Все только начинается - Анастасия Доронина

— Зачем ты…

— Мне кажется, такую малость ты можешь для меня сделать — ответить на эти два вопроса! Так кто она?

— Если это для тебя так важно — в сущности, никто. То есть… Ну секретарша. У моего партнера, у Гудимова. То есть… Бывшая секретарша.

— Бывшая секретарша Гудимова, то есть теперешняя твоя содержанка?

— Называй как хочешь.

— Когда это у вас началось?

— Год назад… примерно.

— Она молода?

Павел помолчал.

— Да… Очень молода.

— Сколько ей?

— Недавно исполнилось восемнадцать.

— Что?! — Вот тут-то я и обернулась от конфорки! — Восемнадцать! Павел! Но ведь она же моложе нашей с тобой дочери!

— Какое это имеет значение? — холодно спросил муж.

— Ты же смешон, неужели не понимаешь!

— Давай прекратим этот разговор. — Он поднялся из-за стола и вышел из кухни. Скоро а прихожей хлопнула входная дверь.

Ушел…

Как бы мне ни хотелось сохранить достоинство, это было выше меня. Я не могла удержать себя от болезненного желания посмотреть на нее. Узнать, где живет и как зовется «бывшая секретарша Гудимова» было проще простого: с девочками, работающими в офисе партнера Павла, я была знакома. Один телефонный звонок — и кадровичка Катя бойко продиктовала мне адрес.

Анжелика Воронец — вот как ее звали!

— Только это… Татьяна Валерьевна… — сказала Катя, помявшись. — Лику вы по этому адресу вряд ли найдете… Она, правда, жила там с матерью, но давно. Теперь, девочки говорят, Лика ухажером обзавелась, квартиру он ей снимает, только подробностей никто не знает…

— Хорошо, Катенька, спасибо, — я положила трубку.

Пойти посмотреть на любовницу моего мужа… Даже более того — на женщину, которую он любит… Узнать, чем она лучше меня… Я не могла объяснить себе, зачем мне это нужно, но меня тянуло к ней, как магнитом!

«Сейчас утро… Она наверняка рано не встает, такие девушки спят долго… А Павел не мог поехать к ней — он на работе… И если я успею собраться быстро, то доеду по этому старому адресу самое большее за час! А там у матери спрошу, где искать эту Лику!..»

Рванув на себя дверцу шкафа, я схватила первое, что попалось под руку — какой-то свитер, старый, вытянутый — плевать! — натянула джинсы, покидала в сумку ключи, кошелек, наспех закрутила волосы на затылке, нахлобучивая шапку. Сдернула с вешалки дубленку и выскочила на площадку.

Холодный воздух обжег мне щеки. Направляясь к метро (никакие силы на свете не могли заставить меня учиться водить машину, к большому неудовольствию Павла), я уже жалела, что на смотрины к разлучнице собралась в такой спешке.

«Дура! Господи, какая же дура!!! Даже не накрасилась! Ну и встреча у нас получится: красотка восемнадцати лет и неухоженная сорокалетняя баба, у которой отняли мужика!!!»

Я так разозлилась на саму себя — хотя, видит Бог, эмоций в этот день мне хватало и без этого — что перестала замечать все вокруг. Намереваясь перейти Кутузовский проспект, сошла с тротуара, совершенно не глядя по сторонам и уж тем более на светофор!

Зловещий визг тормозов резанул по нервам — по счастью, человек за рулем успел нажать на тормоз. Я метнулась назад — но сзади тоже косяком шли машины. И впереди злобно сигналила такая же колонна!

Не зная, что делать и как вырваться из этого автомобильного капкана, я стояла посреди дороги и была удобной мишенью для ругательств, которые сыпались на меня со всех сторон.

— Дура!

— Разуй глаза!

— Психопатка клиническая!

— Выйти бы щас, да носом тебя в сугроб, идиотка!

«А не броситься ли мне под колеса?» — подумалось безнадежно. В сущности, что мне терять?!

— Садитесь. Быстро, — приказал мне водитель того самого спортивного автомобиля, под который я чуть не угодила. — Садитесь, ну! Слышите, сигналят? Садитесь, или нас сейчас снесут! Или того хуже, гаишник явится!

Дверь распахнулась. Очнувшись от своего столбняка, я нырнула в салон, спасаясь от ругательств, которые продолжали сыпаться мне в спину.

— Поехали, — сказал незнакомец, трогаясь с места. — Ну и наделали вы переполоху, девушка. В следующий раз по сторонам все-таки смотрите, иначе погубите свою молодую жизнь, как говорится, ни за грош.

«Девушка»! Я поспешно сдернула большую меховую шапку, скрывающую лицо, чтобы развеять его иллюзии относительно моего возраста. И испытывала при этом мстительное наслаждение, граничащее с самоистязанием: да, вот она какая — женщина сорока лет, с упущенным прошлым и совершенно без будущего, брошенная неинтересная баба, от которой ушел муж!

Волосы упали мне на лицо, я отбросила их — и уставилась на свое отражение в зеркальце заднего вида. Оно, это отражение, было даже хуже, чем я ожидала. Бледное до прозрачности лицо с черными лужицами под лихорадочно блестящими глазами, искусанные губы, спутанные пряди волос, которые упрямо спускаются на лоб…

— Просто Баба-Яга, — пробормотала я вслух.

— Это вы про кого? — осведомился мой спаситель, не отрывая глаз от дороги.

— Про кого — про себя! — ответила я не слишком дружелюбно.

— Считаете, что вы настолько же сексуальны, как она?

— Кто?

— Баба-Яга!

Вот только еще чужой грубости мне сегодня не хватало!

— Остановите машину!

— И не подумаю. Вы обиделись?

— Знаете что, не делайте вид, что обзывая женщину Бабой-Ягой, вы не хотели ее обидеть!

— Во-первых, я вас не обзывал — вы сами себя так назвали, — спокойно ответил тот. — А во-вторых, изучайте русский фольклор вместе с учебником по психологии. Можно получить изумительный результат! Баба-Яга была и в самом деле удивительно привлекательной женщиной.

Теперь я взглянула на него повнимательнее. Мужчине было лет сорок пять, а может быть, и меньше: возраста ему могли добавить совершенно седые волосы, благородной синевой поблескивающие на утреннем солнце, пробивающееся сквозь окна автомобиля. Я видела его только в профиль, но профиль этот был особого, запоминающегося рисунка — такие лица принято называть «греческими», имея в виду, что у его обладателя ровная переносица и крупный, прямой нос. Вообще, насколько я успела заметить, у этого человека вообще все черты лица были крупными — но приятными. Он покосился на меня, продолжая смотреть на дорогу, и улыбнулся.

— Сказки о Бабе-Яге я в последний раз читала лет пятнадцать назад, когда дети были маленькими, — медленно сказала я, все еще не веря, что надо мной не издеваются. — И, конечно, многого не помню. Но никто не убедит меня, что распущенные волосы, согнутая фигура, отсутствие передних зубов и здоровенные клыки, отвисшие губы и горбатый нос — такой эту вашу «красотку» изображают в книжках! — могут считаться эталоном женской красоты.