Повести и рассказы - Акрам Айлисли

О предстоящем приезде Салима Сахиба нам сообщили на большой перемене, собрав на спортплощадке учеников всех классов. Но директорша Зиянет Шекерек-кызы уже с утра металась по школе; мы и до перемены знали: сегодня что-то произойдет. Зиянет Шекерек-кызы пулей летала из класса в класс, взбегала со двора на айван, шныряла по всей школе — места себе не находила, а это случалось лишь тогда, когда предстояли важные события.

В тот день, собрав на спортивной площадке всю школу, Зиянет Шекерек-кызы, стоя на айване, долго рассказывала нам, кто такой Салим Сахиб. Она принесла из библиотеки все его книги и одну за другой продемонстрировала ребятам. Вслед за этим Зиянет Шекерек-кызы показала нам свежую газету, вернее, первую полосу газеты, потому что именно на первой полосе была напечатана статья Садима Сахиба. Когда один из отличников громко прочел эту статью, посвященную приближающемуся Дню Победы, Зиянет Шекерек-кызы сказала, что мы, бузбулакцы, в силу своей культурной отсталости не могли оценить значение Салима Сахиба. Не будь мы такими отсталыми, мы бы уже давно организовали музей в доме Салима Сахиба, а мы до такой степени забросили его дом, что не только двор, даже крыша сплошь заросла травой. Ровно через два дня, в День Победы, Салим Сахиб будет в Бузбулаке. В эти оставшиеся два дня мы во что бы то ни стало должны доказать, что мы, бузбулакцы, не окончательно отстали в культурном отношении, а потому на два дня занятия в школе отменяются. За эти два дня мы должны расчистить дорогу к дому Салима Сахиба, хорошенько перекопать сад и двор от калитки до самого дома, насадить розы. Те, у кого дома есть розы, должны выкопать по одному самому лучшему кусту и ровно в восемь утра принести их к дому Салима Сахиба… Когда она кончила говорить, мы все построились и пошли к дому писателя. В середине шли девочки, замыкали шествие старшеклассники, а мы, малыши, как всегда, были впереди.

Пока мы шествовали от школы до отчего дома Салима Сахиба, Зиянет Шекерек-кызы раздобыла в домах необходимый инвентарь: лопаты, грабли, серпы, косы, ведра… Прибыв на место, мы под руководством Зиянет Шекерек-кызы разделились на группы и с ходу взялись за работу. Девочки, достав где-то лестницу, забрались на крышу. В ту весну из-за обилия дождей на всех бузбулакских крышах, оставленных без присмотра, трава поднялась чуть ли не по пояс. Перекопать двор, поправить лестницу, выкорчевать пни давно спиленных деревьев — эта тяжелая работа выпала на долю главных школьных силачей. Нам, малышам, поручено было выбирать с земли небольшие камни, сгребать и таскать траву, которую выпалывали во дворе и выдирали с крыши, а также бегать на речку и, ведрами таская воду, поить тех, кто работал в поте лица и все время хотел пить. Во время вдохновенной работы по уборке отчего дома Салима Сахиба у некоторых кружилась голова, кое-кого тошнило, одной из девочек, работавших на крыше, стало совсем плохо. Но несмотря на это, мы в тот же день закончили основные дела, и Зиянет Шекерек-кызы к вечеру совершенно успокоилась. Зато сестра Салима Сахиба, тетя Солтан, никак не могла успокоиться — она прямо извелась, ходя из дома в дом: у одних выпрашивала муки, у других — чаю, у третьих — масла. Худая, длинная, она бродила по улицам и без конца твердила: «Брат, брат…»

Наутро, когда до Дня Победы, а следовательно, и до приезда Салима Сахиба оставался один день, из колхозного коровника взяли хорошую корову с теленком и привязали их к калитке тети Солтан. Объяснили же все это так, что корову тете Солтан дали ради мужа, который вернулся с фронта совершенно желтым — необходимо избавить фронтовика от болезни, которая делает человека совершенно желтым. Но даже и после этого события, невиданного в истории Бузбулака, тетя Солтан все равно не могла успокоиться. Она считала, что, раз Салим Сахиб приезжает, надо обязательно привести в порядок могилу его матери. Вообще-то заботу и могиле сельсовет тоже взял на себя, но сделать что-то можно было лишь после посещения Бузбулака Салимом Сахибом. Потому что привести могилу в порядок за один день невозможно. И цемент надо доставить из района, и мастеров найти. А потому пришлось взять в колхозном амбаре мешочек пшеницы, оставшейся от сева, и отнести тот мешочек тете Солтан, чтоб хоть чем-то утешить сестру Салима Сахиба. Но и могилу не оставили заброшенной. Отыскав ее с помощью тети Солтан, мы под руководством Зиянет Шекерек-кызы подняли повалившийся надгробный камень, убрали мусор, принесли с реки камушков и обложили ими могилу. Рядом на горе росли цветы, мы принесли по охапке красных маков и положили их на могилу, чтобы, приехав в деревню, Салим Сахиб не подумал, что бузбулакцы — люди отсталые в культурном отношении.

На следующее утро мы снова набрали на склоне гор вороха красных маков и цепочкой растянулись вдоль шоссе. Розы пока не распустились, но акация кое-где уже расцветала, а еще ребята наломали цветущих веток в колхозном саду. Салим Сахиб должен был прибыть в полдень поездом, чтобы ехать в деревню на машине, но мы с цветами в руках стояли вдоль шоссе задолго до прихода поезда. Конечно, стоять у дороги намного веселей, чем сидеть за партой, особенно поначалу, когда еще не устали ноги, когда еще не нажгло макушку и не кружится голова.

Ребята постарше культурно стояли, держа в руках цветы, поглядывали в сторону станции. Но от нас, малышей, не требовали, чтобы мы замерли у дороги с цветами в руках. Некоторые и думать забыли про букеты, играли, кувыркались в траве… Другие тайком обрывали цветочки с веток айвы и жевали их. Кроме того, «по крайней нужде» можно было отойти за кусты боярышника. Но все равно час от часа стоять становилось все труднее, особенно девочкам; уж не говоря о том, что у многих кружилась голова, некоторые наверняка испытывали ту самую «крайнюю нужду», но, разумеется, ни одна из них не могла позволить себе сходить в кустики: тогда лучше не жить в Бузбулаке.

Был уже самый полдень, когда, завидев вдали машину с Салимом Сахибом, мы выстроились вдоль дороги; так как младшие школьники, по обычаю, были впереди, машина остановилась возле нас. Первой к ней бросилась Зиянет Шекерек-кызы, потом машину окружили учителя. Салим Сахиб вылез, за руку поздоровался с учителями, напряженно улыбаясь, прошел вдоль наших рядов и снова сел в машину. Это был нестарый еще, энергичный мужчина. Он был и похож и непохож на портрет, висевший в школьном коридоре.

Потом мы все, еще держа в руках цветы, гурьбой тронулись к школе. На спортплощадке Салим Сахиб, Зиянет Шекерек-кызы и несколько знакомых и незнакомых нам людей поднялись на айван. Собрание это было или нет, мы не знали. Но мы знали, что сегодня День Победы, что празднуется первая годовщина Победы советского народа над германским фашизмом и что в связи с этим Салим Сахиб приехал в Бузбулак. Сперва выступила Зиянет Шекерек-кызы, потом она предоставила слово Салиму Сахибу и, сказанное им моментально распространилось по всей деревне, повсюду сея ликование. Зелеными от травы глазами Бузбулак уверенно смотрел теперь в свое светлое завтра. Бузбулак немало слышал слов об ожидающих его светлых днях, но сейчас Бузбулак радовался потому, что слова эти сказаны были не кем-нибудь, а своим, бузбулакцем. А уж если такие слова говорит бузбулакец, значит, так все и будет: про хлеб и одежду и говорить нечего, само слово «нужда» очень скоро вычеркнут из словарей.

Когда Салим Сахиб кончил говорить, нас наконец отпустили. Но уходить не хотелось. Ребята толпой валили за Салимом Сахибом; Зиянет Шекерек-кызы, сопровождавшая Салима Сахиба, то и дело оборачиваясь, метала на нас сердитые взгляды, грозила пальцем и даже показывала кулак. И хотя Зиянет Шекерек-кызы мы боялись больше всего на свете, никто не обращал на нее внимания.

Когда в конце улицы появилась тетя Солтан, шествие несколько замедлилось. Женщина стояла неподвижно, как неживая. И вдруг она ожила и с криком: «Брат, брат!..» — бросилась к Салиму Сахибу. Она обнимала его и все говорила, говорила что-то, а женщины и девушки, которые созерцали происходящее, стоя вдоль стен и у калиток домов, всхлипывали, глядя на них…

Потом Салим Сахиб с окружающими его людьми вошел в дом к сестре, но пробыл он там всего минут десять. Даже не дав человеку взглянуть на отчий дом, его повезли в лес, к роднику Бузбулак. Тут уж мы не могли ничего ни видеть, ни слышать, потому что туда никого не подпускали: на подходе к лесу поставили двух громил — колхозных сторожей, еще двое — учитель физкультуры и директор клуба — стояли под тополями у самого входа в лес. Один из бузбулакских мальчишек каким-то образом пробрался к роднику. Но рассказывал он лишь о шашлыке, больше он ни о чем не рассказывал…

Зиянет Шекерек-кызы, верная себе, не дала Салиму Сахибу уехать из деревни, не побывав в собственном музее. Так что Салим Сахиб воочию увидел плоды наших трудов. Оставалось кладбище. Пойти туда у Салима Сахиба уже не было времени, но мы о том и не больно печалились. Старались мы больше всего во дворе, а раз Салим Сахиб видел наши старания, то навестил или не навестил он родные могилы, для нас было уже не так важно.