Альма - Леонид Анатольевич Сергеев

"Там что-то стряслось", — сказал отец. Мы пошли за лосихой и увидели лосёнка, застрявшего между берёзками. Он перебирал ногами, но вылезти не мог. Отец отогнул деревья, лосёнок поднатужился и вылез. А лосиха всё это время стояла рядом, ждала, пока мы освободим её телёнка.

Алексей вновь улыбнулся, повёл в воздухе рукой.

— Повзрослев, я подумал: "А может, неспроста судьба посылает мне животных? Может, неспроста человек изначально оказывается в той части мироздания, которая больше всего соответствует его наклонностям? Может, в этом есть намёк на предназначение"? Вот и пошёл я учиться на ветеринара, — Алексей засмеялся.

— Мне тоже в детстве судьба послала намёк, — проронил я. — Помню, поехал к приятелю на дачу и по пути нашёл ежа. Недалеко от дома приятеля, прямо на тропе. "Ещё раздавит какой-нибудь велосипедист", — подумал и отнёс ежа в кусты. Но через некоторое время, возвращаясь с дачи, снова увидел ежа на том же самом месте. Пригляделся, а у него на боку ранка. Ну я понял — он выполз на дорогу неспроста. Принёс ежа на дачу, мы с приятелем присыпали его ранку стрептоцидом. Ёжик посмотрел на меня, почмокал — вроде сказал: "Становись ветеринаром". Но я, к сожалению, не стал.

— Ещё не поздно, — сказал Алексей вставая.

На прощание я подарил ему свою книжку с благодарностью от всех животных.

Глава тринадцатая

Новая встреча с Неждановым

Мы с Альмой почти выехали из Истры, как вдруг я увидел велосипедиста в рясе, с большой бородищей. Это был священник-поэт Владимир Нежданов. После наших объятий, как и в прошлый раз, Нежданов начал, было, читать своё последнее стихотворение, но, заметив в машине Альму, осёкся.

— О-о! Это не та ли собачка?.. Молоденькая, красивая!

Я рассказал про операции, которые Альма перенесла. Пока рассказывал, моя подружка, высунувшись из машины, смотрела на священника-поэта, смотрела удивлённо, поскольку видела очередного бородача. Но, если у Тихона была хилая растительность, а у брата аккуратная "интеллигентная" бородка, то у Нежданова — большая седая борода "лопатой" и вся в завитках, как серпантин. Насмотревшись на такое чудо, Альма повернулась в мою сторону и протянула: — Замолви священнику обо мне словечко!

— Слушай, Володя, — спохватился я. — Ты ведь знаешь, я атеист, но ради Альмы, на всякий случай… Ты не мог бы помолиться за неё? Чтобы побыстрее зажила её рана. За собаку можно молиться?

— Конечно, можно. Есть святые Власий и Герасим Иорданский, покровительствующие животным. Наш предыдущий патриарх, Святейший Алексий Второй, у себя в Переделкине подбирал всех собак и кошек, держал их при церкви. И не волнуйся, обязательно помолюсь! А пока послушай стихотворение.

Когда он закончил читать, я сказал:

— Счастливый ты, служишь сразу и Христу, и Аполлону.

— Счастливый, но иногда такая горечь берёт, — вздохнул Нежданов. — Много ещё заблудших душ. Некоторые нарушают все десять заповедей.

Мы расстались так же тепло, как и встретились. Поворачивая в сторону участка, я приободрил Альму:

— Ну теперь всё будет хорошо, Бог поможет тебе. Вернее, я помогу с его помощью.

Глава четырнадцатая

Наши игры

Дачный участок для меня настоящий оздоровительный оазис. Во-первых, на даче я просыпаюсь не от шума машин, а от пения птиц. Во-вторых, там я не засиживаюсь за столом над своими писаниями, не залёживаюсь на тахте перед телевизором, как в городе, там я занимаюсь физическим трудом. А что может быть лучше, чем поднимать завалившийся забор, чинить протекающую крышу, пилить и колоть дрова — и всё под солнцем, под гомон птиц. Не случайно в городе у меня постоянно что-нибудь болит, а там, на свежем воздухе, я забываю, где какие органы, и под вечер всегда испытываю радость от проделанной работы. Конечно, и усталость испытываю, но это приятная усталость, в отличие от усталости в городе, когда после работы за столом раскалывается голова.

Ну а для Альмы, как я уже говорил, мой загородный клочок земли представлялся целой страной. В самом деле, на небольшом пространстве множество разнообразной зелени, полно запахов, повсюду шелест, шуршание, писк. То ёжик протиснется сквозь травы, то мышь прошмыгнёт под сарай, то лягушка плюхнется в дренажную канаву, то белка проскачет по ветвям ели, то шмель с жужжанием выпишет пируэт в воздухе. И у каждого существа своя норка, гнездо — иногда лишь несколько прутиков, пучков травы, но каждому своё жилище кажется лучшим на свете.

Конечно, у всех животных есть свои друзья и враги, свои горести и радости. В посёлке я не раз видел, как ворона таскает птенцов из гнезда трясогузки, как маленькие птахи летят за большой вороной, отчаянно пищат, нападают на хищницу, пытаются отнять своего птенца… Видел, как ёжик, взъерошив иголки, фыркал на гадюку, которая хотела схватить лягушонка… И видел, как пёс Вова отогнал кошку от задремавшей на солнце ящерки. Оказалось, этот доблестный Вова способен спасти не только тонущего мальчишку, но и всех, кому грозит опасность. Бесспорно, у Вовы врождённое чувство ответственности за всё живое на земле, он благороднейший из всех собак.

Забегая вперёд, скажу — Альма долгое время побаивалась Вову, уж очень серьёзным он был и слишком большим. Несколько раз, когда Вова появлялся на улице, Альма осторожно подходила к калитке, принюхивалась и приветливо виляла хвостом, по Вова не обращал на неё ровным счётом никакого внимания — будто она не живая собака, а тряпичная, набитая опилками. Вова оценил Альму только на следующее лето, когда Альма из девчонки превратилась в девушку. Но об этой романтической истории позднее, а пока нам с Альмой предстоял восстановительный период — некий санаторный режим в царстве зелени на участке.

Чтобы отвлечь Альму от всего пережитого, я первым делом разыскал в сарае большого плюшевого медведя — любимца моей внучки, которая к этому времени уже училась в седьмом классе и занималась танцами. Альма сразу полюбила медведя — похоже, приняла его за