Контрабанда без правил - Ричард Цвирлей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он там лежит, в туалете. – Она указала на открытую дверь вагона. – Зарезанный, как свинья.
– Мертвый, – добавила вторая уборщица.
– Руки ему отрезали, – сообщила еще одна тоном самого информированного в мире агентства ТАСС.
– Интересно, кто это будет убирать, потому что я кровь не трону ни за что на свете, – заявила Криштофяк, обнаружившая труп и уже успевшая прийти в себя.
Старший лейтенант Кудельский едва взглянул на женщин. Он взялся за поручень и вскочил на подножку. Первое, что он заметил, это множество красных следов на полу.
– Здесь экскурсия из Шамотул побывала? – бросил он через плечо. Он на минуту засомневался, стоит ли идти в туалет, но подумал, что у него нет другого выхода, потому что он не будет вызывать следователей лишь на основании слов уборщиц. Он толкнул дверь, и снова в горле противно запершило. Но на этот раз ему совсем не хотелось пить. Он почувствовал, что ему становится плохо. Мужчина, обвязанный капроновым шнуром для белья, с петлей, затянутой на шее, и с отрезанной кистью, был его знакомым.
15:10
Майор Альфред Мартинковский, заместитель начальника отдела уголовного розыска Воеводского управления внутренних дел в Познани, который большинство называло просто воеводским комиссариатом, складывал бумаги в черный кожаный портфель. Он собирался уходить. Он спешил, потому что сегодня был женский день, а он еще не успел купить цветы жене. К счастью, подарок у него уже был: в столовой буфетчица приберегла для него большую коробку конфет фабрики «Гоплана». Он еще раз решил убедиться, что это настоящий шоколад. Но все было в порядке. С коробки на него смотрели четыре полосатых котенка, сидевших в корзине. На ней было написано: «Конфеты шоколадные», состав: молоко, какао-бобы, сахар, производство фабрики «Гоплана». Такая коробка конфет – это нечто особенное. Не слишком часто можно было ее достать. В городе почти нереально. В милицейскую столовую время от времени привозили, но все зависело от пани Халинки, не каждому продававшей из-под прилавка такую редкость. У него связи в столовой были. И не потому, что он был каким-то особенно обаятельным. Еще год назад пани Халинка относилась к нему как к любому другому сотруднику. Все изменилось после того, как в комиссариате стали говорить, что именно Мартинковский и его подчиненные поймали маньяка, отрезавшего головы двум женщинам. С этого момента начальство предсказывало ему блестящую карьеру, а 50-летняя буфетчица смотрела на него как девочка-подросток на рок-музыканта Гжегожа Теховского, с уважением и обожанием.
Материальным следствием такого почитания были дефицитные продукты, припасенные специально для майора. Вчера она позвонила из столовой и попросила его спуститься вниз, потому что его ждет сюрприз. Он очень обрадовался этой коробке конфет, его 25-летняя жена Гражина очень любила шоколад, который в городе трудно было достать. Случайно на первое свидание, назначенное в «Медоварне у Райцев» на Старом Рынке, вместо цветов он принес молочный шоколад фабрики «22 Июля», когда-то «Э. Ведель». И, похоже, этим окончательно ее покорил. Сначала он произвел на нее впечатление в школе, где она преподавала историю, когда изображал из себя героя популярного комикса, бравого капитана милиции Жбика, и рассказывал детям, как он ловит преступников. Потом он удивился сам себе, потому что, заметив ее среди учителей, после доклада, преодолевая врожденную застенчивость в общении с женщинами, он подошел к ней и пригласил на чашечку кофе. Когда она посмотрела на него, эта хрупкая девушка с зелеными глазами, он еле устоял на ногах, но он все же был стойким милиционером и должен был как-то справиться. Он хотел добавить что-нибудь шутливое, но ничего, как на зло, не приходило в голову, а она стояла перед этим беспомощным верзилой и улыбалась, прекрасно осознавая его смущение. Она сказала, что кофе не любит, но охотно выпьет бокал вина. Не прошло и полгода, как они поженились. Они продали его 1-комнатную квартиру в старом доме и ее 2-комнатную квартиру в Вильде. Им также помогла мать Фреда, пожертвовавшая на жилье для молодой семьи несколько царских золотых 5-рублевых монет, много лет хранившихся дома на черный день. Обратив внимание на кислую мину сына, она согласилась, что этот черный день, наверное, еще не скоро наступит, потому что самый черный уже был 13 декабря, и теперь может быть только лучше, поэтому она готова со спокойной совестью отдать ему семейное сокровище. Наличные и золото они обменяли по выгодному курсу на доллары у валютчика, знакомого Бродяка, и за валюту приобрели красивую 3-комнатную квартиру в новостройке в Ратаях.
Мартинковский работал в кабинете один. Уже несколько месяцев, то есть сразу после присвоения ему звания майора, он радовался собственному кабинету. Правда, он был маленьким, но у него был собственный стол, собственный шкаф для документов и собственный стереофонический радиоприемник «Аматор». Этому радиоприемнику он был рад больше всего. В прежнем кабинете, который он делил со старшим лейтенантом Бродяком и младшим лейтенантом Олькевичем, тоже был радиоприемник. Но это был старый монофонический «Тарабан», на котором они в последнее время не могли поймать ультракороткие волны. Поэтому все, кто работал в этом кабинете, были обречены слушать Первый канал Польского радио. А сейчас у него не только собственный кабинет, но и «Аматор» с двумя колонками, стоявшими на верхней полке в шкафу. Можно сколько угодно крутить ручку и менять каналы. Вообще-то Мартинковский любил только Третий канал, но иногда слушал классическую музыку на Четвертом. Выбор канала зависел от того, чем он в этот момент был занят. Если ему нужно было сосредоточиться, тогда он включал Четвертый канал. Классика помогала, утверждал он, привести мысли в порядок. Третий канал играл почти постоянно из-за музыки, больше всего нравившейся майору, то есть качественного рока. В последнее время открытием этого канала стала группа «Мариллион». Сначала он даже подумал, что эта новая версия старого «Дженезис», но радиоведущий Качковский вывел его из заблуждения во время субботней дневной передачи «Третий канал приглашает». Мартинковский стал настоящим поклонником группы «Мариллион», а оба их альбома, записанных с радио на кассетный магнитофон «Финезия», он слушал дома почти каждый день. Однако с недавних пор он делал это почти бесшумно. Жена объявила дом зоной тишины с того самого момента, как одним членом семьи стало больше, и с этим пришлось смириться. Что поделать, у Филиппа Мартинковского в их квартире было намного больше прав, чем у него. Но
