Сокровище Голубых гор - Эмилио Сальгари

Вскоре после полудня ветер перекинулся в другую сторону, и плот теперь шел с большими затруднениями.

— Нас точно заколдовало, — говорил капитан не отходившему от него дону Педро, — рыбы и птицы бегут от нас, как будто чуя, что мы нуждаемся в них. Был попутный ветер, а теперь и он изменил, и мы должны ползти по-черепашьи.

— Да, по-видимому, нам придется поголодать, — заметил молодой человек.

— Похоже на то… Но хорошо еще, что у нас довольно воды. Без пищи еще можно провести несколько дней, а без пресной воды под этим раскаленным небом и дня не проживешь.

—Да. Но странно, что не показывается ни одной рыбы, между тем как ее здесь должно быть очень много.

— Вот погодите, скоро покажутся акулы. У них изумительное чутье на потерпевших крушение… К счастью, берег не так далек, чтобы не оставалось никакой надежды благополучно до него добраться. Как мы ни тихо ползем, а все же завтра будем на месте.

Эмилио в это утро был назначен наблюдать, не покажется ли где земля или парус. Юнга славился своим острым зрением. Бывали случаи, когда он невооруженным глазом видел то, чего не мог разглядеть капитан даже в бинокль.

Спустив ноги в воду и насвистывая что-то удалое, юнга, пользуясь тем, что возле него, на передней части плота, никого не было, по временам поднимал одну из досок настилки и доставал из-под нее по небольшому квадратику из пробкового дерева, на котором раскаленным железом была выжжена буква «А». Такие квадратики, так называемые доге, используются китоловами, которые бросают их в море, чтобы давать о себе знать друг другу.

— Авось, хоть один из этих значков дойдет куда следует, — бормотал он, пуская в воду такой квадратик. — Я за две недели уже немало пустил их. Погоди, старый черт, отплачу я тебе за твое любезное обращение со мной!

Только он хотел бросить еще один квадратик, как вдруг позади него раздался суровый голос:

— Что это ты тут делаешь, дрянной мальчишка?

— Ах, это вы, сеньор Ретон? — проговорил юнга, оборачиваясь и мастерски скрывая свой невольный испуг. — Видите, бросаю доге.

— Для чего?

— Чтобы посмотреть, не клюнет ли на нее рыба. Я бы ее сразу гарпуном. Это мне не впервой.

— А где же ты взял эту доге?

— Нашел среди разного хлама в трюме «Андалузии».

— Гм… Странно! Каким образом такие вещи могли попасть на борт «Андалузии»? Ведь это судно никогда не было рыболовным?

— Ну, этого я уж не знаю, — сказал юнга, ощерив свои блестящие острые зубы. — Вспомнил, что рыба бросается почти на всякую приманку, вот и вздумал попытаться, не выманю ли хоть одну рыбку на поверхность. Ни за что бы ей не удалось уйти от моего гарпуна. А какой был бы великолепный обед у нас сегодня, боцман, подумайте только!

— Ну ладно, старайся, — смягченным тоном проговорил старик и, успокоенный, возвратился на свое место. Жаль, что он не мог видеть, каким злобным взглядом проводил его юнга.

Плот медленно продвигался вперед в северном направлении, почти наперерез слабому ветру. Огромные валы продолжали набегать, хотя и гораздо реже, чем вначале. Немало хлопот доставляло экипажу удерживать плот в равновесии при натиске этих валов, но пока все обходилось благополучно.

Огненный шар солнца уже потонул в волнах, и ему на смену всплыла луна, заливая все необъятное водное пространство своим голубоватым сиянием. Но ни земли, ни паруса нигде не показывалось.

— Ой, ребята, — говорил боцман, качая своей лохматой головой, — боюсь, как бы завтра нам не пришлось потуже затянуть пояса!

— Да и мы подумываем об этом, боцман, — отозвался один из матросов, стоявших на вахте. — Что же это капитан наврал нам, будто до этой проклятой Новой Каледонии остается всего несколько десятков миль?

— А ты потише! — сердито осадил его боцман. — Наш капитан не из таких, чтобы обманывать Он не мог предвидеть, что придется перебираться на плот»

— А за каким дьяволом его понесло сюда, в эти проклятые места? Разве ему не известно, что случилось здесь с «Медузой». Знать, ему захотелось, чтобы и мы испытали участь экипажа «Медузы»?

— Да ты чего это разошелся сверх меры, Педро? — прикрикнул Ретон. — Смотри, как бы не угодить тебе за это в трюм!

— Ну, вы сейчас же и на дыбы, боцман! Слова вам нельзя сказать. Нам бы только хотелось знать, чего еще мы должны ожидать.

Какой-то странный звук, особенно резкий, словно металлический свист, разнесшийся по морю, прервал слова матроса.

— Это еще что такое? — вскричала команда, бросаясь на переднюю часть плота, где находился на часах Эмилио.

— Это морской черт, а то что же еще! — насмешливо проговорил юнга. — Слышите, боцман, черт собственной персоной плывет прямо на нас?

— Замолчи ты, пустомеля! — прикрикнул на него старик. — Дай прислушаться.

— Должно быть, это нам только показалось, — шепотом заметил матрос Педро. — А может статься, и птица какая-нибудь»

— Ш-ш! — зашипел и на него Ретон, вытянув шею. — Вот опять… Действительно, послышался такой же свист, только еще продолжительнее и яснее, чем в первый раз.

— А теперь понял! — вскричал боцман. — Это дюгонь. Слава Богу, теперь мы не умрем с голоду!

И старик от радости даже подпрыгнул на месте.

— Да, если удастся поймать эту «рыбку», — подтвердил его подручный, Алонсо. — Неприятно вот только то, что придется есть ее сырой: на плоту ни варить, ни жарить нельзя.

— Ну, мы теперь с аппетитом поедим и сырого, — заметил боцман. — Главное то, что судьба посылает нам сразу кусочек мяса в несколько сотенок килограммов.

В третий раз повторился странный свист и одновременно с ним метрах в сорока от носа плота из волн поднялось огромное черноватое тело, далеко разбрызгивая вокруг себя белоснежную пену.

— Ребята, беритесь за винтовки и цельтесь вернее! — вскричал боцман. — Старайтесь! Кому удастся подстрелить эту добычу, тот получит двойную порцию.

Алонсо достал из привинченного к плоту водоупорного ящика четыре длинноствольные винтовки, по числу людей, находившихся в это время на вахте.

— Все уже заряжены, — сказал Ретон, раздавая оружие. — Полагаю, мой выстрел окажется самым верным, немало я за свою жизнь ухлопал таких морских обитательниц. Жаль только, что эти винтовки без разрывных пулы с ними было бы еще лучше.

Дюгонь, или морская корова, отличается особой формы головой, снабженной на месте носа отростком, похожим на трубу или хобот. «Рыба» эта — млекопитающее и довольно часто встречается в экваториальных морях и под тропиками. Некоторые из дюгоней бывают весом в шестьсот килограммов, но чаще попадаются от четырехсот до пятисот килограммов. Мясо дюгоня нежное и вкусное, вроде телячьего. Разумеется, если бы удалось запастись такой «рыбкой», экипажу капитана Ульоа нечего было бы бояться голода.