Звёзды нашей молодости. Эксклюзивные интервью с кумирами ХХ века и рассказы о них - Борис Сударов

Таким вот был и мой отец. Меня всегда поражала его внутренняя, врожденная интеллигентность, уважение к человеку, вне зависимости от положения, ума, образованности. Для него было естественным войти в лифт и снять головной убор, если в лифте находилась женщина, стоя слушать молодого человека, подать ученице пальто, не позволять себе грубостью ответить на грубость.

Он был очень скромным, с детства оставался стеснительным человеком. По своему положению народного артиста был прикреплен к спецмагазину, но никогда не пользовался этим. Наравне со всеми стоял в очередях. При этом всегда надвигал на лоб кепку, чтобы его ненароком не узнали и, упаси Бог, не пропустили вне очереди.

– У него были какие-то увлечения?

– О, их было много у отца. Увлекающаяся натура! Очень любил книги, им собрана уникальная библиотека. Искал, покупал старинные книги, знакомился с другими коллекционерами, обменивался с ними редкими изданиями. Гостям всегда с радостью сообщал о приобретенных новинках, с упоением часами мог рассказывать об истории книг. Во всех комнатах, коридорах нашей квартиры в высотном доме у Красных ворот, куда мы переехали в 1952 году (сейчас там мама живет), стоят шкафы с книгами. Отец интересовался самой разнообразной литературой: исторической и художественной, прозой и поэзией, древней и современной. Редко бывал день, когда он приходил домой без новой книги.

— Борис Петрович, как известно, не только собирал и читал книги, но и сам был автором ряда интересных изданий. Перед тем, как встретиться с вами, я познакомился с некоторыми из них. Они написаны хорошим, чистым русским литературным языком, легко читаются. Поистине, талантливый человек во всем талантлив.

– Отец написал десять книг. Все они автобиографического характера. Он любил писать, сочинять стихи. Несколько страничек рукописи своей первой книги показал Маршаку. С ним он в дружеской связи находился еще с Ленинграда, где одно время пересекались их творческие пути-дороги. Самуил Яковлевич, можно сказать, благословил его, сказав: «Вы можете и должны писать». После этого работа над книгами стала еще одним и очень серьезным увлечением отца.

Еще он любил собирать предметы народного творчества: игрушки, картинки, маски… Наряду с книгами, все это сейчас составляет неотъемлемую часть квартиры, где отец прожил последние тридцать лет своей жизни.

Отец по характеру был азартной натурой. Любил жизнь во всех ее проявлениях. Уже в зрелом возрасте он, бывало, на даче, которую мы снимали на лето под Москвой, гонял футбол с соседскими ребятами, или прыгал в реку с «тарзанки» – веревки, закрепленной на прибрежной березе. Однажды, проходя по берегу в одежде, он не выдержал и решил покачаться на этой самой «тарзанке», но сделал это не совсем ловко и плюхнулся в воду…

Любил активный отдых и был неутомим в работе, и не только в творческой, но и в общественной. Долгое время руководил секцией театра в Комитете по Ленинским премиям, был председателем Федерации кино, первым заместителем председателя ВТО, депутатом Верховного Совета СССР…

С избранием его депутатом Верховного Совета связан забавный эпизод. Это было в начале 50-х годов. Отец сидел на кухне, обедал. Вдруг зазвонил телефон. Отец взял трубку. Звонил секретарь Вольского райкома партии Саратовской области и сообщал, что рабочие цементного завода выдвигают любимого артиста своим кандидатом в депутаты Верховного Совета, просил телеграфировать о согласии. Отец решил, что это Бернес его разыгрывает (тот любил это делать) и, послав его куда-то, положил трубку. Телефон опять зазвонил. Тот же голос повторяет: «Рабочие цементного завода…». Отец рассердился: «Марк, перестань, дай пообедать!» И бросил трубку. Так продолжалось несколько раз. И только, когда ему позвонили из Саратовского обкома, а затем из ЦК, отец понял, что это не шутка.

— Людмила Борисовна, как бы, по-вашему, будь он жив, Борис Петрович отнесся к тому, что случилось с нашей страной в последние годы?

– Развала Союза он бы не перенес. Настолько велика была его любовь к Родине, к своему народу. Именно так. Не сочтите эти слова излишне громкими.

СЕРГЕЙ ЛЕМЕШЕВ,

солист Большого театра: «ДЛЯ МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО

НИЧЕГО БОЛЕЕ ВАЖНОГО И СВЯТОГО, НЕЖЕЛИ ПЕНИЕ»

Помните кинокомедию «Музыкальная история»? Там роль шофера Пети Говоркова исполняет Сергей Яковлевич Лемешев. Многие зрители приняли историю талантливого водителя за историю самого народного артиста. Такая легенда долго жила в народе.

И хотя путь Лемешева в искусство был несколько иным, в легенде много правды. Это правда о судьбе молодого человека той советской эпохи. Революция широко распахнула двери высших учебных заведений для талантливой молодежи беднейших слоев населения, детей рабочих и крестьян, предоставила им возможность проявить себя, раскрыть свой интеллектуальный, творческий потенциал. Причем, бесплатно.

Сергей Лемешев был одним из них.

О пути Лемешева в искусство мне рассказала старейший русский музыковед, автор книг и статей о Сергее Лемешеве – Елена Андреевна Грошева:

– Родился Сергей Лемешев в бедной крестьянской семье, в деревушке, затерявшейся в дремучих лесах Тверской губернии. Его отец, красавец и лучший песельник на деревне, рано ушел из жизни, сгорел в чахотке. Все заботы о трех ребятишках легли на плечи матери. С восьми лет Сергей стал ее опорой: ловил рыбу, собирал грибы и ягоды в лесу, нанимался молотить хлеб, или водил лошадей в ночное.

Он с большой теплотой вспоминал свое трудное детство: долгие зимние вечера, когда мать и ее подруги, сидя за пряжей, пели протяжные грустные песни. Помните, он всегда в концертах с удовольствием пел русские народные песни?

– Стало быть, свое призвание он осознал еще в детстве?

– Нет, несколько позже. После революции в соседней деревне была создана художественно-ремесленная школа. Любовь к песне привела Лемешева в эту школу. Здесь он уже серьезно обучается пению, нотной грамоте, участвует в самодеятельных концертах, здесь он впервые познал успех. И понял свое призвание – быть певцом.

А в консерваторию его направили уже из кавалерийской школы, где он потом учился. «Мы с комиссаром решили направить тебя в консерваторию», – сказал Лемешеву начальник школы. Это было в 1921 году.

На пробе в Московской консерватории, рассказывал Сергей Яковлевич, он ужасно волновался. Но подойдя через пару дней к доске, увидел свою фамилию среди принятых. «И что замечательно, – вспоминал он, – с первых дней мы все уже получали стипендию». Правда, она часто выдавалась натурой, например, мукой. И Сергей Яковлевич пек себе по три раза в день пухлые пшеничные блины.

Но трудности быта никак не отражались на его веселом, бодром состоянии духа. Он был тогда счастлив, как никогда. Он смог теперь посещать Большой театр, слушать его мастеров, знакомиться с лучшими классическими операми. Он стал и постоянным посетителем концертов в Большом зале консерватории, где впервые услышал Шаляпина.

– Как же сложилась творческая судьба Лемешева?

– Окончив консерваторию, Лемешев поступает по конкурсу в оперную студию Константина Сергеевича Станиславского. Здесь работает над партией Ленского и некоторыми другими непосредственно под руководством великого мастера театра. В такой высококультурной обстановке воспитывался талант Лемешева. Из бедного крестьянского паренька вырастал выдающийся оперный актер.

Константин Сергеевич очень любил рассказывать своим ученикам, как молодой Шаляпин, войдя в среду прогрессивных русских художников, писателей, «жрал знания», внимательно прислушиваясь к их увлекательным творческим беседам и спорам. Таким же качеством был наделен и Лемешев.

«Для меня никогда не было ничего более важного и святого, нежели пение, сцена, театр, – говорил Сергей Яковлевич. – Я всегда мог легко, без всякой внутренней борьбы отказаться от любых жизненных соблазнов во имя дорогого мне искусства».

– В студии Станиславского он ведь пробыл недолго?

– Да, менее двух лет. Затем он выдерживает конкурс в Большой театр. Одновременно получает приглашение и в Свердловскую оперу. Наверное, другой бы на его месте, не раздумывая, отдал предпочтение Большому. Но интуиция и природный ум, стремление не к славе, а к активной творческой деятельности подсказали молодому певцу правильный выбор. В то время в Большом театре было много выдающихся певцов, и начинающий артист едва ли мог рассчитывать на большую занятость в ведущих ролях.

Лемешев уезжает в Свердловск. И в первый же год поет двенадцать ответственных партий! Берендея в «Снегурочке», Альмавиву в «Севильском цирюльнике», Альфреда в «Травиате», Индийского гостя в «Садко», Фауста. Ленского… Сезон еще не окончился, а его уже приглашают в Харбин, где при КВЖД тогда работала русская опера. Два сезона, успешно проведенные в Харбине, затем два сезона на сцене Тбилисской оперы значительно укрепили его профессиональное мастерство, придали ему больше уверенности в себе.