Оперативный розыск - Михаил Черненок

Обстановка небольшой комнаты, которую занимала семья Обручева, была более чем скромной. Единственной роскошью здесь можно было с натяжкой посчитать новенький телевизор с крупным экраном да шкаф, довольно плотно заставленный книгами. Рослый, с глубокими залысинами в рыжей шевелюре курчавых волос, Обручев, поминутно протирая пальцами очки, как будто они то и дело запотевали, очень заботливо ухаживал за дочерью: пеленал ее, брал на руки, подогревал в сжатых ладонях бутылочку с молоком. И все это делалось с такой нежностью, словно отец навсегда прощался с ребенком.

Чтобы не видеть этой печальной сцены, Шехватов стал рассматривать корешки книг в шкафу, особняком от которых стояли «Справочник по криминалистике» и «Уголовный Кодекс РСФСР». Ницак тоже подошел к шкафу. Увидев «криминальные» книги, показал на них и спросил Обручева:

— Изучаете?

— Да так… Вместо детективов читаю, — глухим голосом ответил Обручев.

— А сами зачем детективные истории делаете?

Обручев протер очки:

— Какие?..

— Где деньги? — внезапно бросил Ницак.

На лице Обручева появилось недоумение. Какое-то время он мучительно соображал и вдруг совершенно неожиданно ответил:

— Истратил.

— Все?!

— Их там всего сто пятьдесят рублей было. Часы купил, потом потерял на пляже у Бугринской рощи.

Столь быстрое признание удивило даже опытного старшего инспектора ОУР горуправления милиции капитана Беляева. Однако он, ничем не выдав своего удивления, спокойно сказал:

— Речь идет не о ста пятидесяти рублях из лаборатории, а о хищении пятнадцати тысяч из кассы хлебокомбината, на котором вы работаете.

И опять Обручев всех огорошил:

— На своем комбинате я только шторы из красного уголка в прошлом году украл.

Беляев мобилизовал всю свою выдержку:

— У нас есть сведения, что вы предлагали одному из своих товарищей по работе «совместно добыть деньжат». Было такое?

Обручев, казалось, задался целью во что бы то ни стало обескуражить сотрудников уголовного розыска. Открыто глядя сквозь очки в глаза капитану Беляеву, он виновато проговорил:

— Ну, было. Только меня кто-то опередил.

— Кто? — быстро спросил Ницак.

— Не знаю.

Версия начинала рушиться, словно карточный домик. Обручев, похоже, был растерян, душевно смят и подавлен. Бесцветным глухим голосом он довольно искренне рассказывал о чем угодно, только не о краже пятнадцати тысяч из кассы хлебокомбината. С таким же упорством отрицал эту кражу и на допросе в райотделе, куда капитан Беляев доставил его на оперативной милицейской машине сразу, как только из магазина вернулась домой жена — уставшая грустная женщина с большими печальными глазами.

Будто верующий на исповеди, Обручев подробно рассказывал подполковнику Моисееву и капитану Беляеву, как в прошлом году, забравшись по крыше пристройки через окно в красный уголок, ночью унес оттуда шторы, продал их на толкучке за пятьдесят рублей, хотя они фактически стоили без малого три сотни, и пропил вырученные деньги. Затем так же детально «исповедовался» в хищении денег из стола заведующей лабораторией хлебокомбината имени Якушева. Характерно, что версия этой кражи, предложенная инспектором Шехватовым и поддержанная подполковником Моисеевым, совпадала с действительностью во всех подробностях. Даже причиной, побудившей Обручева проникнуть в лабораторию, как и предполагалось, было желание отыскать там хоть маленько спирту.

— Куда дели украденный вместе с деньгами секундомер? — спросил капитан Беляев.

— Вначале думал, что это карманные часы, а когда разобрался, выбросил в болото возле своего дома, — хмуро ответил Обручев.

— Значит, хищение денег из кассы категорически отрицаете?

— Отрицаю.

— А на какие деньги купили сегодня брюки?

На лице Обручева появилась натянутая улыбка:

— Подглядывали, что ли, за мной?

— Вы рассчитывали, что уголовный розыск будет стыдливо отворачиваться от подозреваемого? — вопросом на вопрос ответил капитан Беляев.

Обручев в который уже раз принялся протирать очки:

— По-вашему, я и на брюки не заработал…

— Сколько вы зарабатывали, нам известно. Отвечайте конкретно: на какие деньги купили брюки?

— Ну, если конкретно, то на зарплату купил из последней получки.

— Которую не получали…

Обручев чуть вздрогнул:

— Это надо доказать! Кассиру поверили, да? Разве она всех упомнит, кто получал.

— А платежная ведомость?.. — ровным голосом, но очень внезапно спросил подполковник Моисеев.

— Что платежная ведомость?! — На крупные залысины Обручева словно брызнули невидимым пульверизатором. Мелкие бисеринки пота мгновенно вспухли крупными каплями и струйками потекли по вискам. Сообразив, что дал «осечку», Обручев тихо повторил: — Ну, что платежная ведомость?

— Откуда вам известно, что вместе с деньгами исчезли кассовые документы?

— Я разве сказал, что документы исчезли?

— Нет, не сказали, но мы прекрасно вас поняли, — Моисеев перехватил откровенно растерянный взгляд Обручева. — Напрасно пытаетесь лгать. Поймите, это не в вашу пользу.

— Не брал я кассу, — упрямо буркнул Обручев.

— А если все-таки «брали»?

— Докажите.

— Докажем. Знаете о том, что существует неотвратимость наказания? Каждый преступник, сделав черное дело, стремится как можно дольше не попасться. Наша задача — как можно раньше его задержать. Мы обязательно раскроем это преступление, не имеем права его не раскрыть — слишком большая сумма хищения. Понимаете?.. И вот до тех пор, пока преступление будет не раскрыто, уголовный розыск постоянно будет рядом с вами. Вы не отделаетесь теми мелкими хищениями, которые сейчас признаете. Кстати… — договорить подполковнику не дал зазвонивший телефон. Моисеев, сняв трубку, назвал себя и сразу узнал приглушенный голос Ницака:

— Геннадий Федорович, при обыске у Обручева пусто.

— Хорошо смотрели?

— Скворечник и тот проверили. Какие указания будут?

— Чуть позднее.

Опуская телефонную трубку на аппарат, Моисеев краем глаза заметил, что Обручев напряженно думает. Стараясь прервать его своеобразный тайм-аут для размышлений, подполковник быстро продолжил недосказанную мысль:

— Кстати, хотите объясню причину вашей откровенности по мелким хищениям? Из двух зол вы решили выбрать меньшее. Украденные шторы и сто пятьдесят рублей — это сущая мелочь в сравнении с пятнадцатью тысячами. Ну, сколько вам за них дадут?.. Учитывая чистосердечное признание, максимум три года в колонии общего режима. А за пятнадцать тысяч?.. — Моисеев раскрыл лежавший на столе «Уголовный Кодекс РСФСР», перелистнул несколько страниц. — Вот, слушайте… Статья девяносто третья, «прим»: «Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, независимо от способа хищения, наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества, со ссылкой или без таковой или смертной казнью с конфискацией имущества». Чувствуете, чем пахнет?.. Сейчас украденные деньги наверняка еще целы, но, пока вы будете изворачиваться и водить нас за нос, от них может ничего не остаться. Дружки промотают похищенные вами пятнадцать тысяч, а расплачиваться высшей мерой наказания придется вам. Представляете нелепость своего положения?..

Обручев, зажмурив глаза, снова начал протирать очки.

— Да снимите вы их! — не сдержался капитан Беляев. Он хотел тут же добавить: «Они же мешают вам», однако, заметив, как Обручев внутренне надломился, смолчал.

Наступила гнетущая тишина. За окнами ослепительно сияло июльское солнце, голубело безоблачное небо. Сыто урчали проносящиеся мимо райотдела автомобили. Под бодрую транзисторную музыку протопала звонкоголосая молодежная компания. Недалеко громко заплакал ребенок, и ласковый старушечий голос сразу стал его успокаивать. Словом, на улице шла обычная жизнь с ее будничными радостями и печалями, а здесь, в кабинете, все вроде бы замерло.

Обручев молчал очень долго, но ни подполковник Моисеев, ни капитан Беляев не торопили его. Наконец, он еще раз протер очки и, вымученно улыбнувшись, проговорил:

— Я покажу, где деньги…

— Это далеко? — тихо спросил подполковник.

— В Октябрьском районе.

— У Чигошева?

— Нет.

Подполковник Моисеев снял телефонную трубку, заказал оперативную машину.

Милицейский «УАЗ» с госномером 20-77 НСГ, то и дело приседая на разбитой колее, остановился в конце улицы Маяковского. Кроме подполковника Моисеева и Обручева, из машины вышли капитан Беляев, заместитель начальника следственного отделения УВД Суханов, следователь Прокопенко, инспектор ОУР Язовский, эксперт оперативно-технического отдела УВД Глазунов и двое понятых. Выйдя на узкую тропу, тянущуюся вдоль заборов частных застройщиков по кромке железнодорожной выемки, у дома № 12 вся группа, вытягиваясь гуськом друг за другом, повернула вправо по направлению к железнодорожной станции Новосибирск-Южный. Обручев шел впереди. Метров через семьдесят он остановился и показал на свежевзрыхленную землю под густо разросшимся кленовым кустом.