дружбу между Мухаммад-Гиреем и царем Василием. Не так ли?

Согнав с лица суровую мину, Дмитрий Пожарский сказал, подняв свою чашу с хмельным медом:

— Давайте выпьем за то, чтобы эти досадные недоразумения впредь не повторялись.

Кантемир-мурза и боярин Лыков охотно осушили свои чаши вместе с князем Пожарским.

Возвращаясь в свой лагерь верхом на конях в сопровождении конных слуг, князь Пожарский и боярин Лыков увидели, как длинная вереница русских невольников, измученных и полуодетых, спешит через зеленый луг к распахнутым воротам Каширской крепости.

— Почто государь дал тебе тайный наказ, а мне не дал? — спросил у Пожарского боярин Лыков, взглянув на него сбоку.

— Не было никакого царского наказа, боярин, — покачиваясь в седле, ответил Пожарский. Он говорил каким-то рассеянным голосом, словно его одолевали какие-то свои думы. — Просто мне захотелось вырвать из неволи всех этих несчастных. — Пожарский кивнул на бегущих через поле женщин и детей в разорванных одеждах.

— Ну, ты и хитрец, князь! — усмехнулся Лыков. — Как ты ловко облапошил Кантемир-мурзу! Обвел нехристя плешивого вокруг пальца! Этот дурень узкоглазый еще и одарил тебя шлемом и кинжалом из дамасской стали.

— Не все же нам татар дарами тешить, — ухмыльнулся Пожарский, — им тоже порой следует раскошелиться перед нами.

— Когда ты намерен выступить к Зарайску, князь? — вновь спросил Лыков.

После завершения переговоров с Кантемир-мурзой, принявшим условия Василия Шуйского, ответственность за золотые сокровища переходила от князя Пожарского к боярину Лыкову.

— Сегодня же и выступлю, — не глядя на своего собеседника, ответил князь Пожарский. Он взирал, чуть прищурив глаза от ярких солнечных лучей, то на бревенчатые стены и башни Каширы, маячившие впереди, то на безоблачные голубые небеса, в которых заливались жаворонки.

«А он и впрямь благороден и бескорыстен, как многие про него говорят, — думал боярин Лыков, незаметно бросая взгляды на князя Пожарского. — Не взял ни монетки из сокровищ Шуйского, хотя я предлагал ему обогатиться за счет царя. Не падок на вино и на женщин. Выпил всего одну чашу хмельного меда на застолье у Кантемир-мурзы, отказался от двух дивных юных турчанок, предложенных ему в виде подарка. Дабы не обижать Кантемир-мурзу, принял от него только шлем и кинжал. Странный человек!»

Глава пятая

Степан Горбатов

Недобрые предчувствия стали одолевать полковника Горбатова сразу после отъезда князя Пожарского и его слуг в Зарайск. С отъездом Пожарского дисциплина среди ратников стала стремительно падать. Если Степан Горбатов держал в узде своих стрельцов и те безропотно чистили оружие, стояли в карауле и никуда не отлучались без его дозволения, то люди боярина Лыкова и Тимохи Салькова опять ударились в пьянство, играли в кости, грубили сотникам и десятникам.